Я не Поттер! - Марина Броницкая

Пришлось отмахнуться от мыслей о лошади, потому как это она грелась, а я мерз! Сделав два шага назад, я взял разбег и… Нет, подозрительно. Как бы я умудрился услышать последние слова Симуса, если летел со скоростью метлы?! Да и дверь здесь хлипкая. Взъерошив волосы, натянув на лицо ужас перед всемогущим Тем–Кого–Все–Боятся–Называть, хотя сам он не против, я пригнулся и… Ну нет, я что, труса играть должен? Невиллу на радость?! Перебрав кучу вариантов трагического появления, я решил завязать с трагичностью и простой войти, пока они еще молчат, пораженные сказанным и услышанным. Но хоть я и решил, моё появление вышло сродни появлению Кровавого Барона на уроке у отца, когда тот покинул класс на минутку, движимый благородной целью принести еще унцию другую червей, чтоб уж точно научить нас их разделывать именно так, как это делают зельевары (а не малолетние тугодумы!). Никто не кричал и не охал, просто все застыли, наблюдая за величественной фигурой в расшитом золотом камзоле, испачканном кровью невинной жертвы. Последнее знал лишь я, разумеется. Так вот, единственное, что шевелилось тогда в классе кроме Барона и Гермионы, судорожно листающей учебник по истории в надежде обнаружить там биографию призрака — это волосы на голове у всех присутствующих.

Я толкнул дверь пальцем и о счастье — она заскрипела! Я шагнул вперед и о счастье — Невилл издал нечленораздельный звук и пискнул! Еще шаг и стало очевидно, что в тусклом свете камина я выгляжу не очень испуганным, скорее наоборот, и побледневшие веснушки Симуса, да и вся его смазливая физиономия лишь подтверждали тот факт, что и белокурые патлы ирланца вот–вот придут в движение…

— Это невозможно… — я вовремя спохватился и принялся оседать на пол, чуть ли не теряя сознание. — Этого не может быть! Он умер!

— Да что ты, Гарри, я просто предположил… ну не переживай так… — бубнел Финниган, все еще не решаясь ко мне подойти и поддержать. А раз так, то падать на холодный каменный пол я раздумал и «доковылял» до кровати, спугнув с неё Долгопупса, который еще не понял, чьи именно последние слова я услышал и продолжал трястись, как осиновый лист на ветру.

— Да, он предположил… он… — поддакнул пухлый уже из угла за своей кроватью. Я даже немного пожалел мальчишку, страх — не самое приятное ощущение в жизни!

— А еще Фламель…

— Кто? И что там с ним? — строго поинтересовался я, попытавшись изобразить самый настоящий интерес, коего в реальности у меня не наблюдалось и в помине.

Просто мне доподлинно известно, что ничего особенного с ним, собственно, не происходит. Ему сейчас даже не холодно! Ну любит Николас Фламель зимы в теплых странах проводить. Наверняка он сейчас со своей супругой Пернеллой гробницы фараонов в Египте изучает, вот уже вторую сотню лет это их любимое занятие. А мне придется с месяц его «искать», изучая гораздо менее привлекательные стеллажи библиотеки! Хоть бы не забыли мне парочку живых скарабеев привезти — не так обидно было бы, что ли…

— Да мы тут случайно увидели кое‑что, а потом Хагрид рассказал, откуда у него это кое‑что взялось, а потом… Я сейчас все тебе расскажу! — заверил меня Симус, довольный тем, что владеет такой информацией, которая мне как бы даже и не снилась.

Он повалился в кресло и, не обращая внимания на возражения Невилла против такого вот поворота событий и его покашливание, больше смахивающее на серьезный бронхит, начал свое весьма скучное и неинтересное повествование. Все его слова уходили в пустоту и пропадали там, но хорошо, что Симус об этом не догадается еще очень долго…

Первое, что пришло на ум, как только Финниган заговорил — я идиот. Ну только идиот мог послать троих опасных для себя личностей в гости к четвертой такой же! Они же теперь против меня дружить начнут! Четвертый — это Хагрид, разумеется. И животных он им показывает, и на чай приглашает постоянно с какими то несвежими кексами, и про Пушка с таинственным, по его разумению, незнакомцем, рассказывает… Ну что мне стоило их послать… ну… еще куда‑нибудь?! Гермиона, Симус и Невилл жили своей жизнью: изучали коридоры Хогвартса, следили за моим отцом, делали свои выводы, все еще гадали, откуда же взялся тот тролль, думали о всяком разном… И все же почти додумались! Я их совсем не ненавидел, они хорошие ребята, даже, как оказалось, не слишком глупые, но чужие и противные! Я кивал, смотрел прямо в голубые глаза Симуса, искрившиеся непонятным мне энтузиазмом, но не видел их. Так просто, сидел и кивал… Они не дали мне другого выбора, кроме как стать им лучшим другом, сами виноваты! Ну что ж, ищем злодея?

Обговорив все и вся, я еще раз пожаловался им на нелегкую долю сына декана и Мальчика–Который–Выжил и, как мне показалось, втерся в ту компанию, в которой мне не место… Сколько же продлится такое вот единение, неужели годы и годы?!

— Ну, вы только никому не говорите, что мы… вместе, ладно? Вы меня как бы не любите, совсем… — я попытался оставить себе хоть толику желанной свободы от ненужной мне дружбы и сопутствующих ей проблем вроде улыбок, когда улыбаться то и не хочется, и совместных посиделок, когда видеть кого‑то рядом хочется еще меньше, чем улыбаться… Да и обдумывать каждое своё слово — уже и так моя личная каторга!

— Легко… — тихо согласился Невилл, все же не посмевший пройти против Симуса и возразить таким его планам.

Через несколько недель, за обедом, Букля принесла мне два свертка — один с мантией невидимкой, другой — с леденцами от тети Петунии и пригласительной открыткой. Второй сверток обрадовал меня несравненно больше, чем первый, который я кинул Симусу на колени и подмигнул, как самый настоящий заговорщик. Пока Финниган бледнел и краснел, безуспешно пытаясь сделать вид, что это просто самый обычный сверток в самой обычной коричневой бумаге и самым обычным содержимым, я написал ответ родственникам. Рождество с пирогами миссис Дурсль — просто мечта, если сравнивать, конечно, с Рождеством в компании Хельги или… с этими. Я покосился на однокурсников и вздохнул. Затем покосился еще и на близнецов Уизли, в свою очередь с подозрением косившихся на меня, и вновь вздохнул. Тисовая улица — решено!

Той же ночью я нахлобучил тряпку… мантию то есть, и поплелся бродить по коридорам замка, что делал уже не в первый раз и, само собой разумеется, не один. Плащ растягивается до нужного объема, если под ним скрывается не один человек. Пусть Дамблдор видит, что я вроде слепого котенка, прибившегося к нужной ему стае.

И потайные ходы, с помощью которых тролль мог проникнуть в замок мы искали, и Пушка раз десять осматривали, и в библиотеку ночью пробирались! Чего только стоило Филчу на нас не напороться — ума не приложу!