Я Распутинъ. Книга вторая - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Место хорошее, важное — мост через Волгу железнодорожные, пристани, нефтяные склады Нобелей. Под застройку пустырей сколь угодно…
— Откуда такое счастье?
— Несчастье, Григорий Ефимович, истинное несчастье. О прошлом годе Сызрань горела страшно, почитай, две трети на дым ушло, только опознанных погибших полиция сотню насчитала, а неопознанных так и до тысячи…
Стольников перекрестился, я на автомате сделал то же самое. И даже свободомыслящая Лена повторила такой естественный перед лицом трагедии жест.
— Так что городская дума за наше предложение ухватилась с радостью — стройка, работа, деньги… Площадок дали на выбор полдесятка, но я так думаю, строится надо чуть на север от станции, чтобы к чугунке поближе.
— А к пристаням?
— Полверсты будет.
Дальше Никодим Николаевич обстоятельно рассказал про город — про большие мукомольные производства купцов Перегожина, Ильина, Стерлядкина, Чернухина. Последнего, Мартеньяна Васильевича, весьма нахваливал — многолетний гласный городской думы, до недавнего времени так и головой был, управой руководил, много для Сызрани сделал. С продуктами хорошо, своя бойня, винный склад, кондитерская фабричка. Восстанавливают после пожара активно, на стройках полно пришлых рабочих. Благоустраиваются — водопровод провели, улицы асфальтовыми плитами мостят.
— Еще на том месте хорошо, что оно примыкает к владениям графа Орлова-Давыдова…
— Что же тут хорошего? — я отошел от окна, откуда слушал доклад Стольникова. Эх, сейчас бы на Неву, кататься на кораблике… а не думать, как уламывать графа.
— Крупный землевладелец, ему сотню-другую десятин продать как нечего делать, а человек образованный, на идею взять можно.
Я подивился такой деловой циничности капитана, но про себя отметил, что он прав. Чуть позже к нам присоединился Варженевский и к вечеру мы набросали «техническое задание» на создание в Сызрани наукограда или технополиса, короче, базы концерна «Распутин, сыновья и примкнувшие товарищи». Вроде все учли, вплоть до создания потребкооперации, чтобы рабочим сделать жизнь подешевле. Строить жилье постановили прямо сейчас, а заводы — с весны, как и принято в России, а пока набирать и учить людей. На мое пожелание построить образцовые предприятия, чтоб «Европа обзавидовалась» поначалу с сомнением предложили подрядить кого из немцев или англичан, а потом Сергей Алексеевич вспомнил про знаменитую московскую контору Бари и работавшего в ней инженера Шухова. Ну, эту фамилию я точно знал, а коли инженера и через сто лет помнят, это круче любой рекомендации. Вот Варженевского к нему и отрядили — инициатива имеет инициатора, все как обычно.
* * *
Первым посетителем моей картинной «недогоаллереи» стал… немецкий посол. Сам Фридрих Пурталес. Тот самый дипломат, который вручит нашему министру иностранных дел ноту о начале войны с Германией, после чего отойдет к окну и заплачет.
Мне же Фридрих плаксой не показался. Стройный, подтянутый, можно сказать красавчик. С очень аккуратными усиками — безо всех этих отечественных «мочалок» на лице.
Встречи со мной добивался аккуратно, не светился. Сначала с посыльным передал записку. Договорился о встрече. Приехал поздно, коляску оставил за углом, прошел пешочком «с черного хода».
— Я знаю, у вас есть некоторая договоренность с нашим общим другом — издалека, на хорошем русском, начал Пурталес — Я бы хотел узнать о прогрессе в этом деле…
Немцам приспичило. Англичане подняли скандал из-за Дредноута, в Европе все напряглись в ожидании войны. Друзьям-австриякам стало не так комфортно с аннексией Боснии — а ну как британцы впишутся?. В такой ситуации стало особенно важен нейтралитет России в Балканском вопросе.
— Ни слова больше — я подал Пурталесу копии писем сербского посла, что мне на днях вручил Зубатов — Ознакомьтесь.
Фридрих отошел к светильнику, быстро прочитал бумаги. Лицо его посветлело.
— Да, это решение проблемы! Что вы планируете с ними делать?
«Взрывать бомбу» в России я не хотел. После скандала с министром финансов, вторая склока в верхах со своим участием — мне была не нужна. Еще не хватало появление «анти-распутинской» партии при дворе. Которую, кстати, уже и так пытается активно склепать Феофан. С Дэмчи не удалось, начал подговаривать против меня вдовствующую императрицу. Благо та не отвалила в Данию, а задержалась в Питере.
— По некоторым причинам, публикация писем в прессе в России нежелательна. Было бы лучше, если это случилось в какой-нибудь нейтральной стране.
— Бельгия подойдет? — деловитым тоном поинтересовался немецкий посол, разглядывая «Ярмарку» Кустодиева. Да, картин в галерее прибавилось — особенно отечественных художников.
— Вполне.
— Тогда позвольте откланяться.
Все. Можно считать, что «черногорки» по второму кругу утоплены, можно двигаться дальше. Я тяжело вздохнул. Боже, как меня достали эти дворцовые дрязги, предательства, коллаборационизм! Царская семья, чем дальше, тем больше висела гирями на ногах, отвлекала, забирала такое ценное время. Я буквально кожей ощущал, как тикают часики истории. И скоро зазвенит очень громкий звонок будильника. Что же все-таки делать с Николаем?
Глава 18
Следующие два месяца я только и делал, что раздавал «лохтинские» деньги. Сначала Менделееву и Мантышеву на вторую экспериментальную колонну в Баку и на опыты по каучуку. Потом Вернадский выбил из меня средства на экспедицию в Джезказган. Кто-то из его учеников согласился отправиться по «степям». В общинах иоаннитов открывали стрелковые клубы — это тоже потребовало значительных расходов. А еще специальной «проповеди», которую пришлось даже напечатать в типографии «Слова» и разослать по всей стране. В ней я напоминал «пацифистам от христианства», что апостол Петр явился в Гефсиманский сад с мечом и даже отсек ухо рабу первосвященника. Да, Христос остановил его, но заповедь про «подставить щеку» — она про духовное прощение. А со злом надо бороться вполне материальным методами. Пулями там, можно шрапнелью… «Не мир я принес, но меч» — кто сказал? То-то.
Партия «небесников» также приняла на этот счет специальный декрет и даже кто-то придумал слоган «Одна мишень — много призов». Пришлось выделять деньги на серебряные кубки, а потом и вовсе народ загорелся всероссийским соревнованием. Благо я подкинул идею стрельбы по «летающим тарелочкам». А что? Стендовая стрельба уже была на Олимпиаде в Париже семь лет назад, построить будки на стрельбище и сделать простенький механизм выкидывание прессованных из битума тарелок — труда не составило. И все это под флагом предвыборной кампании. Хочешь в наши тиры и на наши стрельбища? Вступай в Небесную Россию. Это нашло очень хороший отклик в душах многочисленных российских охотников. Численность партии перевалил за двести тысяч, что стало большим сюрпризом для властей и для «конкурентов». Милюков