Отстойник - Дикий Носок

Преобладали деревья, средние по высоте: усыпанная бледно-розовыми снежными шапками цветов сакура, разлапившиеся фикусы и банановые деревья с листьями-опахалами (которые язык не поворачивался назвать травой), лимонные и апельсиновые деревья с глянцевато блестящими листьями, виноградные лозы, вьющиеся по заботливо сделанным навесам, ребристые акации и нереальной красоты цветущие глицинии. Ароматы сирени, жасмина и Бог знает, чего еще, чему путешественники и названий не знали, смешивались и висели в воздухе удушливой пеленой, столь густой, что ее, казалось, можно было глотать кусками.

Меж деревьев и кустарников кружили небольшие рои насекомых ярко-оранжевого цвета. Удивительно симметричные, в форме стекающей капли, они послушно тянулись за чуть более крупным вожаком в узком её конце. Подлетев к усыпанному цветами кусту жасмина, насекомые горохом ссыпались вниз, в благоухающие соцветия, и через некоторое время одномоментно, будто по команде, поднимались в воздух оранжевым облачком.

«Экая ты занятная букашка,» – сцапал одно из насекомых Никимчук и, зажав двумя пальцами, начал внимательно разглядывать. Насекомое состояло из двух оранжевых кругляшков: поменьше – головы, побольше – брюшка. Две пары жестких прозрачных крыльев ни на миг не переставали трепетать. Пара упругих усиков на голове больно колола пальцы. «И не пойму, что ты за зверь такой?» – рассматривал добычу Иван Петрович.

«Да это же дрон!» – сообразил Эдуард, приглядевшись в свою очередь.

«Робот, машина такая,» – попытался объяснить он Никимчуку. – «Как маленький самолетик. Наверное, здесь нет насекомых, и эти штуки опыляют растения.»

Словно в ответ на его слова бесцельно трепыхавшееся насекомое пыхнуло искрой, выпустив электрический разряд в обидчика. Иван Петрович ойкнул от неожиданности и выпустил пленника. Насекомое прожужжало нечто гневное, повело из стороны в сторону усиками, и, настроившись на собратьев, умчалось догонять рой.

Старательно делая вид, что их интересуют лишь красоты природы, спутники семенили по дорожкам сада, обступив тесной группой Деймона. Руслану сад напоминал веревочный парк, только куда большего размера, чем он видел до сих пор. Похоже, он был единственным, кто получал ничем не замутненное удовольствие от прогулки. Мальчик то и дело забегал вперед, таща за собой за руку смущенного Вану. Аруза, как всегда, держалась поодаль. Расшалившись, Руслан носился взад и вперед, нарочито громко топоча, хохоча и подзадоривая невольного друга. Жавшиеся по сторонам обитатели Дома начали озадаченно переглядываться, а потом и посмеиваться над его непосредственно-детскими выходками. В свою очередь наблюдая за людьми, Стратег был удовлетворен. Почему он сразу об этом не подумал? Вот он – ключик, которым пришельцы откроют сердца обитателей Дома. Мальчик. Достаточно маленький, чтобы выглядеть не представляющим угрозы, веселый, раскованный, игривый. Детей обычно не воспринимают всерьез, не ждут от них подвоха и агрессии. Ребенок способен покорить сердца, особенно женские, растопить недоверие и развеять опасения.

Руслан, между тем, взбежал на очередной висячий мостик и разинул рот. Мостик шириной около двух метров перекинулся через чашу, пологую и неглубокую, в которую с одной стороны опадал россыпью жемчужных брызг один водопад, а с другой стороны сыпался вниз, на следующий ярус, второй. В самой чаше, не в центре, а вдоль бортиков раскинулись плоские зеленые тарелки листьев какого-то водного растения.

«Смотри, смотри, Вану! Как здорово!» – воскликнул Руслан. Но его верный спутник замешкался внизу, а восторг требовал немедленного выхода, словно скопившийся под крышкой кастрюли пар. В ажиотаже мальчик схватил за руку случайно подвернувшуюся Арузу и потащил любоваться каскадами водопадов. Оцепеневшая в первое мгновение от ужаса девушка взвизгнула, дернулась назад, но вырвать руку из цепких мальчишеских ладошек не смогла. И тогда она что было сил толкнула его на перила. Вываливаясь с мостика в воду, Руслан покрепче ухватился за то, что подвернулось под руки. А подвернулась, как на грех, Аруза. Увлекаемая вниз девушка не переставала тоненько визжать, пока не упала вслед за ним и не погрузилась с головой в воду.

Поначалу казалось, что ничего страшного не произошло. Глубина чаши в самом центре не превышала полутора метров, так что и мальчик, и девушка, на мгновение погрузившись с головой, вынырнули и отчаянно забарахтались. Путешественники взбежали на мостик, но лишь затем, чтобы с ужасом наблюдать, как течение подхватило упавших и вывалило в нисходящий водопад, невзирая на отчаянные попытки Руслана схватиться за скользкие листья водных растений. Аруза свалилась вниз покорно, словно таскаемый морским прибоем туда-сюда резиновый тапочек, волею случая пустившийся в самостоятельное плавание. Катя страшно закричала, вытягивая руки вслед за сыном, и едва не свалилась с мостика сама, если бы ее не удержали мужчины.

Все происходило так быстро, что Руслан и испугаться то не успел как следует. Мгновение назад он упал в воду, вынырнул и снова упал, увлекаемый течением. Но страшно было лишь несколько секунд. До того, как он почувствовал под попой нечто мягкое и упругое и схватился двумя руками за большие, удобные ручки по бокам ярко-желтой ватрушки. Крепкие, из прочной пластмассы, они легли в руки так удобно, словно всегда были здесь. Это был точно такой надувной круг, на каком он катался с водных горок в аквапарке с отцом. Руслан то ли свалился, то ли съехал по водопаду и оказался в следующей чаше под очередным мостиком. Люди, стоявшие на нем, издали дружное «Ах» и совсем уж выпучили свои и так огромные глаза. Помочь они и не пытались, донельзя растерявшись. Течение протащило мальчика и девушку под мостом и вновь опрокинуло вниз. Сотворенная ватрушка не подвела, плюхнулась в нижнее озерцо и поплыла себе к центру, покачиваясь как ни в чем не бывало и без труда неся на себе седока.

Аруза упала молча и обреченно, словно сломанный цветок, подрубленный под корень равнодушной сенокосилкой, безвольно раскинув руки-листья, переломив при ударе пополам хрупкий стебелек позвоночника. Её тонкое, обмякшее тело дрейфовало к центру озерца лицом вниз вслед за жизнерадостно-желтым кругом.

Пока Катя, рыдая, бежала вниз по спирали дорожек, Руслан догреб до берега. Бедолага вымок до нитки, наглотался воды, но в общем и целом физически был в полном порядке. Мертвую Арузу вытащили на край водоема, сминая посаженные вокруг него лиловые ирисы. Она лежала на спине, чудные рисунки стекали с мокрой головы грязными потеками, широко распахнутые глаза смотрели наивно и доверчиво.

Руслан же, напротив, чувствовал небывалый подъем сил и взрыв эмоции. Так часто случается с людьми, решившимися на отчаянный поступок вроде прыжка с парашютом или с тарзанки и благополучно пережившими приключение. «Вот это круто! Да, мам? Круто было.» Его лихорадило от возбуждения, мальчик жаждал восхищения и похвалы, а мама только плакала и сильно прижимала его голову к груди. В страшной суете, поднявшейся вокруг, Эдуард