Отстойник - Дикий Носок

меньшей мере, и припечатала к столу нечто маленькое, оранжевое, бесформенное, дивно пахнущее. Она была так взбудоражена, что позабыла напустить на себя обычный высокомерно-умиротворенный вид и вечную стайку послушниц-сподвижниц, вившихся за ней, словно улей за пчеломаткой, оставила за дверью. Хоть на это ума хватило. Ведь по Дому и так уже ползли нехорошие слухи. Источником их была Зара, в этом старик ни минуты не сомневался.

Люди всегда боятся того, чего не понимают, и тех, кто на них не похож, подспудно чувствуя в этой непохожести угрозу их привычному, размеренному существованию. Чернокожий? Значит наркодилер, мародер или, в лучшем случае, баскетболист. Араб – похотливый многоженец, нефтяной магнат и обладатель дворца с золотыми унитазами. Японец – фанатичный трудоголик, в случае неудач на работе делающий себе харакири. Физически крепкие, волосатые, громкоголосые дикари? Чего от них ждать? Наверняка, беспорядков, волнений и всеобщего хаоса. Ведь они такие другие! Помочь обитателям Дома преодолеть эту неприязнь и дать пришельцам возможность адаптироваться и было его задачей.

«Что это?» – спокойно осведомился Деймон.

«Точно не знаю,» – слегка смутилась Зара. – «Пахнет, как питательный шарик. Но это не он. Им такого не давали. Так откуда же это взялось?» Зара торжествовала. Тон ее, обличительно-радостный, был неприятен, как оглушительно визжащий перфоратор.

«Твои дикие протеже водят тебя за нос. Где они это взяли?»

«Очевидно, кто-то им это дал,» – так же невозмутимо парировал Стратег.

«Совершенно точно не моя Аруза.»

«Значит, мне стоит поговорить с Вану,» – спокойно заключил Стратег.

«Совершенно невозможный человек,» – пылала неподобающим гневом Духовный Наставник, покидая Деймона. Все её справедливое возмущение разбивалось о невозмутимость Стратега, словно штормовая волна о скалы. Он был просто очарован своими первобытными людьми. И это помешательство мешало Деймону рассуждать здраво. А они опасны. Эти волосатые дикари непредсказуемы, точно всполохи молний в грозу. Зара ни минуты не сможет быть спокойна, если они будут свободно разгуливать по Дому, как на то рассчитывает Стратег.

***

Комната Деймона носила следы своего хозяина. С одной стороны, аскетичная, точно келья монаха, лишь напыленное ложе, дабы спать, и кресло, чтобы сидеть. С другой стороны, хранящая в закрытых от посторонних глаз стенных нишах массу занятных и дивно-любопытных для хозяина и бесполезно-непонятных для всех прочих вещиц. Как-то – окаменевшая раковина древнего морского обитателя; обломок горной породы, завораживающе мерцающий на сломе глубоким изумрудным сиянием, будто где-то там внутри горел неугасимый зеленый огонь; прогрызенная ржавчиной местами до дыр гильза от снаряда неведомо какой войны; приводившие в изумление изяществом механизма, скрытого помутневшим стеклом, старинные настольные часы, замершие во времени еще в незапамятные времена.

Порой Стратег любовно перебирал свои сокровища, точно кокотка дешевую бижутерию на прилавке магазина, горделиво любовался ими, точно мать любовно выпестованным чадом, впервые самостоятельно угнездившимся на горшок. Вану был одним из тех немногих, кто разделял любознательность старика. Сейчас он дрожал как осиновый лист, пряча взгляд от Стратега по сторонам.

«Они их делают, мудрейший.»

«Делают? Как? Из чего?»

«Из ничего. Это просто появляется. И они их едят. И я пробовал. Вкусно,» – почти шепотом, полностью растворяясь в своей провинности, пояснил Вану.

Стратег был обескуражен. Что за тайна? Неужели он оказался так слеп? Это было, поистине, удивительно.

«Почему же ты не сказал мне?» – мягко укорил Деймон оробевшего юношу.

«Я не хотел, чтобы пришельцев обидели. Нет, нет, не Вы, мудрейший. Другие.»

«Так они тебе нравятся?»

«Да,» – неожиданно оживился Вану.

«Но ведь они иные? Не такие как мы?»

«Ну и что,» – пожал плечами юноша.

Стратег изумленно воззрился на Вану. Определенно, ему пора на покой. Эту внезапно возникшую симпатию он тоже проворонил, хотя именно на нее и рассчитывал. Ну-ну. Да он просто старый болван.

Прогулка.

Капля проползла сквозь молочно-туманный слой облаков и вынырнула наверх. Катя и Лючия изумленно ахнули, прикрыв глаза. На пронзительно синем, будто раскрашенным акварелью, без единого пятнышка небе слепяще сияло полуденное солнце, отражаясь в обшивке Дома. Капля, прозрачная и упругая, стремительно набирая скорость текла вверх. Кате казалось, будто она с головокружительной скоростью летит по небу, словно птица, и вот-вот камнем упадет вниз. Деймон, однако, никаких признаков беспокойства не проявлял, привык. Капля мягко и бесшумно скользила по транспортному желобу, обвивавшему Дом по спирали. Здесь, вверху, не было ничего, кроме неба и солнца, тишины и безмятежности. Справа и слева, вверх и вниз стекали, словно роса по сонному бутону цветка на рассвете, сияющие на солнце капли. Цель их путешествия – гигантские купола, напоминающие по форме парашюты и покрывающие макушку Дома, близилась неумолимо.

После томительного заключения путешественников, наконец-то, выпустили. Стратег лично сопровождал их в этой экскурсии по Дому. Рядом с восторженными глазами семенил Вану, поодаль держалась испуганная девушка – олененок. Неловко с непривычки выбравшись из капли, путешественники благоговейно замерли. Свод одного из шести куполов, под которым они оказались, устремлялся ввысь, словно в гигантском цирке-шапито. Отделанный сверкающими солнечными панелями снаружи, изнутри он был почти прозрачен. Матовое покрытие купола слегка рассеивало резкий солнечный свет делая его мягким, точно в рассветные часы. Внутри свода бушевала зелень. Многоярусные насаждения, перемежающиеся на первый взгляд хаотично разбегающимися дорожками, ступенчатыми подъемами и невесомыми мостиками, заполняли почти все свободное пространство. Небольшие, певуче журчащие водопады каскадами стекали с верхних ярусов. Вода собиралась в мелкое живописное озерцо в центре, откуда вновь закачивалась наверх, и цикл повторялся.

Негромкий смех, приветствия и гомон сотен голосов, раздававшиеся вокруг, утихали сами собой, едва их обладатели натыкались глазами на вновь прибывших. Группки людей в одинаковых напыленных комбинезонах, отличавшихся лишь цветом, встревоженные и большеглазые, замирали и, вытянув шеи, словно куропатки в высокой траве, разглядывали пришельцев.

«Это наш сад,» – торжественно пояснил Стратег. – «Давайте прогуляемся.»

Прогулка напоминала скорее дефиле полуголой актрисы фильмов для взрослых по плацу военной части, где женщин не видели месяцами. Сказать, что на них глазели – это значит не сказать ничего. Люди расступались, словно стайка мелких рыбешек перед невозмутимо скользящей в толще воды акулой, жались по краям смотровых площадок, раскиданных тут и там ажурных арок, сплошь увитых буйно цветущей растительностью и ниспадающих, переливающихся лент многоярусных водопадов. Сад, определенно, был творением выдающегося дизайнера. Каждый уголок, каждый подвесной мостик, каждый распушившийся кустик были идеально вписаны в общую картину. Настолько идеально, что создавалось впечатление некой искусственности и ненатуральности, точно это был букет пластмассовых цветов в витрине магазина: глянцевый, блестящий, безупречных форм и ярких цветов без полутонов и оттенков.

В саду не было высокорослых деревьев вроде столетних елей или стрелой устремляющихся в небо пирамидальных тополей.