Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ингвар-младший намекал на потерю, которую Ингвар конунг понес пару месяцев назад, перед самым окончанием похода на Дунай. Уже после того как греки привезли и вручили Ингвару выкуп за то, что он прекращает войну и не идет дальше, из Болгарского царства в Греческое, он поневоле уплатил судьбе налог на эту удачу: лишился жены, Огняны-Марии. Ее похитил печенег Едигар, недавний союзник. Похищение это чуть не сгубило Ингвара навсегда, уже в шаге от величайшего торжества. Решись он драться за возвращение жены – потерял бы все: и богатый выкуп, и скорый мир, и даже киевский стол. Эльга не простила бы ему войну за другую, болгарскую жену, когда прямая надобность в болгарах как союзниках отпала. Ингвар, скорее горячий, чем благоразумный, ценящий честь больше жизни и любивший Огняну-Марию, мог бы всем этим пренебречь. Но ему не дали: нашелся рядом разум, холодный как лед, и рука, крепкая как железо, удержавшие его на краю пропасти.
– Уж больно ты умный для своих лет, – почти не шевеля губами, в ответ бросил Эскиль Ингвару-младшему.
– Когда кому с молодости повезет, ему свойственно считать себя самым умным, – ответил Хедин сын Арнора и незаметно подтолкнул Ингвара-младшего.
Сыну и наследнику Хакона ладожского было всего семнадцать лет, но он приходился князю Ингвару племянником по сводной сестре, госпоже Ульвхильд, и занимал место среди самых знатных его приближенных. Светловолосый, красивый, он пока уступал в росте Эскилю и Хедину, но обещал в ближайшие пару лет их догнать. С прошлого лета он был обручен с юной девушкой из семьи конунга свеев и мог спокойно ждать, пока они оба повзрослеют, зная, что будущая женитьба принесет ему только честь.
– Ну, меня-то он больше не сможет попрекать, что я, мол, неугоден Фрейе! – так же тихо процедил Эскиль. – Не так позорно упустить невесту, как отдать жену врагу!
В Киеве объявили, что, мол, госпожа Огняна-Мария осталась погостить у болгарской родни, молча давая понять, что она не вернется. Но о похищении знали княжьи гриди, а от них слух понемногу растекся по всей дружине.
– Да перестань ты терзаться – князь давно о том забыл! – пытался утешить Эскиля Хедин.
Хедин не любил вспоминать тот случай, когда Эскиль пытался похитить его сестру. Ее честь не пострадала, но чем больше об этом говорят, тем больше возникает сомнений.
– Уж лучше отдать свою жену врагу, тогда ты хотя бы никогда больше их обоих не увидишь, – пробурчал Хамаль Берег. – Похуже дело, когда ее приходится делить со своим же ярлом и вспоминать об этом каждый день.
– Вы доболтаетесь, – предостерег Хедин, видя, что, к счастью, князь с княгиней заняты разговором с послом и не смотрят на них. – Не проиграл ли ты, Эскиль, в кости свои глаза? Любой скажет, что княгиня Эльга стоит трех таких, как была добрая госпожа Огняна-Мария.
После отъезда своего из Хольмгарда полтора года назад Хедин не раз порадовался, что его сестра, Каменная Хельга, не могла, да и не желала принять приглашение Огняны-Марии поехать с ней. Самой Огняне-Марии приходилось разделять судьбу своего мужа, мало сидевшего на месте, участвовать почти во всех его поездках, кроме времени перед родами. А теперь, когда она так внезапно исчезла, куда бы делась Хельга? Последние вести от сестры Хедин получил нынешней весной, когда Ингвар-младший и Тородд привели северное войско для второго похода на греков. Все оставалось по-прежнему: Логи-Хакон жил в Мерямаа у Эйрика, Хельга – в Хольмгарде. Хедин надеялся, что уже скоро они с Тороддом и ладожанами двинутся на север и еще до зимы он увидит Хельгу. А еще через два-три месяца, когда ляжет снег и замерзнут реки, они наконец-то смогут вернуться домой, в Мерямаа. Два года спустя после отъезда…
Где тот дом, старое варяжского селение под названием Серебряные Поля? Хедин не был там два лета и одну зиму, а казалось – сменились поколения, как для побывавшего в горе у троллей. Сколько людей и земель он с тех пор повидал! Сюрнэс – самое крупное варяжское гнездо на верхнем Днепре, Киев в среднем течении, пороги протяженностью в три дневных перехода, степи близ нижнего течения. Болгарское царство, устье Дуная. В Греческое царство он так и не попал, но долю добычи получил ту же самую, как и те, кто своей кровью заслужили ее во время первого похода. Мистина Свенельдич, Эскиль с Хамалем, киевские бояре Острогляд, Божевек, Добылют и Творилют, воеводы Ивор из Вышгорода и Тормар из Витичева, Величар из древлян, Ведослав из Любеча, Родослав из Родни, Мирогость из Троеславля… Этим людям было чем гордиться – после того как они, не устрашенные «влажным огнем», за лето прошлись ураганом по южному берегу Греческого моря, Роман цесарь предпочел заплатить выкуп и согласиться на мирный договор, лишь бы не допустить их больше даже во Фракию.
За полтора года Хедин сжился с ними почти как с братьями; особенно он полюбил Ингвара-младшего, веселого, как отрок, и благоразумного, как зрелый муж. С Эскилем они не стали близкими друзьями – оба помнили, по какой важной причине едва не сошлись в поединке насмерть, – но оба соблюдали данные на мече клятвы, воздерживались от выражения неприязни и лишь порой поддевали друг друга. Тогдашняя неудача до сих пор тайком скребла душу Эскиля, но, пожалуй, только Хедин об этом и догадывался, остальные давно забыли тот случай.
Сейчас Хедин разделял чувства Ингвара и его дружины: гордость, торжество, радость от приобретенного богатства и надежды на еще большее в будущем. Но помнил и другое: когда он вернется на север и поменяет заложников обратно, это станет, скорее всего, началом новой борьбы, в которой ему уже придется выступать против своего нынешнего вождя.
Мир с греками для многих все поменяет, думал Хедин, глядя, как под звуки рогов отроки выводят греческих послов из гридницы. Сегодня был лишь первый прием и вручение посольской грамоты, а пир и сами переговоры, обсуждения условий будущего договора еще были впереди. Но если кияне и многие другие роды, славяне и русы, могли теперь наслаждаться миром, то для Ингвара окончание войны на юге вело к началу другой войны – на далеком северо-востоке его владений, где он сам ни разу и не был.
Если бы Ингвару удовлетвориться нынешней победой! Среди наемников ходило убеждение: чтобы сохранить удачу – не зарывайся, всегда помни, что когда-нибудь она кончается, и не требуй от нее слишком многого.
Но сейчас, когда Ингвар с высоты Олегова престола, где сидел рядом со своей княгиней, блистательной, как сама заря, смотрел вслед греческим царедворцам, ему легко было поверить, что его удача отныне будет вечной. Или очень хотелось верить.
* * *
– От варягов надо избавляться.
Княгиня Эльга по одному снимала свои новые греческие перстни и бережно укладывала в ларец резной белой кости – тоже из новой добычи. Зайдя в избу и скрывшись от посторонних глаз, Ингвар и Мистина расстегнули свои новые шелковые кафтаны, и обнаружилось, что сорочек под ними нет. Эльга разбранила их, увидев это в первый раз, – испортят дорогие вещи, – но им, победителям Греческого царства, эта небрежность с роскошными вещами даже доставляла удовольствие. У нас этих кавадиев и диветисиев[26] теперь – хоть улицу мостить! В избе было жарко и душно, пахло нагретым деревом, и Эльга велела Совке снять с нее убрус, чтобы освободить хотя бы потную шею.
– На зиму я их в городе не оставлю, – кивнул Ингвар. – Они весь Киев съедят. Отправлю куда-нибудь… к радимичам, к северянам. К древлянам, может…
– Нет, мой отец нам головы откусит за такой подарок! – Мистина Свенельдич усмехнулся. – Ему с древлянами забот хватает.
– Радимичи тоже не обрадуются, если помимо дани им еще придется всю зиму кормить этих… опоздавших в Валгаллу. Скажут, варяги за князя воюют, а им все тяготы нести.
– Но это только на одну зиму!
– А нельзя отправить их с Руси вон?
– За Варяжское море они до зимы уехать не смогут. Пока до Ладоги доберешься – снег пойдет.
