Седьмой уровень - Миюки Миябэ

Оказавшись внутри, она крикнула:

— У моей дочери внезапно схватило живот! Кто-нибудь, скорее, помогите!

Открылось стеклянное окошко, показалось лицо женщины. На груди белого халата висела табличка с именем «Андзай». Увидев стонущую Юкари, она разинула от удивления рот.

— Извините, можно показать ребенка врачу?

— К сожалению, у нас психиатрическая клиника.

Эцуко изобразила возмущение:

— Как это так? Разве при входе не написано просто — клиника?

— Вы правы, это так, но… — Андзай замялась. Заправив волосы за уши, она посмотрела на Юкари, присевшую на корточки.

— Тут недалеко есть поликлиника. Там оказывают неотложную помощь…

— Вы что, не видите, ребенок шагу ступить не может!

Старания Эцуко были вознаграждены. Отстранив Андзай, вышла круглолицая женщина.

— Подождите немного, — решительно сказала она. — Доктор Сакаки вас примет. У него как раз сейчас перерыв между приемом пациентов. Подождите здесь.

— Большое спасибо!

Эцуко, взяла Юкари на руки. Давненько она этого не делала. Ну и тяжесть!

Тотчас открылась центральная дверь, и круглолицая женщина провела их внутрь. На ее груди значилось «Футада».

Вошли в помещение, которое, видимо, служило приемной. Врач в белом халате стоял, придерживая открытую дверь в кабинет. Правильное лицо, еще нет и сорока. Элегантный галстук.

— Несите ее сюда, — врач вошел в кабинет.

На правую ногу он не хромал.

Обнимая приготовившуюся хныкать актрису, Эцуко проследовала за ним.

Комната напоминала не столько врачебный кабинет, сколько гостиную. Видимо с умыслом, здесь почти не было металлических и пластмассовых вещей, ассоциирующихся с офисом. Лишь маленький сейф для бумаг, ящик с картотекой, да многофункциональный телефон.

Все прочее — кресла и даже рабочий стол — дышало теплом и уютом. На широком окне были опущены жалюзи, но сквозь щели проникали лучи солнца.

Врач уложил Юкари на диван, обнажил живот и начал надавливать в разных местах. При этом он тихим, ласковым голосом расспрашивал, что она ела сегодня.

— Всего лишь переохлаждение, — констатировал врач, разгибаясь и велев Юкари закрыть живот. — Что вы хотите — сок гуавы, потом фраппэ и мороженое…

— Ах, как хорошо. А я уж перепугалась… — Эцуко прижала руки к груди, затем обратилась к Юкари: — Говорила же тебе, не лопай все подряд!

Юкари обиженно надулась. Врач рассмеялся.

— Дам вам лекарство, отлично помогающее от рези в животе. Самое обычное лекарство. Совсем не по нашему профилю.

— Простите. Мне сказали, что вы врач-психиатр. Не надо было вас беспокоить. Но вы так нам помогли!

Врач выдвинул ящик стола, вынул из аптечки баночку, вытряхнул на ладонь таблетку и протянул Юкари.

— За этой дверью — ванная, запей там.

Эцуко, улыбаясь, повернулась к врачу.

— Вы — доктор Сакаки?

— Да.

— Большое вам спасибо. Мы как раз проходили мимо вашей клиники, когда девочке внезапно стало плохо. Удивительно! Бывают же такие совпадения!

Видимо, не понимая, к чему она клонит, врач удивленно поднял брови. Вышел из-за стола и сделал шаг в сторону стула.

— Один мой знакомый раньше лечился у вас. Поэтому я о вас наслышана.

— Неужели? Кто же это?

— У вас так много пациентов, вряд ли вы помните его имя, — сказала Эцуко, преодолевая робость и глядя врачу прямо в глаза. — Ему за сорок, правая нога немного не в порядке.

Лицо врача пришло в движение.

Эцуко почувствовала себя игроком, ловко отбившим бейсбольный мяч. Ап!

— Не помните?

Врач, опершись руками о край стола и немного запрокинув голову, сделал вид, что пытается вспомнить. Он старался выглядеть непринужденным, но как актер в подметки не годился Юкари.

Странно, что он так резко отреагировал на упоминание о прихрамывающем человеке…

— Нет, что-то не могу припомнить… — сказал врач, растянув губы в улыбку. — Может он лечился у какого-нибудь другого Сакаки, это распространенная фамилия.

— Вы так думаете? Жаль.

Юкари вернулась из ванной.

— Доктор, простите, я воспользовалась вашим туалетом.

Врач, точно получив спасительный круг, повернулся к Юкари:

— Ничего страшного. Ну что, полегчало?

— Покакала и сразу все прошло.

— Фу, какая невоспитанная! Простите, доктор, — с ласковой улыбкой Эцуко привлекла Юкари к себе. — Не будем вас задерживать. Сколько я вам должна?

Точно желая как можно быстрее отделаться от Эцуко, доктор Сакаки замахал руками:

— Что вы, что вы! Это такие пустяки, не беспокойтесь.

Откланявшись, Эцуко взялась за ручку двери. Затем, будто ее только что осенило, обернулась.

— Ах да, вспомнила, еще одна моя знакомая пользовалась вашими услугами…

Врач нахмурился, на его лице читался вопрос: кто еще?

— Мисао Каибара, — сказала Эцуко, — семнадцатилетняя девушка.

Мяч, отбитый Эцуко, на этот раз вылетел аж на трибуну.

Врач побледнел. Стал нервно рыться в кармане халата. Достал пачку «Mild Seven» и блеснувшую позолотой зажигалку. Точно плохой актер, который закуривает сигарету, чтобы скрыть недостатки своей игры, доктор зажал фильтр зубами и щелкнул зажигалкой. Огонь никак не хотел зажигаться.

— Нет… не помню.

Все понятно. Эцуко вышла из кабинета.

Открыла окошко регистратуры. На этот раз в ней находилась одна Футада. Что-то писала, сидя за дальним столом.

— Госпожа Футада, большое спасибо, — обратилась к ней Эцуко.

Футада подошла, улыбаясь.

— Девочка, тебе лучше?

— Угу.

Эцуко, приблизив к ней голову, шепотом спросила:

— Извините, я была уверена, что мои знакомые лечились у доктора Сакаки, сболтнула, но, кажется, я ошиблась.

— Доктор на такое не обижается.

— Мужчина средних лет, прихрамывающий на правую ногу, и одна молодая девушка. Вы случайно их не запомнили?

Футада захлопала глазами:

— Даже и не знаю… — ответила она. — Может, и были такие пациенты. Молодые девушки у нас вообще не редкость…

И вдруг взмахнула ресницами, видимо, вспомнив:

— А что касается хромого человека — вчера один такой заходил. Но у него не было рекомендации, поэтому пришлось отказать.

Эцуко задумалась. Что это значит? Андо своими глазами видел, как этот человек входил сюда. Еще месяц назад. Почему же медсестра в регистратуре его не знает?

Ах, да! — сообразила она, была же суббота.

— В вашей клинике по субботам и воскресеньям выходной?

— Да.

Вот почему Футада не знает. Хромой пришел к доктору Сакаки в такой день, чтобы никто из служащих клиники не узнал об этом.

А вчера — всего лишь вчера — явился, притворившись больным…

— Он был один?

— Нет, с молодым человеком. Такой красавчик!

Что все это значит?

Эта Футада не производила впечатления бдительной грымзы. Эцуко решила рискнуть и, пока не вернулась вторая медсестра, еще немного ее расспросить.

— У вас есть палаты для стационарных больных? Все никак не могу поверить, что я обозналась. Мне кажется, мой знакомый лечился именно у доктора Сакаки. Он был госпитализирован.

Футада всплеснула руками.

— Ну тогда вы точно обознались. Мы практически не держим у себя больных. Только в исключительных случаях.

— Да?.. Неужели? Странно, такое вместительное здание…

— Это потому, что доктор здесь живет. Впрочем, его семья живет отдельно.

У Футады развязался язык. Вероятно из-за того, что Эцуко была с Юкари. Как можно заподозрить в дурных намерениях мамашу с ребенком!

— Но возвращаясь к прежнему разговору, вы правда не знаете? Молодая девушка. Очень красивая, зовут — Мисао Каибара.

Немного подумав, медсестра покачала головой.

— Не помню. Сейчас среди наших «особых» пациентов, кажется, есть молодая девушка, но говорят, она дочь знакомых доктора.

У Эцуко перехватило дыхание. Она крепко схватила за руку стоящую рядом Юкари.

— Вы ее видели?

Наконец-то у Футады зародились подозрения.

— Почему вы об этом спрашиваете?

В это время Юкари закричала:

— Мама!

Обернулась — прямо перед ней стояла медсестра. Стояла, перегородив путь к выходу.

— Кто вы? — строго спросила она. Чистая, как стена, надраенная мочалкой с порошком, холодная, с узкими губами, прямыми, как лезвия бритвы.

— Ах, простите. Заболталась.

Эцуко начала отступать, как вдруг Юкари громко заплакала:

— Мама, мама! Пойдем домой! Ненавижу больницы! Здесь делают уколы!

Эцуко отстранила медсестру.

— Да, дорогая, пойдем домой. Извините, что вас побеспокоила!

Выскочили наружу. Пройдя несколько шагов, остановилась. Никто их не преследовал.

Эцуко посмотрела вверх на окна клиники. На некоторых были опущены жалюзи, другие распахнуты настежь.