Манифик - Тимур Александрович Темников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сейчас его тошнило. Он не мог понять отчего, но казалось, что весь пищевод скручивался в тонкую бечеву, выжимая содержимое желудка до капли. Закончив над унитазом, Исай прошел в ванную. И посмотрел на себя в зеркало. Отекшее красное лицо, кровавые прожилки в выпученных глазах. Потерянный взгляд.
Исай мысленно раздвигал дорогу своему собственному голосу, выводил его из скопления других, словно собравшихся на аутодафе с сожжением праведника, обвиненного в ереси. Если кто и будет управлять церемонией, то только он. Он хотел быть уверенным, что будет так, заставлял себя. Но уверенность не была естественной, она словно удерживалась им насильственно.
И теперь не для того, чтобы всем было «радостно»! А для того, чтобы было «правильно»!
А как «правильно», он теперь знал точно… Наверное…
Исай ввел нужный IP-адрес на клавиатуре и получил вопрос о том, все ли прошло хорошо сегодня. Он ответил, что да, день был отличным. В даркнете он слегка делился своими поступками и видением мира с какими-то неизвестными ему людьми. Может быть, женщинами, а может, мужчинами, китайцами, японцами, или американцами, или еще кем-то другим. Программа синхронизировала послание с той стороны с переводчиком и выдавала ему текст на понятном языке. Исай не знал, кто на той стороне. Но был уверен: если он не знает, то не знает никто, а тем более не знают его. Зачем ему это было нужно? Он иногда задумывался над таким вопросом. Наверное, затем, что можно было ограничиться парой фраз. Почувствовать себя вне возраста и вне… вне предназначения в собственной жизни. Но любой человек ему быстро наскучивал и становился неинтересен. Исаю нужен был лишь один, он встречался с ним на просторах темной стороны уже несколько лет.
Наконец соединение с ним заработало. Исай получил от него тот же самый вопрос – о том, как прошел день, но в его восприятии этот вопрос звучал иначе.
Исай ответил, что все движется так, как и было ими задумано. «Ими» – потому что человек с другой стороны был с ним заодно, и не просто заодно, а был истинным, настоящим партнером. У них у обоих были особые таланты, которые помогали им решить то, что они задумали. У них был общий замысел, который они воплощали. Они никогда не видели друг друга и, может быть, проживали на разных континентах. Но были родственными душами. Родственными по предназначению. У них у обоих была цель сделать человечество счастливее.
Исай не рассказывал ему о своих промахах. Не говорил об убитом в порыве непонятного гнева человеке без определенного места жительства, не рассказал о девушке в машине, которая была похожа на его первую и единственную любовь в жизни. Он рассказывал о других. Об этих – нет. Достаточно было того, что о них знал его внутренний голос. О сегодняшнем, почти мумифицированном трупе он сказал просто, что опоздал и не успел привести свой долг в исполнение, но заметил, что, может быть, это и к лучшему.
Собеседник ответил ему, что у того тоже на днях случился промах: жертва ускользнула, а должна была попасть в сети, которые ей расставили. Но это не страшно, ведь жертва – она на то и жертва, чтобы рано или поздно оказаться в ловушке.
«А как ты думаешь, после того как мы выловим всех ущербных и неспособных к радости, а остальных сделаем счастливыми, не станут ли оставшиеся искать жертву среди своих?» – увидел Исай вопрос на экране.
«Нет, конечно. Зачем? – настучал он на клавиатуре. – Это бессмысленно».
Ответа не было несколько минут, будто человек с той стороны экрана занимался чем-то другим, более важным, чем разговоры на такую тему, и вообще – чем беседы с Исаем. Исай почувствовал какое-то внутреннее напряжение. Он привык получать ответы. В системе – безусловно. В жизни – если задавался вопросом. Он всегда искал источники: книги, статьи, прислушивался к фразам на улице, замечал осколки слов в городском или офисном шуме, но всегда находил ответ. Если его не было, то в последние годы вмешивался голос. Сейчас, глядя в пустой фон экрана, где должны были появиться слова, и чувствуя тишину в мыслях, Исай ощущал беспокойство, которое больше было похоже на злость.
«Возможно, ты прав», – наконец прочел он и увидел, как его оппонент отключился. Вышел из сети. Ничего не ответив больше, даже не попрощавшись.
То, что чувствовал Исай, не было похоже на страх. Точно нет. Сейчас он это понимал отчетливо. Может быть, напоминало страх, но скорее отражало готовность. Готовность к тому, чтобы действовать. Напасть и дать понять, кто здесь первый и правый.
Во время злости или сильного раздражения у Исая все время болел лоб, словно кто-то давил ему изо всех сил пальцем в область чуть выше места, где геометрически пересекались надбровные дуги. Голос однажды сказал ему, что такое чувствуют лишь избранные и когда-нибудь эта боль прорвется, как нарыв, который мешает видеть истину. Вспоминая его слова, Исай успокаивался, неприятное ощущение отступало, оставалась лишь уверенность в правильности избранного пути. И в том, что его стремление двигаться по этому пути неизбежно и является долгом перед человечеством.
Именно так – «неизбежно». Иногда, прежде, когда голос внутри него то ли засыпал, то ли отступал, то ли сам Исай разотождествлял себя с ним, он задумывался над верностью своего Дао, и что-то похожее на сомнения вдруг всплывало в его сердце, словно пелена на поверхности крови в желудочках его органа, толкающего жизнь по сосудам. В этот момент Исай становился будто окаменевший, и красная жидкость в его теле, которая должна была разносить кислород во все его закоулки, застывала, словно море во мраке ожидания прилива. Как будто тишина черной ночи заполняла все пространство его существования и видимой оставалась лишь пена, смердящая, словно собачья шерсть, намоченная дождем в сарае, полном крысиного помета. Исай в ужасе чувствовал, что задыхается, и делал резкий вдох, чтобы прогнать состояние и пробудить тот голос, который должен был поддерживать в нем жизнь.
Исходя из последних событий, которые нарушили его планы, он понимал, что работу по выполнению поставленных перед собой целей и задач он должен будет начинать если не заново в смысле достигнутого, то по новой относительно путей их достижения. Он еще не продумал, как теперь продолжать работу по отбору тех, кто
