Манифик - Тимур Александрович Темников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На экране вновь открылось диалоговое окно.
Строчки, всплывшие в нем, рассказали Исаю, что знают об охоте, объявленной на него за те смерти, которыми он избавил мир от проказы. Для Исая такое не стало новостью. Новостью для него стало то, что человек в черной дыре даркнета знал о нем настолько хорошо.
«О чем ты?» – напечатал он в диалоговой строке. А потом увидел, как поочередно перед ним всплыли фотографии убитой в шею женщины, утопленного мужчины и разбившейся на машине девушки.
«Пока об этом, – последовала запись. – Не знаю, что ты по этому поводу думаешь, но мне как человеку, занимающемуся с тобой одной работой, видится, что лучше устранить проблему сразу, даже если она кажется маленькой, иначе она будет мешать и дальше. Но дальше будет мешать как большая».
«Что ты имеешь в виду?» – снова спросил Исай.
На экране появилось новое фото. Лицо девушки. Изящно-полноватое. С поджатыми губами. Острым взглядом карих глаз из-за стекол очков в тонкой оправе. Открытым, но напряженным широким лбом.
«Кто это?» – пробежал Исай пальцами по клавиатуре, пристально вглядываясь в лицо на фото, словно глаза той, кто был на нем изображен, не позволяли ему оторваться от увиденного.
Текст, картечью выбрасывающий буквы на экран, объяснил Исаю, что это и есть его пока небольшая проблема. На фото следователь по имени Виталина Дрозд, которая обнюхивает его жертвы, словно охотничья собака, она делает это с одной целью – настигнуть Исая. «Она не выпустит, не отложит, не замнет, – выстреливал текст слова, – и точно вытащит остальные». И дальше собеседник резюмировал советом о том, что девушку нужно убрать, потому что она помеха.
«Странная фамилия, Дрозд. Так ведь?» – спросил Исай.
«И девушка странная. Мне она не нравится. Опасная. Ей бы подошла другая фамилия. Что-нибудь типа Волчица или, лучше, Псина».
Исай невольно обернулся по сторонам. Он не подозревал, что человек, с которым он многие годы переписывается в даркнете, находился настолько близко.
«Откуда ты ее знаешь?»
«Спроси меня, откуда я знаю про тех троих с “мертвых” картинок».
Действительно, откуда? Исай ведь точно помнил, что ничего не рассказывал тому, кто сейчас с ним переписывается, и потом, все эти фотографии были прямо с места преступления. Его догадки подтверждались. Возможно, этот неизвестный, с которым он сейчас в диалоге, просто обводит его вокруг пальца. И он загнан в угол. Просто с ним играются, как с жертвой, которой он теперь стал. Снова стал!
Его голос молчал, как будто сам был напуган и находился в смятении, а может, теперь ему просто не было до Исая никакого дела, потому что Исай больше не представлял никакого интереса. Он не смог закончить то, что начал, а может быть, просто пришло время. Ведь он Бог Смерти, который убирает из жизни весь отработанный и нежизнеспособный хлам, как понял совсем уж недавно. А точнее, один из богов. И над ними всеми есть кто-то выше, кто поведет человечество к счастью дальше. Но уже без них. Без одного из них. А если совсем уж точно, то без него. Исая. Потому что у каждого свое предназначение.
Он ничего не отвечал в диалоговом окне. Он понимал, что ему нужно задать вопросы, и в то же время осознавал, что если его действительно обложили и просто ведут с ним игру, то не получит в ответ и слова правды, его просто будут заманивать дальше в то состояние, когда он окончательно почувствует себя жалким и ничтожным. Как тогда, двадцать лет назад. Он знал, что так обязательно случится, и больше всего в жизни он не хотел возврата в того, прежнего себя.
Он был раздавленным ничтожеством. Картина, которая предстала перед ним в молодости в его квартире, где его беременная жена стонала в позе собаки на полу кухни от удовольствия под каким-то незнакомым ему, отвратительным человеком с запахом кислого пота, чьего лица он не запомнил, а помнил только разбитый череп, – была выбита с обратной стороны стены той собственной личности, которую Исай выстроил позже. Снаружи стена была толстой, непробиваемой и нерушимой. Такой бы и оставалась, если бы…
Если бы не голос! Который проснулся несколько лет назад и сказал ему, что он готов. Что он знает достаточно, чтобы привести человечество к счастью. Но он плохо справлялся.
Исай сидел с широко раскрытыми глазами, опершись подбородком на сложенный замо́к из пальцев и ладоней. Он следовал мыслям, которые уводили его во тьму. Казалось, плоская спиральная пружина его понимания законов вселенной все прошлые годы закручивалась, будто набирая в себе силы. Обещая с их помощью придать огромной энергии для перерождения Исая ту форму сверхчеловека, силы которой он даже не мог себе представить. Вдруг пружина не выдержала собственного напряжения! Что-то в ней хрустнуло, надломилось. И скрученная лента его жизни сейчас разматывалась перед ним в неуправляемом потоке кинетической энергии, звеня и рассекая своими острыми краями все то, что когда-то составляло картину мироздания, разрывая его с треском и оставляя лоскуты его бытия подвешенными в пространстве.
Исай видел все происходящее своим внутренним взором. Он прикоснулся указательным пальцем к точке над переносицей. Ему хотелось, чтобы палец проник в его голову, сквозь то самое отверстие, через которое должна была прийти истина, залез внутрь и вычистил оттуда все содержимое черепной коробки вместе с ошметками того, что ему представлялось сейчас в его голове.
В диалоговом окне вновь побежали буквы. Исай вздрогнул. Тот, кто находился по ту сторону, оказывается, не оставил его наедине со своими мыслями. Он просто выжидал.
«Ты ничего больше не хочешь о ней узнать?» – выстроилось навязчивое предложение на экране.
Исай не хотел. Здесь он точно был уверен, что знает гораздо больше, чем тот, с кем бы по ту сторону экрана ему сейчас ни приходилось вести разговор. Узнать мелочи типа улицы, квартиры, необходимые для того, чтобы встретить следователя, для него не представляло труда.
Он вышел из сети.
До помешательства. Еще тогда, до помешательства, любимая женщина в шутку называла его «моя птаха» и ласково трепала по щеке. Исай провел ладонью по щетине, отчетливо почувствовал прикосновение ее пальцев. И тот запах, который кружил голову. Его сердце застучало так часто, словно она пребывала рядом с ним. Нет – не «словно». Она действительно находилась в этой комнате, просто сидела сбоку, так что Исай не мог ее видеть, лишь чувствовал ее
