Ведущий в погибель. - Надежда Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прислужнику, когда тот явился, Курт сунул в руку сложенную записку вместе с монетой, вслепую выуженной из кошелька; монета оказалась талером, но тратить время на то, чтобы рыться в своих изрядно пополнившихся благодаря покойному сослуживцу финансовых резервах в поисках чего-то мельче, он не стал, коротко велев:
— Дом фон Вегерхофа. Лично в руки. Бегом.
— Слушаюсь, майстер инквизитор, — бросив беглый взгляд на полученную плату, с готовностью отозвался тот и, на ходу пряча нежданную прибыль, проворно устремился по лестнице прочь.
Выглянув в окно, Курт успел увидеть его спину, мелькнувшую за поворотом улицы — парень исполнял указание буквально, мча по утоптанной подсохшей земле довольно резвой рысью; оставалось надеяться, что блеска серебра достанет на то, чтобы его воодушевление не утихло уже через минуту. Следовало признать, что временное отсутствие помощника сказывалось на работе далеко не лучшим образом…
К старому кладбищу у окраины Курт направился верхом, предпочтя затратить минуты на снаряжение жеребца, но сэкономить время на дорогу, и уже задолго до того, как миновать древнюю ограду, указующую пределы освященной земли, понял, что по крайней мере сам факт некоего происшествия и впрямь имеет место — оживленные голоса слышались издали, а вскоре стала ясно различима и небольшая толпа, собравшаяся у разверстого входа одного из склепов. Его приближение было встречено с не меньшей радостью, нежели появление в трапезном зале гостиницы; спешившись, к склепу Курт прошел сквозь коридор раздавшихся в стороны зевак, уступающих ему дорогу охотно и с готовностью. Запах, упомянутый неугомонным торговцем, он ощутил и впрямь еще издали; в воздухе, сегодня безветренном и теплом, стоял кисловатый привкус, разбавленный гарью, а под сводами усыпальницы щиплющий ноздри дух стал и вовсе убивающим.
Внутри было не протолкнуться — с десяток возбужденных горожан сгрудились подле каменной тумбы, заслоняя спинами нечто не видимое прибывшему следователю и обсуждая происходящее вразнобой, перебивая и перекрывая друг друга. Попытавшись прорваться сквозь плотный строй любопытствующих и не преуспев, Курт помедлил, высматривая хоть какой-то просвет в толпе, и, наконец, прикрикнул, даже не пытаясь сдерживать раздражение:
— Дорогу! Расступись, — повторил он, когда изумленные лица поворотились в его сторону, и, попросту оттолкнув с пути заслоняющих ему обзор, протиснулся к самой гробнице.
Тело было там — то, что от него осталось. Поверх каменной крышки саркофага, уже наполовину разворошенный, возлежал обуглившийся человеческий остов; в ребрах, пробив тонкие кости, засел тщательно и как-то даже любовно вытесанный кол толщиною с запястье, чудесным образом оставшийся почти неповрежденным — дерево покрывал лишь тонкий налет гари.
— Штриг, — обрадованно сообщил один из присутствующих. — Взгляните сами, майстер инквизитор, там в челюсти клыки — подлинно, штриг.
На непрошенного советчика Курт не обернулся, сдвинувшись к почерневшему черепу, и, склонившись, всмотрелся, прикрывая нос рукавом — поблизости от горелых мощей запах был попросту сокрушающим.
— Как любопытно, — отметил тихий голос за спиною; он распрямился, обернувшись к фон Вегерхофу, и недовольно покривился:
— Даже слишком, сказал бы я… А ты скоро.
— Долго ли, умея, — передернул плечами тот. — Что у нас?
— Типа стриг, — отозвался Курт негромко и, обведя взглядом чуть приумолкших зрителей, обратившихся в слух, решительно махнул рукой в сторону двери: — Выйти. Всем. Выйти! — повторил он, когда в ответ зазвучал возмущенный ропот. — Расходитесь. Здесь не на что смотреть.
— Никуда мы не пойдем, — решительно возразил один из стоящих у самого саркофага; в руке он стискивал замаранную сажей палку, которой, видимо, до прихода следователя шуровал в обуглившихся костях. — Это, майстер инквизитор, наш город, и все это нас касается в первую голову. Мы будем тут.
— Знаешь, что вот это такое? — всеми силами сдерживая злость, поинтересовался Курт, шагнув к нему и приподняв Сигнум за цепочку; тот попятился, болезненно и растерянно вскрикнув, когда майстер инквизитор ухватил его за локоть и завернул руку за спину. — Попробуй рыпнуться, — предупредил он тихо. — От «сопротивления» до «покушения» — полшага, а что бывает за покушение на инквизитора, ты знаешь. Пошел, — поторопил Курт и, буквально выволочив притихшего сторонника городских вольностей за порог, отступил от двери, кивнув прочим: — На выход. Или я не поленюсь вышвырнуть собственноручно каждого.
— Que c'est gentil[85], — усмехнулся стриг, когда спина последнего уходящего скрылась из пределов видимости. — Ты неподражаем; в Ульме всего пять дней — а тебя ненавидит даже не половина города, а город целиком. Попросту уникальный талант.
— Учись, пока я жив, — отозвался он безвыразительно и повел рукой, приглашая фон Вегерхофа к осмотру обгорелых останков. — Ну, что скажешь, expertus?
— Любопытно, — повторил стриг, обойдя почернелый остов вокруг и брезгливо тронув деревянный кол кончиком пальца. — Остроумно. Однако не надо быть экспертом, чтобы определить… подойди-ка, взгляни на эти хваленые клыки… Позволю заметить — имея такие, можно темной ночью пугать сородичей; причем ни на что иное они не годны — недостаточно остры, это видно даже теперь. И совсем иное строение.
— Собачьи?
— Собачьи, — кивнул фон Вегерхоф с усмешкой. — Хотя, следует признать, вмонтированы довольно мастерски… Я миную в своей оценке тот непреложный факт, что стриг не сгорает на месте от воткнутого в грудь кола, осинового ли, березового, дубового, какого угодно. При столь варварском обращении со своим телом он впадет в stupor, пока кому-нибудь не придет в голову выдернуть этот кол и дать возможность доступиться к свежей крови. В этом случае где-нибудь через неделю он войдет в прежнюю норму.
— А я полагал, кол он выдернет сам — этаким эффектным жестом — и порвет глотку тому, кто его воткнул.
— Увы, — пожал плечами фон Вегерхоф. — Не все так безоблачно. Удар в сердце, удар в печень, вскрытое горло; да и любое серьезное ранение — все это вещи довольно досадные.
— Вот как. Стало быть, твоя столь впечатляющая речь той ночью — сплошное вранье? Если бы я всадил в тебя болт…
— Мне пришлось бы тяжко; болт в живот — это пара дней в постели. Однако, воспользовавшись общеустоявшимся мнением о стригах, каковое ты тогда признавал как непреложное, я избежал возможных осложнений… Итак, возвращаясь к нашему весьма покойному другу, отмечу именно тот факт, что некто полагает все то же мнение столь же бесспорным. Что меня крайне интересует, так это вопрос «как это сделано»; на то, что здесь был употреблен какой-либо горючий материал, ничто не указывает. Дрова не использовались, видишь сам. Попросту полить тело чем-то вроде spiritus’а — этого недостаточно. Маслом, смолой, порохом — не пахнет.
— Порохом не пахнет, однако что-то все же есть. Возможно, ты разберешь лучше; знакомый запах, вот только никак не могу определить, что это.
— Сера, — отозвался стриг, не промедлив и не задумавшись ни на мгновение. — Пахнет серой; и еще чем-то, но что это, я не знаю. Кто бы ни устроил весь этот farce, он постарался на славу и применил немалые знания алхимии. Кто-то очень хотел, чтобы твое расследование завершилось, но при всех упомянутых мною завидных познаниях в области веществ и их реакций, все выполнено довольно бездарно.
— Тот, кто знает, что такое стриг, не стал бы проворачивать вот такое, — подытожил Курт; фон Вегерхоф кивнул:
— Сомневаюсь, что за всем этим стоят наши подозреваемые. En premier lieu[86], все склепы мною были проверены, причем не раз. En second lieu[87], даже неосведомленному, но мало-мальски внимательному исследователю ясно, пусть и не с первого взгляда, что останки — человеческие. Тот, кто это сделал, не имеет ни малейшего представления о стригах и — весьма отдаленное о Конгрегации вообще и тебе в частности. Это не compliment, это факт. Все вот это рассчитано на не особенно умного дознавателя, а стало быть, и проведено не особенно мудрым человеком.
— Ну, не знаю, — возразил Курт, отступив на шаг назад и оглядывая темные кости. — То, что я вижу, отвечает упомянутым тобою народным, я бы сказал, общеустановленным суждениям о стригах. И не будь в Конгрегации тебя, не знай я всего, что узнал за последние дни — даже не могу сказать с убежденностью, стал ли бы я столь детально разбирать мелочи вроде достоверности зубов; вполне вероятно — принял бы все как есть. Я бы скорее усомнился, обнаружив труп без клыков и с отрубленной головою.
— Autrement dit[88]..?
— Иначе говоря — мне показали то, чего, по мнению не осведомленных о твоем наличии людей, я и должен ожидать от мертвого стрига; и я, не будь тебя, увидел бы то, о чем слышал до сей поры, в чем не сомневался. Я хочу сказать вот что: даже если тот, кто подбросил нам эту куклу, знает, как все на самом деле, он вполне мог изобразить именно это, потому что, как ему кажется, именно это меня и убедит.