Туман войны - Алексей Колентьев

Вдруг желтый свет ламп на стенах сменился на красный, глухо завыла сирена. Диверсанты переглянулись. Журавлев кивнул Командору на выход, вставил ключ-карту в прорезь небольшого щитка на западной стене и повернул переключатель. Согласно протоколу, все двери могли быть заблокированы, на этот случай Павликян имел при себе несколько направленных зарядов, способных вскрыть грузовой люк, но был шанс, что этого не потребуется. Створки дрогнули, и металлический диск люка распался на две одинаковые части, убираясь в стены. От входа глухо чмокнули две короткие очереди, послышалась приглушенная расстоянием отборная ругань на английском. Видимо, кто-то уже пытался проверить, в безопасности ли груз. Патронов хватит только на полчаса хорошего боя, и если Иван не управится до того, как их тут потравят газом либо задавят числом, — придется умирать. Сверху заскрежетало. Журавлев поднял взгляд на потолок, и на душе у него стало совсем паршиво: створки грузового люка замерли, разойдясь едва на треть, а потом стали конвульсивно дергаться, то сходясь, то расходясь. Впрочем, вскоре приоритет был восстановлен, и створки захлопнулись. Видимо, в системе возник сбой, а его ключ-карта какое-то время не давала закрыть двери окончательно.

Взяв на изготовку свой автомат-коротыш, Журавлев в полуприседе пошел по коридору и сразу углядел слева от входа скорчившуюся за бруствером из мешков с песком и щебенкой фигуру подрывника. Противник оставил диверсантам довольно неплохо оборудованную стрелковую точку. Ячейка имела три амбразуры и держала сектор, охватывающий все жерло тоннеля, и всякий, кто появлялся из-за поворота, так или иначе мог попасть под огонь одного из трех стрелков. Сейчас, в полной темени, ничего толком было не разглядеть, поэтому Николай полез в карман куртки, вынул плоскую коробочку с несколькими алюминиевыми капсулами внутри и высыпал из одной белый катышек таблетки. У препарата был мерзкий железистый привкус, но спустя пару минут темень превратилась для майора в сумерки и он стал различать стены тоннеля и пять фигур, перемещающихся в их сторону вдоль левой стены. Николай откинул рамочный приклад автомата и передвинул барабанный целик прицела на отметку «100». Потом поднял оружие и дал две короткие очереди по перемещавшимся. Глушитель украл звук и вспышку, поэтому было хорошо видно, как дернулась и провернувшись волчком на месте упала первая фигура, а остальные четверо залегли и открыли ответный огонь. Зачиркали пули. Пригнувшись и выставив ствол над бруствером, Журавлев выпустил еще пару очередей по нападавшим, вынудив их отойти. Затем, повернувшись к Павликяну, указал на дверь и дал сигнал отходить: противник безусловно знает, где расположена ячейка охраны, и по укрытию запросто могут ударить чем-нибудь вроде РПГ.[83] Но этот вариант рассматривался как крайний, главной угрозой была многочисленность противника и высокая вероятность применения нелетальных средств типа слезогонки. Противогаз в закрытом помещении от такой штуки спасает слабо, поэтому в баулах у диверсантов имелись маски с небольшими баллонами дыхательной смеси, на двадцать пять минут. Но зато никто не отравится и сможет действовать так же четко, как и до газовой атаки.

Боп! Боп! Боп!

Это случилось: за звонкими хлопками, которые эхом отдавались в гулкой пустоте тоннеля, к позициям диверсантов полетели три газовых гранаты. Они с шипением упали в правый угол, далеко от затаившихся разведчиков. Николай не мешкая надел маску и присоединил к ней цилиндр кислородного баллона. Павликян проделал то же самое. Знаками Журавлев показал, чтобы Эдик занялся люком, а сам разложил перед собой три рожка к автомату и четыре оборонительные гранаты. На этот случай у них были новые РГО,[84] хорошо показавшие себя именно в городе, поскольку взрывались при контакте с любой поверхностью, а не по истечении горения замедлителя, как старые добрые «феньки».[85] Зная о том, что тоннель заминирован, Николай решил приберечь их на самый крайний случай. Все заволокло пеленой едкого дыма, но Журавлев спокойно ждал, когда появится враг. Вот впереди послышались осторожные шаги, на слух майор определил, что снова идут пятеро, рассыпавшись цепью и вроде как ничего не опасаясь. Дождавшись, когда атакующие подойдут на полсотни шагов, майор высунулся из-за укрытия и выпустил три короткие очереди, по пять выстрелов каждая. Снова послышались крики боли, ругань, вслепую заговорили автоматы штурмующих. Николай, не теряя времени, опустошил магазин автомата на звук голосов и бледные вспышки выстрелов. Ругань прекратилась, ответная очередь заткнулась на полуслове. Противник спешно отступал. «Видимо, двое уже никуда не уйдут», — подумал майор, загоняя новый магазин в свой «коротыш» и взводя затвор. Один из ремней маски ослаб, времени, чтобы поправить, уже не оставалось.

Позади раздался глухой стук, запахло каленым железом, а затем в дверях появилась «слоновья» голова Павликяна. Подрывник показывал сжатую в кулак ладонь правой руки с отогнутым вверх большим пальцем и махал рукой. Вырвав кольцо у одной гранаты, Журавлев броском отправил ее в сторону, где стихли вопли наступавших, а затем бросился вслед за скрывшимся в камере Командором. Позади грохнуло, по стенам ударила дробь осколков и каменной крошки, снова послышались вопли нападавших и удаляющиеся шаги — никто не хотел рисковать, кроме того, охрана была уверена, что диверсанты заперты в камере и никуда не денутся. Все шло по одному из разработанных аналитической группой сценариев, когда после попытки штурма следуют переговоры.

Журавлев увидел две половинки люка, вырванные термитной смесью и упавшие внутрь помещения под собственным весом. Сверху свешивался трос лебедки, а метрах в пятнадцати выше моргнул три раза желтый огонек ручного фонарика. Вдвоем диверсанты подцепили контейнер с артефактом, с помощью карабинов на поясе пристегнулись сами, и Командор два раза мигнул фонарем. Трос пошел вверх, несмотря на более чем солидную нагрузку. Сорвав с лица маску, майор жадно вдохнул прохладный ночной воздух и оглядел площадку над шахтой грузового лифта. Тут лежало восемь трупов, а у заднего левого колеса грузовика с тентованным кузовом сидел Иван. Бок его был темным от крови, но смотрел ликвидатор все так же спокойно, лишь лицо стало чуть более бледным под слоем нанесенного искусственного загара. Время поджимало, поэтому Николай вместе с Павликяном сначала закрепил в кузове грузовика контейнер с каменной глыбой и лишь потом помог раненому Винниченко подняться, спросив:

— Чисто не получилось?

— Получилось! — голос бойца был глух. — Ревун чуть позже сработал, я думал, это вы наследили. Четверых убрал сразу, а после тревоги еще двое набежало, потом еще… Один из дробовика зацепил… Ребра сломаны, «броник» в хлам… Но я их уделал. Потом с тем, кто вас штурмует, по рации говорил разок. Вроде не раскусили. Уходить на третью точку, к побережью, надо.

— Согласен, — Журавлев помог раненому забраться на водительское сиденье. — Мы тоже спокойно прошли. Потом подумаем. Вести сможешь? А то нам еще через охрану проходить…

— Обижаешь, командир, — Винниченко поморщился, но справился с импульсом боли, придав лицу отрешенное выражение.

Журавлев запрыгнул в кабину, на пассажирское сиденье, и дал отмашку на движение. Грузовик с мягким гудением покатился к восточным воротам, в противоположной стороне от тех, в которые диверсанты въезжали каких-то сорок минут назад. Спустя десять минут они подъехали к КПП, на протяжении всего пути Винниченко на чистом английском, перемежающемся арабской руганью, отгонял с дороги бестолково мечущихся по лагерю людей. Николай протянул дежурному путевой лист с красной полосой по диагонали. Тот попытался пройти к кузову, но майор с дружеской, но холодной усмешкой предложил ему не проявлять интереса там, где это может повредить карьере, и охранник только махнул рукой. Ворота открылись, пропуская грузовик к внешнему посту. Тут повторилась та же история, но на последней стадии проверки, когда у проверяющего бумаги охранника затрещала рация и лицо вытянулось от удивления, Винниченко дал по газам, и еще где-то час грузовик петлял по проселкам, пока вдали не стихли звуки погони.

Они остановились в сорока километрах от морской береговой линии. Тут их уже ждали Свешников и Макс. Журавлев с Командором вскрыли контейнер и извлекли артефакт, оставив в кузове ящик с «начинкой» для любопытных. Тяжелый камень поместили в матерчатый рюкзак с неприличным именем «кондом». Свешников сел за руль и, махнув остальным: мол, свидимся еще, с шиком развернулся на небольшом пятачке твердой как камень земли и на скорости ушел в пустыню. Журавлев помог разместить в кузове минивэна раненого ликвидатора и повел машину, держа направление по компасу, сверяясь с брошенной на «торпеду» картой. Вскоре микроавтобус вынес диверсантов к морскому берегу. Журавлев вынул из кармана плоскую коробочку радиомаяка и нажал плоскую прорезиненную кнопку. Теперь оставалось только ждать: в течение часа команда боевых пловцов с дрейфующего в нейтральных водах советского сухогруза заберет злосчастный камешек, ради которого затевался весь сегодняшний аттракцион.