Туман войны - Алексей Колентьев

Прекратив стрелять, Журавлев извлек из кармана небольшой черный цилиндр и, приставив его к двери чуть выше замка, нажал на малоприметную кнопку на корпусе. Раздался негромкий хлопок, заряд выбил механические потроха довольно серьезного дверного запора, и створки вторых дверей распахнулись. Не мешкая ни секунды, майор расстегнул кейс, высвободил маленький автомат и положил его на стойку администратора, контролируя вход в коридор первого этажа и лестницу, ведущую на второй, которая была чуть правее центра холла. Сам он стоял у правой стены, сразу за которой было уже соседнее здание, с бесшумным «макаркой» в левой руке. Таким образом, правый фланг был полностью прикрыт, но проблемными оставались коридор и лестница на второй этаж. Из задней части здания раздались вскрики, прогремели две длинных очереди, послышались тяжелые, приближающиеся шаги, глухо что-то упало прямо за стеной, и в дверной проем вывалилась чья-то волосатая рука. Ожила рация, и Журавлев услышал:

— Здесь Второй, первый этаж — чисто, два «двести». Устанавливаю петарды.

Это Павликян разобрался с теми, кто находился в задних комнатах, и уже ставил термические заряды, поскольку планировалось устроить пожар спустя какое-то время после отхода с объекта. Журавлев бросил косой взгляд на часы: прошло пять минут. Водила будет у задних ворот минут через десять, он всегда задерживался. Но почему молчит Винниченко? Время дорого! Николай уже потянулся к микрофону, когда со второго этажа послышались приглушенные шаги, и на лестнице возникла долговязая фигура «чистодела». Иван сложил пальцы левой руки в знак «о’кей», что означало три свежих скальпа на его поясе, так же молча спустился, встал у окна и, отогнув лепесток жалюзи, бросил взгляд на улицу. Порохом от «ствола» Винниченко не пахло, значит, всех, как обычно, отработал ножом, причем жертвы, тренированные, тертые парни, ничего не успели предпринять.

— Здесь Кибитка. Погода безоблачная, жду указаний.

— Здесь Небо. Из «теремка» никто не выходил, как обстановка, Первый?

Журавлев присоединил к автомату рожок с обычными патронами. Специальных было всего пять стандартных коробок,[82] праздник кончился, да и глушитель не выдержит автоматического огня, его порвет мощными бронебойными пулями. Майор быстро навинтил на ствол «коротышки» спрятанный до поры до времени «тихарь», кивая про себя в такт звуку скользящего по направляющей резьбе ПБС. И только когда из сгустившейся тьмы в дверном проеме первого этажа вынырнул массивный Командор, ответил на вызов.

— Теремок пуст, у хозяев шесть «двести». У нас сухо, ждем извозчика. Небо, особое внимание на северо-восток. Кибитка, отходи на точку два, как приняли?

— Кибитка — принял, отхожу на второй подскок.

— Небо — принял, смотрю и примечаю, потом отхожу на вторую точку.

В голосах бойцов слышалось облегчение — все живы, враг мертв. У задней двери послышался шум подъезжающей машины, и в наушнике майора мгновенно отозвался Макс:

— Здесь Небо, прибыл кучер. Паркует машину, принимайте! Отбой.

Журавлев кивнул бойцам, и все трое пошли через узкий коридор к задней двери. Фургон был пригнан задом почти вплотную к высокому крыльцу, чтобы облегчить погрузку. Диверсантам оставалось только войти и закрыть за собой двери кунга. Переступив через распростертый на полу труп одного из охранников, Журавлев негромко бросил в микрофон:

— Проводишь нас, Небо, потом сворачивайся и уходи на точку. Как принял?

— Принял, провожу. Отбой связи.

Один за другим бойцы скрылись внутри кунга темно-синей «полуторки». Николай, шедший последним, постарался как можно тише захлопнуть гофрированный задний створ кунга. Внутри сразу зажгли фонарики. Осмотревшись в кузове, связник сделал вывод: машиной пользовались давно и водителю, который уже забрался в кабину и заводил мотор, она не принадлежала. Вдоль стен — две лавки, ближе к кабине лежали несколько порожних картонных коробок, больше ничего нет. Журавлев уселся у левой от кабины стенки. Машину зашатало, чуть слышно заработал мотор. Спустя еще пять минут в наушнике майора послышался голос наблюдателя:

— Уходите чисто, любопытных не наблюдаю, по секторам — зеленый. Ухожу на второй подскок. Прием.

— Понял тебя, Небо. Отбой.

Теперь у них было около получаса времени, чтобы сбросить часть напряжения и подготовиться к решающей фазе операции. Главной задачей группы Журавлева было проникнуть на раскопки, войти в недавно вскрытую подземную камеру, отстоящую от пирамиды почти на две сотни метров, и забрать некий предмет. Раскопки велись втайне от всех, Консорциуму помогали люди из деловых кругов страны, обеспечив железобетонное прикрытие и поддержку. Журавлев толком не знал, что именно представляет собой объект операции, ему показали только две фотографии некоего цилиндрического куска серого камня, испещренного клинописными письменами. Связник сказал, что цилиндр полтора метра в высоту, пятьдесят сантиметров в диаметре и около двадцати килограммов весом. От внимательного взгляда майора не укрылось, что камень не похож на фрагмент какой-нибудь колонны, форма его задумана именно такой, какая есть, но вот зачем кураторам понадобилась эта древняя тумба…

Мотнув головой, Журавлев переключился на конкретику, еще раз прогоняя в голове план проникновения на раскопки. Пройти внешний периметр помогут специально изготовленные пропуска — запаянные в пластик фотографии со скудными данными о каждом из «охранников» и косой красной полосой по диагонали, что означало полный допуск. Им предстояло пройти в общей сложности шесть постов охраны, но серьезными были только два (один у ворот, ведущих в тоннель, и второй — на входе в камеру), четыре же обычных они должны миновать совершенно спокойно. Сложности ожидались только на ближних подступах к камере, где, судя по данным того же связника, искомая каменюка находится до сих пор. Агент Конторы, внедренный в экспедицию как сотрудник охраны, благополучно испортил подъемник, который должны были починить как раз к тому моменту, когда команда Журавлева войдет на территорию лагеря. Именно этот помощник добыл схему охраны периметра, образцы пропусков и составил график смен сотрудников, на основе которого и разрабатывался план операции.

Грузовик подпрыгнул, скаты зашуршали по песку и вскоре снова перескочили на асфальт. Николай дал бойцам сигнал приготовиться: машина через десять минут прибудет к воротам лагеря.

— Всем приготовиться, — Журавлев говорил тихо, хотя вряд ли водитель мог что-нибудь услышать за ревом мотора и дребезжанием подвески. — Командор, мы с тобой идем к объекту и зачищаем всех, кто будет рядом с ним. Ваня, ты у нас как танк, берешь на себя лебедку. Инструкции, как запустить механизм, не забыл?

Винниченко улыбнулся и отрицательно помотал кудрявой головой. Его словно совершенно не волновало, что будет дальше, добродушное выражение не сходило с его физиономии, глаза смотрели спокойно и уверенно. Говорят, что убийцу выдает взгляд, якобы холодный и запредельно жуткий. Но только не в случае капитана Винниченко — этот интеллигент до мозга костей производил впечатление человека, совершенно беззащитного в бытовом плане. Мимо такого пройдешь и не заметишь, тетка с зычным голосом может обругать долговязого «профессора» в очереди за молоком, хулиганы в трех из трех случаев не колеблясь пристанут к «тюте» в темной подворотне с сакраментальным вопросом о куреве.

Только вот если теткины шансы выжить после скандала примерно семьдесят на тридцать, то хулиганье здоровье потеряет совершенно точно и навсегда.

— Иван, — продолжал Журавлев тихо, — по нашей информации, лебедка уже должна работать, и там будут двое грузчиков и сопровождающий. Если нам удастся, не поднимая шума, нейтрализовать охрану внизу, я дам знать по короткой связи. Постарайся не шуметь, нам необходимо увезти груз до того, как за ним приедет конвой сопровождения. Это почти два взвода хорошо вооруженных вояк, не совладаем. Итак, в идеале просто грузим камень в фуру и тихо едем к воротам. Груз нужно доставить любой ценой, ребята. В случае, если сделать это будет невозможно, его нужно уничтожить. Эдик, — майор коротко глянул на Командора, — эта часть на тебе. Как только прорвемся к объекту, минируй его так, чтобы разнесло на атомы в случае чего.

— Нет проблем, командир, — Павликян кивнул, демонстративно похлопав по небольшой сумке, притороченной к поясу. — Даже пыли не останется.

Грузовик тряхнуло в последний раз, заскрипели тормоза, фургон замер. Диверсанты поднялись и один за другим выбрались наружу. Солнце уже село, лагерь освещали прожектора на вышках и треногах. Журавлев осмотрелся: их высадили за внешней оградой, выполненной из ячеистой сетки Рабица, поверху была пущена спираль «колючки». Сощурившись от бьющего в глаза света прожекторов, он прикинул высоту ограждения, и снова информация связника оказалась точна: три метра. К нему подошел подтянутый охранник, по виду местный, и, глянув на пропуск, висевший на шее Николая, сделал разрешающий жест рукой. Створка ворот отъехала вправо, диверсанты вошли в лагерь. Несмотря на позднее время, вокруг царила суета, тут и там сновали рабочие. Быстрым шагом бойцы приблизились к закрытому тентом пространству метрах в пятидесяти от пирамиды. Журавлев мельком глянул на нее и подумал: груда старых камней, чего все так восторгаются, но внимание уже переключилось на старшего смены второго поста охраны. Эти трое парней имели при себе короткоствольные дробовики и пистолеты, но это был последний внешний пост, тут не имело смысла носить что-то другое. Согласно данным, полученным от агента, лифт опустится под землю на тринадцать метров, а там — еще три поста, и на последнем есть даже пулемет. Более того: весь тоннель заминирован на всей протяженности и в случае тревоги и непосредственной угрозы объекту камера и проход к ней будут взорваны. В любое другое время захват был бы обречен на провал, но сегодня меры безопасности были ослаблены из-за скорой эвакуации артефакта.