Отряд особого назначения - Макар Бабиков

Командование бригады морской пехоты пренебрегло ранее добытыми разведкой сведениями и выбросило десант не в охват опорного пункта, а прямо в лоб.

Сводные десантные отряды были сколочены из разных частей и переподчинены командованию других соединений. Перетасовка проведена незадолго до операции. Командный состав не только не успел совместно проработать и проиграть исполнение задания, но не имел возможности пообщаться. Более половины бойцов и командиров не имели боевого опыта, ни разу не ходили в десант.

В операцию назначили непроверенных в деле командиров. Особенно отрицательно показал себя капитан Буянов. Он с самого начала утратил управление группой, допустил срыв всей операции, проявил трусость и, по существу, бежал с поля боя. Это привело к большим жертвам. Военный совет флота предал его суду военного трибунала.

Для поддержки десантников было выделено вполне достаточное количество артиллерийских средств — пять батарей крупнокалиберных пушек и корабельная артиллерия. Однако корректировку стрельбы не отладили, корректировщики оказались без радиосвязи, огонь велся по площадям. Часть снарядов рвалась в расположении своих войск.

Главная причина всего случившегося — неудовлетворительная организация и подготовка операции командованием и штабами оборонительного района и береговой обороны. Все время, отведенное на подготовку частей к операции, взяли себе штабы.

Таковы были выводы и оценки, сделанные штабом Северного флота. Такова была суровая правда о том, какие тяжелые испытания выпали в те дни на долю рядовых моряков.

В разведотряде дали команду на построение. Какое-то необычное напряжение чувствовали бойцы и командиры.

Комиссар отряда Дубровский по поручению командования и политотдела зачитал приказ народного комиссара обороны И. В. Сталина.

В приказе говорилось, что дальше отходить нельзя, что мы утрачиваем наши преимущества, а это грозит тяжкими последствиями. Приказывалось изучать опыт войны, наводить порядок и дисциплину, проявлять стойкость в боях и самопожертвование.

Это было необычное по словам, но очень веское предупреждение и напутствие. Оно касалось всех. Пришла пора овладевать наукой побеждать.

Послесловие

У отряда североморских разведчиков были неудачи и раньше, случались потери и потом, но такого урона, как на Могильном, отряд никогда не нес. Из строя выбыло больше половины бойцов.

Надо сказать, что это была последняя большая неудача разведчиков.

Рассказ о боевых делах отряда поможет представить, что делалось в арктических просторах, когда над Мурманском небо грохотало от сотен самолетов, а люди, защищавшие город, стояли крепче заполярного гранита.

Первую разведку неприятельских тылов разведотряд при штабе флота провел в середине июля 1941 года. Тогда он назывался Четвертым особым добровольческим. Под этим именем он и прошел через мою книгу «Летом сорок первого».

Потом его переименуют в Отряд Особого Назначения. Это имя он пронес через годы и бои против гитлеровских фашистов и японских милитаристов. В боевых походах и схватках пало много моряков, ветеранов, ходивших в первые походы, становилось все меньше и меньше. Им на смену приходили новые добровольцы, в отряд влилась группа норвежских патриотов.

От Мотовского залива, от губы Западная Лица и до северного побережья полуострова Варангер, через норвежскую провинцию Финмаркен вплоть до Тромсё пролегли пути разведчиков.

Вместе с миллионами советских солдат шел к общей Победе и отряд североморских разведчиков.

Путь его был и радостным от успехов и побед, и горестным от неудач и гибели соратников, и торжественным в первый победный день мая сорок пятого, когда ему выпала честь стоять в почетном строю на причалах Полярного, и бесконечно длинным через годы войны на Севере к боевым походам на корейскую землю, к завершающим сражениям второй мировой войны. Он оставил о себе добрую память.

Многих унесла война. Одни полегли на заполярных сопках, другие нашли вечное пристанище на дне Баренцева моря. В книге «Летом сорок первого» я рассказывал о Геннадии Карпове, Николае Даманове, Василии Кашутине, Борисе Абрамове, Семене Флоринском, Юрии Михееве, Зиновии Рыжечкине, Алексее Шерстобитове, Владимире Шеремете…

В этой книге я пишу о том, как оборвался их боевой путь.

Мои фронтовые соратники очень хотели, чтобы память о них не угасла, чтобы поколения, которые будут жить в мирной Отчизне, помнили о тех, кто сокрушил фашизм.

По зернышку собирал я все, что сохранилось о боевых друзьях, работал в архивах, о многом мне писали и рассказывали оставшиеся в живых разведчики.

Еще в операциях начального этапа войны — в первые осенние месяцы сорок первого года — не могла не броситься в глаза операция североморских разведчиков на полуостров Варангер. Вплотную надвинулось суровейшее время боев за Москву.

И в этот момент Северный флот выбросил своих людей на побережье норвежской провинции Финмаркен.

Не сразу раскрылся истинный смысл и назначение этой операции. Только постепенно, разбирая и систематизируя лист за листом разные архивные и исторические источники, обнаруживалась и все более четко просматривалась большая цель, за которой стояла эта, на первый взгляд малозначащая высадка.

Отдельными штрихами, чуть заметными мазками расползлись материалы о ней по множеству документов в разных архивных томах. Участники назывались по псевдонимам.

Даже собрав все это воедино по крупице, оказалось невозможным представить общую картину. Фамилии почти половины участников я не мог выяснить.

И все-таки сделал первый набросок. Мои боевые друзья очень просили меня разобраться в судьбе Сергея Щетинина. Он в эту операцию ходил вторым радистом. Ему и был посвящен этот материал. Пришлось отправиться на поиски живых участников этого рейда. Нашел одного, послал ему очерк, но в ответ ни слова, ни строчки.

Трудно было найти второго, из здравствующих в то время, ходока по Варангеру. После переписок и поисков я напал на его следы в Таллине. Написал письмо и послал экземпляр очерка.

Михаил Баранов — его-то мне в то время так не хватало — ответил весьма щедро: исписал обратные страницы моего очерка и добавил к этому рукопись в двух ученических тетрадях.

После этого и родилась основа двух глав этой книги.

Прошло еще два года.

Занимаясь в архивах поисками нужных мне материалов, я вдруг наткнулся на итоговый доклад отдела об этой операции. Ухватился и залпом прочитал.

Потом, когда прошло первое волнение, сопоставил с тем, что написал мне Баранов. Почти все сходилось.

Добропорядочность, честность, ни малейшей претензии на популярность виделись во всем, что переложил на бумагу о том тяжелом походе мичман Баранов.

Написанное мною получило документальное подтверждение истины.

К сожалению, Михаил Баранов не увидел всего этого напечатанным, он не дожил до публикации.

Еще через несколько лет мне попали в руки книги норвежских авторов о событиях военного времени в Финмаркене. Многие страницы в них обрисовывали и эту операцию.

И опять же все факты и события совпадали. Но норвежские авторы сосредоточили внимание на своих соотечественниках, а советских соратников упоминали безымянно.

Я установил всех участников той трудной высадки, проследил их последующую судьбу.

Так в эту книгу вписалась выброска советского десанта в Норвегии — первая попытка наладить совместные контакты в общей войне против фашизма.

Геннадий Карпов накануне войны окончил Военно-морское гидрографическое училище. Его почти сразу включили в отряд. У командования складывалось мнение, что из него может получиться отличный разведчик.

И я повел его через книжные страницы с летних походов сорок первого года. Докладных и планов операций он не оставил. Скупо, отдельными фразами проходит Геннадий через донесения и отчеты. Но и в этих редких упоминаниях видно, насколько он активен, как ищет боевое дело сам, не ждет лишь установок от начальства.

Ольга Амосовна Параева (по мужу — Иевлева) передала мне его записную книжку — простенький блокнотик в клеточку в картонной обложке, какие делались в те довоенные годы.

В нем аккуратно записаны изречения великих людей, мудрые мысли писателей, исторических деятелей. И все они подобраны по определенной тематике: о смелости, о честности, о преданности отечеству, о мужестве и стойкости, о дружбе и верности. Через эти записи просматривается сам Карпов, его натура, убеждения.

Всего около трех месяцев войны досталось лейтенанту Карпову. Но на его долю выпало большинство походов и операций, которые совершил отряд в те дни.

Как он погиб, что с ним было в других операциях, я спросил Мотовилина, Радышевцева, Головина.