Дорогой враг - Кристен Каллихан

отчего вздрагивает, как от удара. Кровь отливает от его лица, окрашивая кожу в цвет высушенной на солнце грязи. Я подхожу к нему, касаясь пальцами его широкого запястья, и чувствую, как учащается его пульс.

— Мейкон?.. — Но затем смотрю по направлению его взгляда, и у меня пересыхает во рту.

Мужчина, шагающий к нам, — более взрослая версия Мейкона с седыми волосами. То же идеально скульптурированное тело, те же раскосые брови и угольно-черные глаза. Только губы у него другие, тонкие и плоские, отчего он кажется вечно озлобленным, словно это его хронический недуг. Из-за сильного алкоголизма кожа на его шее и лице опухла и раскраснелась.

Не тратя время на любезности, Джордж Сэйнт останавливается перед сыном.

— Знал, что найду тебя здесь, гарцующим перед прессой, как павлин. Ты всегда так отчаянно нуждался во внимании.

Лицо Мейкона приобрело прежний цвет, однако его голос звучит резко и жестко.

— Я бы сказал что-то про бревно в глазу или чья бы корова мычала, но не уверен, что твоего ума хватит, чтобы понять это.

Джордж Сэйнт прищуривается, и хоть этот жест чем-то напоминает жест Мейкона, в нем столько холодного уродства, что в этот момент они кажутся совершенно разными.

— Я думал, что выбил из тебя неуважение. Очевидно, мне следовало бить сильнее.

От его слов у меня стынет кровь, и я вдыхаю воздух, который причиняет боль легким при выдохе.

Хоть Мейкон и не смотрит в мою сторону, он явно понимает мои чувства, поскольку перемещается, закрывая меня своими широкими плечами, словно пытается воздвигнуть защитную стену между мной и своим отцом.

— Единственное, что я вынес из твоих побоев, так это ненависть к тебе. — Слова Мейкона вонзаются глубоко, как гвозди. — Поэтому пойми меня правильно, когда я нанесу ответный удар. И намного мощнее.

Лицо Джорджа бледнеет, а затем становится багровым.

— Ты у меня в долгу, мальчик.

— Я оставил тебя целым и невредимым, — огрызается Мейкон, хотя его голос низкий и твердый. — Учитывая то, что я хотел сделать, ты должен поблагодарить меня.

— Я прикончу тебя, — шипит Джордж, плюясь слюной. — Расскажи всем, кто ты есть на самом деле. Никчемный, бесхребетный маленький засранец…

— Нет! — слова срываются с моих губ, подобно выстрелу. Я совсем не планировала вмешиваться, но каким-то образом заговорила, инстинктивно обогнув Мейкона и встав перед Джорджем Сэйнтом. Но я не отступлю. Ярость застилает глаза ослепительно белым цветом, затуманивая границы всего. Она бурлит в моей крови, как гашеная известь. — Вы этого не сделаете. Вы провалите отсюда и заползете обратно в канаву, из которой вылезли.

Я взбешена, мое тело трясет от злости.

— Он — самый лучший человек в мире, которого вы когда-либо знали. И вам придется иметь дело со мной, если хоть пальцем посмеете к нему прикоснуться.

Шум толпы возвращается в полную силу, когда я наконец выдыхаю. Но от этого я не становлюсь менее спокойной, просто снимаю напряжение. А затем Мейкон делает шаг вперед одновременно со своим отцом. Все происходит так быстро, напоминая странный, ужасающий танец, в котором Мейкон прижимает меня к себе за талию, выпрямляясь и угрожающе нависая над Джорджем Сэйнтом, отчего тот спотыкается.

— Хватит. — Одно слово из уст Мейкона звучит как угроза и обещание. Что бы Джордж ни сделал дальше, он столкнется с непроницаемой стеной решительности Мейкона.

Холодные глаза его отца останавливаются на мне.

— Теперь я узнаю тебя. Невзрачная толстушка Бейкер с длинным языком. Раньше ты спорила с моим мальчиком, как кошка с собакой. Я знал, что тогда он хотел трахнуть тебя из ненависти. Но сказал ему не заморачиваться, ведь у него была красивая распутная сестренка, умоляющая его об этом. — Он насмехается над своим сыном. — Мне стоило догадаться, что ты не послушаешь. Опустился до неудачниц, сынок? Видимо, теперь тебя возбуждают толстухи.

Хватка Мейкона на мне усиливается, даже когда у меня болезненно перехватывает дыхание. Он явно чувствует мою реакцию, сильнее обхватывая мой бок своей большой и теплой рукой.

— Заткни свой поганый рот, пока еще можешь, — говорит он своему отцу. Его сердце быстро и ровно бьется о ребра под моей щекой. По его телу проходит дрожь, но он умело ее скрывает. — Если ты хоть на секунду решил, что в безопасности, раз мы находимся на публике, то ты глубоко ошибаешься.

Кажется, пока никто не заметил наш спор. Люди смеются и болтают группами. Однако это может закончиться дракой.

— Я думаю, — говорит Джордж Сэйнт, наклоняясь, — что ты будешь хныкать и умолять, как делал, будучи сопливым мальчишкой.

Мейкон не двигается, не проявляет ни капли эмоций, но я чувствую, как его тело дергается от отвращения и боли, которую ему определенно не хочется признавать. Потому что нравится нам это или нет, но только родные люди способны вырвать душу. Они точно знают, куда вонзить нож.

Я тяну руку к его груди, слегла прижимая ладонь к его бьющемуся сердцу.

— Давай уйдем отсюда, — говорю я, поднимая глаза. Все мое внимание сосредоточено только на нем. — Тебе больше незачем находиться здесь.

Глаза Мейкона блестят, но он моргает, взмахивая густыми черными ресницами, его взгляд ясен.

— Определенно незачем, — соглашается Мейкон, голос звучит мягко. — Идем, сладкая.

Он разворачивает нас, чтобы уйти, но Джордж Сэйнт в последний раз обрушивает на меня свои мерзкие колкости, оставляющие след на моей коже.

— Не строй из себя невесть кого, девчонка. Я-то знаю, что ты — никто. Незаконнорожденный, нежеланный подкидыш. Бейкеры подобрали тебя только потому, что им было тебя жаль.

Мейкон останавливается, все его тело трясет, подобно камертону. Я оцепенела, прижавшись к его боку. Стараясь исправить ситуацию, кладу руку на спину Мейкона и подталкиваю вперед, молча умоляя его игнорировать мерзкого типа, подарившего ему жизнь. И он делает это, пока уводит меня прочь отсюда, крепко обнимая рукой за талию в знак поддержки.

Глава семнадцатая

Делайла

Все время, пока я иду рядом с Мейконом, у меня звенит в ушах, а на лице застыла вымученная улыбка. Возможно, его лицо выражает подобные эмоции, но я не могу заставить себя повернуться, чтобы проверить. Неприятная встреча с отцом Мейкона, вероятно, заняла всего несколько минут. Тем не менее этого хватило, чтобы заставить меня почувствовать себя ничтожеством. Неприятный комок эмоций скользит по горлу, и я судорожно сглатываю.

Я позволяю Мейкону вести меня вслепую, пока толпа вокруг нас отступает и исчезает. И вот мы уже около машины, и к нам подходи Норт,