Дорогой враг - Кристен Каллихан

чтобы открыть заднюю дверь. Но Мейкон касается его руки, наклоняясь так, что никто больше их не услышал.

— Дай мне ключи.

Что бы Норт ни увидел в глазах Мейкона, его взгляд заставляет повиноваться.

— В замке зажигания. — Закрыв заднюю дверь, он открывает переднюю пассажирскую для меня. В его глазах таится беспокойство, отчего я натянуто улыбаюсь ему, садясь внутрь.

Внутри большого внедорожника Mercedes блаженно прохладно, воздух равномерно обдувает, по радио тихо играет Sia. Слегка дрожа, я откидываюсь на мягкое кожаное сиденье, когда Мейкон обходит машину. С нетерпеливым ворчанием он бросает свою трость на заднее сиденье, а затем с удивительной ловкостью садится на водительское кресло, хотя его нога сломана, а ортопедический ботинок не маленький.

— Тебе обязательно быть за рулем? — не могу не спросить я. Мой голос напоминает звук хождения по гравию, поскольку у меня болит горло, будто я кричала. Мейкон бросает на меня уничтожающий взгляд, в его глазах таится что-то безумное, словно он держится из последних сил, и я поднимаю руку в знак успокоения. — Ладно. Поехали.

После еще одного ворчания мы трогаемся, плавно выезжая на дорогу. Никто из нас не произносит ни слова, пока он умело маневрирует в пробке. Хоть этот мужчина и попал в ужасную аварию, становится ясно одно, Мейкон — отличный водитель. В моей голове проносятся воспоминания о том, как мы сидели на уроках вождения, когда нам было по шестнадцать. Тогда он был любимчиком учителя, что, как обычно, раздражало меня. Более того, он побил мой рекорд по параллельной парковке на одну жалкую секунду.

Я бросаю на него взгляд и вижу, что он мрачно смотрит на дорогу. На его виске выступает пот. Мейкон начинает подергивать челюстью, продолжая вести машину с такой решимостью, будто все наладится, как только он доберется до места назначения.

Как ни странно, Мейкон направляется обратно в Малибу, а не на юг или в сторону Голливуда. Я не задаю лишних вопросов, однако не могу до конца расслабиться, поэтому безразлично наблюдаю за проплывающим пейзажем. Он поворачивает машину в Гриффит-парк и мчится к круговому маршруту. На первом пустом перекрестке съезжает на обочину и останавливает машину. В наступившей тишине тихо гудит двигатель.

Мейкон делает глубокий вдох, затем выходит из машины, закрывая за собой дверь. Я вскакиваю со своего сиденья и следую за ним. В воздухе, нагретом от жарких лучей послеполуденного солнца, витает сладкий аромат эвкалипта и полевых цветов. Мейкон на секунду останавливается, затем опирается предплечьями на крышу внедорожника. Он горбится, пытаясь сделать вдох.

Он хлопает ладонью по крыше, выкрикивая проклятие.

— Черт. Черт. Черт — Каждое ругательство сопровождается ударом по машине.

Я молча наблюдаю за ним, боясь и подойти слишком близко, и отойти слишком далеко. Он ненадолго сжимает глаза, затем широко открывает их, останавливая взгляд на мне.

— Ты в порядке? — Его голос врезается в мою нежную кожу.

«Да». — Я не озвучиваю это, но не думаю, что он будет спорить.

— А ты?

Мейкон снова наклоняет голову, двигая челюстью, затем поворачивается, глядя на город внизу. Его большой палец барабанит по металлической крыше в глухом ритме.

— Мне жаль.

— За что? За отвратительное поведение твоего отца? Или за то, что нам пришлось пересечься с ним? Уверяю тебя, ничего из этого не является твоей виной.

Его улыбка мрачная и вымученная.

— А кажется, что моя. Черт, я ненавижу его.

— Он отвратительный человек, — тихо отвечаю я.

Мейкон едва слышно соглашается, звуча сдавленно. Он опять склоняет голову, сжимая кулаки, и я понятия не имею, что сказать, чтобы сделать лучше. Я все еще не могу прийти в себя из-за того, что Джордж Сэйнт поведал Мейкону, и из-за того, как ужасно он с нами обращался.

Ровный голос Мейкона нарушает тишину.

— Помнишь тот случай в седьмом классе, когда я отвлекся и столкнулся с тобой перед кабинетом естествознания и ты обвинила меня в том, что я сделал это специально?

Учитывая, что у меня по всей видимости фотографическая память, когда дело касается Мейкона, я помню. Воспоминание больше не причиняет боль, а, наоборот, забавляет.

— Отвлеклась моя тетушка Делайла. Ты же отрицал это. Сказал, что не видел меня. Но я заранее выкрикнула предупреждение, поэтому каким образом ты не понял, что я была там?

Мейкон сжимает губы, отчего вокруг его рта образуются глубокие морщинки.

— Я не расслышал тебя потому, что у меня была вода в ушах с прошлой ночи, когда отец держал мою голову в ванне в наказание за то, что я пришел домой в грязных ботинках.

Ужас накатывает на меня волной, смывая все мысли и скручивая желудок.

— Мейкон…

— Не надо. — Он поднимает руку, в его взгляде одновременно загорается предупреждение и мольба. — Просто… не надо.

Я замолкаю, едва заметно кивнув ему в знак понимания. Бывают моменты, когда утешение придает силы, и моменты, когда хоть грамм сожаления может сломить тебя.

Печаль омрачает его глаза.

— Все эти годы, с самой первой встречи, я думал, что ты точно знала мотивы моих поступков. И клянусь, я думал, что ты видела каждую мою слабость. Казалось, что ты каким-то образом узнала, что меня избивали. Поэтому я набросился на тебя. Это был отвратительный поступок. Я ненавидел тебя, потому что думал, что ты видела, как меня унижали. Я думал, что ты видела все те сцены каждый раз, когда смотрела на меня.

— Нет, — хрипло шепчу я. — Я понятия не имела, что он… — Я не могу закончить, не желая оскорбить или развернуться и выследить Джорджа Сэйнта.

Мейкон фыркает слабо и без капли юмора.

— Теперь знаешь. Я чувствую себя таким дураком из-за своих домыслов. И из-за того, что дружил с Сэм, а не с тобой. Пустой, поверхностной Сэм, которая смеялась над твоими страданиями и поддерживала мои низкие поступки. Я видел в ней союзника. Мы были с ней похожи: оба набрасывались на других, пока это не стало нашим общим развлечением.

Меня будто приковали к месту, я не могу вымолвить ни слова.

Мейкон медленно качает головой и, прищурившись, смотрит на небо.

— Как видишь, я больше похож на него, чем ты думаешь.

Эти слова выводят меня.

— Нет. Ты на него совсем не похож. Ты сам сказал, что он научил тебя ненавидеть его. Тот факт, что тебя волнует то, что ты можешь быть на него похож, делает вас совершенно разными.

Похоже, мои слова не утешают его, а, наоборот, задевают. Мейкон поджимает губы, затем напрягает плечи под тонким шерстяным пиджаком.

— Он всегда говорил, что я совсем не