Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс

Незадолго до Рождества глава представительства АНК в Анголе Кашиус Маке нанес нам неожиданный визит. «Я привёз вам четырнадцать типов из Ново-Катенге», сказал он руководителям лагеря. Я насторожился. Когда кого-то в Движении называли «типом», это обычно означало, что они создавали проблемы. Кашиус объяснил, что после окончания курса обучения они потребовали, чтобы их отправили домой для борьбы с врагом. Это было невозможно, но в знак протеста они начали отказываться выполнять приказы. Модисе и Мзваи не было в Анголе, и Кашиус оставил их в нашем лагере до их возвращения.

Кашиус верно служил АНК со времён Одессы, где он был одним из самых молодых новобранцев. Он с трудом выносил людей, которые «создают проблемы», и был человеком немногословным. Он только что произнес самую длинную речь, которую я когда-либо слышал от него. Он никогда не был любителем церемоний и собрался немедленно вернуться в Луанду.

Я напомнил ему, что наше поколение тоже «поднимало пыль» вокруг возвращения домой. Были ли эти товарищи настроены серьёзно или они использовали это как повод для шумихи?

— Я не могу сказать точно, — ответил он. — Некоторых из них, возможно, сбили с толку и ими манипулируют, но некоторые — действительно твердые орешки. Скоро сами увидите, — добавил он с сухой усмешкой.

Хорошо ему было усмехаться. Он просто перевалил проблему на нас.

Руководство во главе с начальником лагеря Паркером решило встретиться с этой группой. Мы заранее решили принять примирительный тон. Это означало, что они будут приняты в лагерь, освобождены от всех занятий, но должны будут участвовать во всех работах по лагерю. Мы были готовы выделить им отдельную палатку и предоставлять им пишу до тех пор, пока наши лидеры не определятся с их будущим.

Мы собрались под баобабом. Эти четырнадцать человек были в гражданской одежде и стояли плотной группой. Они смотрели на нас с подозрением и слушали Паркера молча. Ему было уже больше пятидесяти лет и он был очень вежливым человеком. У него был такой же утомленный вид, как и у Барни, и у других старших «mgwenya», которые всё уже повидали, и он лучше всего чувствовал себя за рулём грузовика или когда копался в каком-нибудь механизме. Мне показалось, что он хорошо сформулировал нашу позицию, хотя он и не был сильной личностью. Очень хорошо для данной ситуации, что он не любит столкновений, подумал я.

Группа попросила что-то вроде небольшого перерыва и начала свое тайное совещание. Мы терпеливо ждали, а затем вперёд вышел их представитель. Я был уверен, что они согласятся на наши условия.

Он назвал себя Дэном Сивела. Он был невысокого роста, с тёмным цветом кожи, сурового вида и в чёрной кожаной куртке. Наклонив голову набок и прищурив глаза, сосредотачиваясь, он быстро заговорил на Зулу, резким тоном, и в его голосе чувствовался вес и уверенность. Я схватывал обрывки того, что он говорил: «Siyaftma hamba ikayi — manja! manja! manja! (Мы хотим отправиться домой — сейчас! Сейчас! Сейчас!). Он акцентировал слово «сейчас», осуждающе указывая на нас пальцем, как будто мы были препятствием.

Он закончил свое цветистое выступление и повернулся спиной с явным отвращением к нам. Теперь в коротком перерыве нуждался Паркер. Он сказал, что они должны вернуться в свою палатку и ожидать нашего ответа через час.

Отказ от нашего предложения мог подорвать порядок и дисциплину, которые установились в лагере. Было принято решение дать им выбор. Или они участвуют в выполнении основных работ по лагерю или они будут заперты в kulakut (в «холодной») — большом подвале под казармами, где мы держали часть наших припасов. Мы сочли это место подходящим.

Мы снова встретились с группой под баобабом. После того, как Паркер объявил группе ультиматум, я почувствовал, что они заколебались. Они начали шептаться между собой. Долговязый бритоголовый парень по имени Лесли сказал, что он готов принять наше предложение. Ещё несколько человек согласились с ним, но остальные оставались в нерешительности. Они попросили дать им ещё времени для того, чтобы разобраться в ситуации. Мы согласились на это, и они вернулись в палатку. Через час мы снова встретились с ними. На этот раз от имени всех говорил Дэн: «Нет, они не будут выполнять приказы, никто из них. Они не будут ничего делать до тех пор, пока руководство не отправит их домой. Если мы попытаемся посадить их в «холодную», то они будут сопротивляться.»

На меня произвело сильное и одновременно угнетающее впечатление твёрдость и лидерские качества Дэна. Он был весьма крепким орешком, и если он был искренним, то это был именно тот тип солдата, который был нам нужен. Но у него была путаница в голове, он был разочарован и, несомненно, имел сильное влияние на остальных.

В лагере ощущалось беспокойство и напряжение. Эта группа стала центром притяжения; курсанты и некоторые из моих товарищей-инструкторов уже установили очень дружеские отношения с ними. То, что так вели себя некоторые инструктора, встревожило меня. «Среди этих инструкторов есть нехорошие люди, — заметил Паркер. — Они причиняли неприятности в Ново-Катенге и поэтому их перевели сюда».

Для меня это было новостью. Я был расстроен тем, что никто не сказал мне об этих проблемах. Я заметил, в частности, что один из инструкторов, который всегда был сверхвежливым по отношению ко мне, погрузился в разговор с Дэном.

Было выдвинуто предложение захватить Дэна после наступления темноты и поместить его под арест. Мы решили использовать для этого группу бойцов, которые недавно прибыли после подготовки в Восточной Германии.

Дэну было предложено упаковать свои вещи, что он сделал без малейшего недовольства. Когда его вели через лагерь к подвалу, появилась группа товарищей, которые спросили: «Что происходит?». Инструктор, который, как я заметил раньше, говорил с Дэном, был среди них. Паркер увидел это и поспешил к нам. Начался спор и Дэн бросился на начальника лагеря. Они покатились по пыльной земле и один из часовых, прийдя на помощь начальнику лагеря, ударил Дэна прикладом в спину. Это вызвало взрыв возмущения среди тех многочисленных товарищей, которые к этому времени собрались вокруг.

Я поспешил туда, чтобы постараться остудить создавшееся безобразное положение.

— Спокойно, товарищи! — закричал я и получил удар в спину.

Часовые подняли оружие вверх, как будто готовясь стрелять в воздух.

— Не стрелять! Не делать даже предупредительных выстрелов! — скомандовал Сейисо. — Давайте вернёмся в штаб.

Мы помогли Паркеру подняться на ноги и отпустили Дэна. Всем вооружённым товарищам было приказано вернуться в штаб. В лагере царил разброд и шатание. Хотя уже давно была дана команда «Отбой», многие товарищи собрались в бурно спорящие группы, некоторые выкрикивали оскорбления в адрес руководства лагеря и «фашистов» из Восточной Германии. Я заметил с сожалением, что Росс — руководитель моей футбольной команды — был одним из активных участников происходящего. Он и другие разожгли костер и просидели вокруг него, шумно обсуждая, почти всю ночь. Мы обратили внимание, что не более двадцати человек были вовлечены в это столкновение и ещё человек сорок нарушали распорядок дня. Остальные скоро легли спать, но на лагерь спустилась нелёгкая атмосфера. Резкие голоса Росса и других слышались до предутренних часов.