Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - Владимир Трухановский

19 июня 1837 г. скончался король, и состоялось провозглашение королевой Англии юной Виктории. Перемена царствования влекла за собой роспуск парламента и новые выборы. Дизраэли шел на выборы уверенно: для этого он уже обладал достаточной известностью. Восемь избирательных округов предложили ему выдвижение. Он остановил свой выбор с согласия Карлтон-клуба на округе Мейдстоун. От этого округа предстояло избрать двух депутатов.

От консерваторов здесь баллотировался промышленник Уиндхэм Левис, который (и особенно его жена — «трещотка») с большой симпатией относился в последнее время к Дизраэли. Как всегда, Дизраэли испытывал денежные затруднения, и Левис одолжил ему необходимую сумму. Это семейство (а женщины по английской традиции играют важную пропагандистскую роль в избирательной кампании) оказало Дизраэли мощную политическую, пропагандистскую и моральную поддержку. Мэри Энн интуитивно верила в звезду Дизраэли. «Дизраэли, — писала она брату, — через очень немного лет будет одним из величайших людей нашего времени. Его большие таланты, поддержанные его друзьями лордом Линдхэрстом и лордом Чандосом и имеющие за собой мощное влияние Уиндхэма, способное сохранить Дизраэли в парламенте, обеспечат его успех. Они называют его моим парламентским протеже».

И все-таки положение Дизраэли было не из легких. Ему противостоял полковник Томпсон, выступавший с платформой вигов. Дизраэли не смущало то, что он, в свое время позировавший как виг, теперь выступал как тори против кандидата вигов. Во имя репутации «принципиального» и «надежного» Дизраэли пришлось изворачиваться. Он говорил избирателям: «Здесь я, джентльмены, занимаю то же самое место, провозглашаю ту же самую доктрину, поддерживаю те же самые институты, делаю все то же, что делал в Хай-Уикомбе». По этому поводу его биограф О’Коннор писал более 100 лет назад: «Как же согласовать претензию Дизраэли, что в области принципов он тот же, что был в Уикомбе, если человек, против которого он сейчас выступает, придерживается как раз тех самых взглядов, которые Дизраэли отстаивал в Уикомбе». Не нужно ничего согласовывать и ничему удивляться. Таковы методы и правила английской политической игры, действующие столетиями, и Дизраэли их придерживался.

Консерваторы вели на выборах, но Дизраэли пришлось выслушать много неприятных вещей. Недавно получившие право голоса избиратели кричали ему: «Шейлок», «Старье». Первое понятно, а вот второе допускает различные толкования: имелось в виду то, что он выступает с обветшавшими программными заявлениями, или это был намек на его возраст? Ему было 33 года, тогда как обычно депутаты приходят в парламент в возрасте от 20 до 30 лет.

Было и еще одно неприятное обстоятельство во время выборов. Денежные дела Дизраэли в этот момент были таковы, что его могли арестовать как несостоятельного должника прямо на предвыборном собрании. И поэтому Дизраэли с величайшим облегчением узнал, что сотрудник местного шерифа был в числе его самых рьяных сторонников. К счастью, дело не дошло до ареста.

И все же это была долгожданная победа. Противник потерпел поражение. От Мэйдстоуна в 1837 г. были избраны в палату общин Левис и Дизраэли, оба консерваторы. Пять лет боролся Дизраэли за эту победу, потерпел на пути к ней четыре поражения, но в конце концов ум и воля восторжествовали.

Перед Дизраэли открылось новое поле политической деятельности — парламентское.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРЕВРАТНОСТИ ПОЛИТИКИ НЕИСЧЕРПАЕМЫ

Конец 1837 г. для Дизраэли был началом нового этапа в его политической жизни. Пройдя наконец в палату общин после четырех поражений на выборах, он стал действовать уже на принципиально иной основе в парламенте — как его депутат. Здесь соблюдались свои традиции, определенные правила игры, но борьба была крайне ожесточенной. Боролись неустанно партии, отдельные партийные и межпартийные группировки, и прежде всего конкретные деятели, за право управлять делами страны, а точнее, за власть. В эту свалку и бросился сразу Бенджамин Дизраэли. У него цель была та же, что и у всех — или почти всех — его коллег по палате общин.

ПАРЛАМЕНТ И СЕМЬЯ

По традиции депутат, впервые избранный в парламент, должен произнести особую первую речь, так называемую Maiden speech, которой он официально представляется палате. Для него это торжественный и весьма ответственный момент, а для членов палаты — повод для развлечения, иронии, любопытства. Часто такие речи не удаются молодым депутатам и являются для них пусть временной, но настоящей драмой, а для их врагов, недоброжелателей и просто для людей, кому оратор первой речи несимпатичен, — основанием для злорадного удовлетворения.

Дизраэли впервые выступил перед палатой общин 7 декабря 1837 г. Виги в то время были в правительстве, но реальной властью вряд ли располагали. В свое время считали, что парламентская реформа 1832 года, проведенная вигами, обеспечит им власть на несколько поколений. Но в политике ситуация зачастую быстро изменяется. Не прошло и нескольких лет, как власть выпала из рук лидера либералов лорда Грея и премьер-министром стал лидер партии тори Роберт Пиль. Во главе партии вигов оказался лорд Джон Рассел, однако общественное мнение считало его намного слабее лидера тори. Позиция вигов ослаблялась не только тем, что в их руководстве не было сильных личностей, но и отсутствием единства в рядах партии.

В парламенте действовала небольшая, но динамичная группа вигов-радикалов, требовавшая дальнейших реформ. Их противники — виги считали, что после 1832 г. реформ достаточно и никаких изменений больше проводить не нужно. Кое-кто из их среды занимал более гибкую позицию и утверждал, что, возможно, новые реформы и потребуются, но пока они еще не созрели. У вигов был налажен блок с ирландской фракцией депутатов, но этот союз был ненадежен и даже вредил министрам-вигам в глазах правящих кругов. Во-первых, из-за этого сотрудничества ирландский вопрос занимал очень большое место в работе парламента, хотя в действительности это объяснялось остротой ирландской проблемы в английской политической жизни и соотношением сил в парламенте. Во-вторых, союз с ирландцами для вигов означал блокирование с их лидером О’Коннелом, видным католиком и в глазах верхов английского общества чуть ли не бунтарем. Тори, конечно, умело эксплуатировали все эти обстоятельства, причиняя морально-политический ущерб вигам.

После смерти короля и восшествия на престол Виктории последовали выборы в парламент. Виги получили в новой палате общин 337 мест, а оппозиция — 321 место. Для вигов это была пиррова победа, но они пока что смогли удержаться в правительстве, и надежды тори, что власть перейдет к ним, не оправдались. На казначейской скамье восседали лорд Джон Рассел, лидер вигов, лорд Генри Пальмерстон, министр иностранных дел, и ряд других министров. Напротив, через проход и стол для клерков, на котором лежали толстые тома принятых когда-то парламентом законов, помещалась скамья оппозиции. Центральной фигурой на ней был сэр Роберт Пиль, два года назад возглавлявший правительство тори, а теперь лидер оппозиции.