Мстительное сердце - Патриция Мэтьюз

– Это в три раза больше того, что я плачу сейчас!

– Сэр, я уже не безграмотная служанка, работающая по договору. Я прекрасно умею считать. К тому же я изменяю условия выплаты. Вы должны будете вносить арендную плату первого числа каждого месяца.

– Но так не принято! Деньги выплачиваются раз в году, после сбора урожая, когда мои клиенты расплачиваются с долгами!

– Не существует закона, сэр, обязывающего меня придерживаться обычая. Таковы мои условия, мистер Стрич.

– Я только что выплатил годовую ренту хозяину земельного участка, еще и трех месяцев не прошло. Мне не на что будет купить продукты и напитки. – Он застонал. – Мне придется уйти из дела. Мне придется закрыть заведение!

Ханна равнодушно пожала плечами. Он посмотрел на нее, прищурившись; лицо его вновь стало красным.

– Этого вы и хотите, верно? Ах ты, неблагодарная девчонка! Я взял тебя в лохмотьях, дал тебе работу и…

– И уложили меня в свою постель. – Ханна подалась вперед. – И избивали меня палкой до тех пор, пока я уже не могла сопротивляться вашим домогательствам. И что еще хуже – вы превратили меня в шлюху!

Стрич отчаянно пытался не дать волю обуревавшей его ярости.

– Я сожалею, миссис Вернер, если оскорбил вас. Я просто потерял голову из-за вашей красоты…

И при этом он пожирал глазами ее бело-розовые плечи и груди, выступающие над низким вырезом платья. Ханна содрогнулась, как если бы Стрич на самом деле прикоснулся к ней.

– Избавьте меня от вашей лести, сэр. Вы считаете, я настолько глупа, что поверю в вашу искренность? Вы злой человек, Эймос Стрич, и теперь я в состоянии отплатить вам за ваши злодеяния. – Она встала. – Я считаю, что мы покончили с нашим делом.

Стрич с трудом поднялся на ноги; с губ его посыпались ругательства:

– Вот проклятая сука! Думаешь, если тебе, распутнице, удалось залезть в постель богатого джентльмена и заставить его жениться на себе, так ты уже стала кем-то другим? – Он презрительно фыркнул. – Корчишь из себя знатную леди! Кто ты есть-то? Уличная девка, и ничего больше!

И, подняв палку, Стрич заковылял к Ханне; лицо его исказилось от злобы. Палка со свистом разрезала воздух. Ханна успела отступить в сторону. Стрич споткнулся и чуть не упал, а молодая женщина схватила со стола колокольчик и позвонила.

Дверь открылась почти сразу же, и в кабинет вошел Джон.

– Да, миссис Вернер?

– Выбрось этого мерзавца вон и проследи, чтобы он немедленно убрался из «Малверна»! – И Ханна жестом указала на Стрича.

Джон подошел к Стричу. Тот отпрянул.

– Держи подальше свои черные лапы! Сам уйду. – И он свирепо глянул на Ханну. – Вы еще услышите обо мне, мисси! Даю слово!

Добравшись до коляски, нанятой в городе, Эймос Стрич со стоном рухнул на сиденье.

Он – конченый человек!

Он не видел никакой возможности выплачивать возросшую арендную плату Ханне Вернер и продолжать свое дело. Все, что ему удалось скопить, будет истрачено через месяц, самое большее – через два: придется закупить спиртное.

Спиртное Стрич, как правило, покупал по сходной цене на пиратских кораблях. Пираты нападали на торговые суда из Англии, Франции и Вест-Индии, а на этих судах находились вина, бренди, ром и прочие напитки. То, что пираты не могли выпить сами, они продавали по сходной цене. Отнюдь не все хозяева трактиров имели с ними дело, но Стрич был не столь щепетилен. Трудность же состояла в том, что пираты не отпускали в долг, требуя деньги сразу же при доставке товара, и преимущественно испанским золотом.

Конечно, ему придется немедленно закрыть заведение. Что толку держаться за постоялый двор? Ему нужно на что-то жить, пока он не найдет другой способ зарабатывать.

Стрич снова застонал, и стон этот весьма походил на рыдания. Он почти ничего не знал, кроме питейного дела, – ведь всю жизнь он провел за стойкой в трактирах. Только случайно он услышал, что пираты торгуют награбленным спиртным. Стричу удалось снискать благосклонность Черной Бороды и других пиратов, и он предложил стать их торговым посредником. Он ловко обманывал и владельцев постоялых дворов, и пиратов, плохо представлявших себе цены на спиртное, которое они ему сбывали. Таким способом он и накопил деньги, на которые открыл «Чашу и рог».

Эймос Стрич вздохнул. Наверное, придется вернуться к этому рискованному занятию – рискованному потому, что пирату никогда нельзя доверять, ибо тот всегда готов перерезать человеку глотку по пьяной прихоти; рискованное потому, что сделки с пиратами с каждым днем становятся все более непопулярными в Виргинии. Но нужно же на что-то жить. И если ему придется отказаться от «Чаши и рога», не может же он, Стрич, опять стать слугой в трактире, ведь его здоровье в весьма плачевном состоянии.

Вскипая ненавистью к этой медноволосой суке, он размышлял о том, как несправедливо с ним обошлись, и его подагрическую ногу пронзала резкая боль. Когда-нибудь и как-нибудь он найдет способ расквитаться с ней, и она еще пожалеет о том дне, когда разорила Эймоса Стрича. Он поклялся в этом самому себе.

Вдруг у него промелькнула неожиданная мысль, и он выпрямился. Если он восстановит связи с пиратами, ему, может, удастся убедить их сделать набег на «Малверн». В поместье много всяких ценностей. Только сегодня на этой шлюхе было целое состояние. И денег там много, это Стрич чуял нутром.

А Тич, когда наберется как следует, становится безрассудным и пойдет на все, если можно разжиться добычей и женщинами. Он очень любит баб, этот Черная Борода. «Конечно же, – думал Стрич, – его необходимо убедить, что в „Малверне“ хватает всякого добра, ради которого стоит пойти на риск, да еще есть и аппетитная девка!»

Они, наверное, смогут пройти на парусах по реке Джеймс и подойдут прямиком к задней двери господского дома. А кто сможет остановить их? Одинокая женщина и горстка пугливых рабов. Всем известно, что драться эти ниггеры не способны.

Порядком приободрившись, Стрич откинулся на спинку сиденья. Закрыв глаза, он представил себе, как эту сучку снова и снова имеют Тич и его люди. А он, Стрич, непременно будет стоять рядом, будет смотреть и злорадно улыбаться. А она будет умолять его спасти ее, будет обещать ему все что угодно, лишь бы он остановил пиратов.

И Стрич задремал, грезя о том прекрасном дне, когда отомстит этой могущественной и надменной Ханне Вернер.

Глава 13

– Это будет ошибкой, дорогая Ханна, – сказал Андре Леклэр.

– Но почему же? – пылко возразила Ханна. – С тех пор как умер Малкольм, в «Малверне» только и знают, что упорно работать и предаваться мрачным настроениям…

– Именно из-за смерти месье Вернера. С того дня не прошло еще и года. По обычаю, вдова должна носить траур не менее года.