Двор очаровательный и жестокий - Стасия Старк

времени, как меня освободили, День богов уже миновал. Больше я ее никогда не видел.

С лица Вайсера схлынули краски, он выглядел опустошенным. Почти безжизненным.

Я судорожно вздохнула.

– Как ее звали?

– Розина. Она была дочерью Марджи.

Теперь понятно, почему они стали так близки. И отчего мятежник так безоговорочно ей доверял.

Я подалась вперед и сжала руку Вайсера.

– Я сделаю все, что смогу. Ради Розины.

Он стиснул мою ладонь.

– Ради Розины.

Приска

Несколько часов спустя мы прощались в прихожей штаба повстанцев. Вайсер протянул мне лист пергамента, и я уставилась на королевскую печать. Я, конечно, знала, что в замке у мятежника были свои люди, но этот документ выглядел… чересчур официально.

– Как?

– У нас есть носитель дублирующей магии.

Слухи о дублирующей магии долетали даже до нашей деревушки. Она была невероятно редкой, а значит, представляла ценность. Людей со способностью к дублированию почти всегда забирали в столицу, чтобы работать на короля. Ни для кого не являлось секретом, что некоторые носители дублирующей магии умели не просто копировать предметы, но и при необходимости вносить в них небольшие изменения. А значит, мои документы были вполне законны – по крайней мере, в глазах стражников.

Подобная магия могла принести огромную пользу. Оружие, еда, одежда… имелись ли у нее ограничения?

– Готовы? – поинтересовался Вайсер, вырывая меня из раздумий.

Прежде он держался спокойно, но сейчас при виде напряжения на его лице я тоже начала нервничать.

– Готовы. – Тайбрис хлопнул его по спине.

А у меня от волнения скрутило живот.

«Сейчас нет времени для сомнений и неуверенности в себе».

Лориан, наверное, умирал бы от смеха, если бы узнал, насколько сильно я полагалась на сказанные им когда-то слова.

«В другой жизни».

Сердце сжалось в груди, и я поспешно выбросила воспоминание о нашем прощании из головы.

Вайсер кивнул.

– Карета доставит вас ко входу для прислуги. На каждой остановке у вас будут проверять документы. Не поднимайте глаз и проявляйте смирение. – Последние слова Вайсер адресовал мне. – Что бы ни сказали вам стражники.

– Конечно, – со вздохом подтвердила я, готовая на что угодно ради Асинии. В конце концов, я уже поднаторела в кротости, всеми силами стараясь не привлекать к себе внимания на церемониях Одарения и Изъятия, проводимых в нашей деревне.

Вайсер открыл дверь, и я увидела приехавшую за нами карету. К счастью, запряженную лошадью. Возле экипажа, привалившись к стенке, нас ждал хмурый кучер.

Марджи вышла вслед за нами.

– Удачи, – пожелала она.

Я поймала ее взгляд и ощутила растущие внутри проблески надежды, которая тут же тяжестью легла мне на плечи. Но я не отвела глаз.

– Спасибо.

Вскоре мы уже сидели в карете, наблюдая, как за окнами дома трущоб уступают место небольшим коттеджам и зеленым паркам.

– Знаешь, теперь, с темными волосами, ты больше на меня похожа, – небрежно заметил Тайбрис.

– Ты… злишься на папу?

Он прекрасно понял, что я имела в виду. Если папа заглушал мои воспоминания…

Брат не ответил. Глубоко вздохнув, я продолжила, больше не в силах держать все в себе.

– Я моложе тебя почти на пять зим. Айвен сказала, что мама забрала меня у родителей в три зимы.

Я подняла голову и поймала ничего не выражающий взгляд Тайбриса.

– Значит, мне исполнилось уже восемь зим. Но я не помню, чтобы у меня внезапно появилась новая сестра. Такое чувство, словно ты всегда была рядом.

Во рту появился привкус горечи. Теперь оба родителя мертвы. Нельзя повернуть время вспять и спросить у отца, почему он согласился с доводами мамы забрать меня у настоящих родителей.

Она сказала, что таким образом спасла мне жизнь. Но почему скрывала эту тайну много лет? Отчего не дала знать моим родным, что со мной все в порядке?

Разве что в этом не было смысла, поскольку их убили.

При мысли об этом захотелось завыть.

– Наверное, папа постоянно использовал на мне свою силу. – В голосе Тайбриса звучала та же горечь, что скопилась сейчас у меня во рту.

Я его понимала. Насколько мы знали, отец всегда использовал магию только во благо. Как и большинству людей, ему досталось столько силы, чтобы оказывать только временную помощь. И он переезжал из деревни в деревню, смягчая воспоминания, омрачавшие людям жизнь. Матерям – о потере детей, мужьям – о смерти жен. Зачастую подобные воспоминания отягощались чувством вины и становились почти невыносимыми. И для тех, кто не мог жить с таким тяжким бременем, отец был последней надеждой.

Однако он всегда повторял мне, что очень тяжело менять чью-либо память, не получив на это разрешения. Если он много лет подчищал наши с Тайбрисом воспоминания, наверняка его заживо съедало чувство вины.

– Я не могу его за это простить, – хрипло проговорил Тайбрис. – И не знаю, сумею ли когда-нибудь.

У меня что-то сжалось внутри. Брат всегда славился среди друзей неспособностью таить обиды.

– Думаю, он просто пытался тебя защитить.

– Я больше не хочу об этом говорить, – хмуро пробормотал Тайбрис.

– Понимаю. Э-э… просто хочу сказать… Однажды я попытаюсь отыскать своих настоящих родителей. Сперва я думала, что это будет выглядеть как своего рода предательство. Но ведь у них забрали дочь, и они заслуживают знать, что с ней случилось. Если, конечно, они все еще живы. Однако я по-прежнему считаю тебя своим братом.

– Знаю. Обо мне не беспокойся.

Как он себе это представляет? Я ведь его сестра и всегда буду о нем тревожиться. Однако, глядя на хмурое лицо Тайбриса, я решила сменить тему.

– Ну… ты много знаешь о вине и эле?

Брат рассмеялся.

– Еще меньше, чем ты об уборке.

– Работа в пекарне Герики должна мне хоть как-то помочь, – проговорила я.

Хотелось надеяться, что с женщиной все в порядке и деревенские жители не наказали ее за то, что она взяла на работу одну из испорченных. Конечно, Герика уже вышла из возраста, когда требовались проверки, но…

Сколько неприятностей я ей доставила?

Карета свернула за угол, и в поле зрения показался замок. Хотя он больше походил на крепость, чьи темные, почти черные каменные стены, сложенные из идеальной формы прямоугольных блоков, были воздвигнуты для защиты от какого-то древнего врага. К небу тянулись несколько высоких башен, усеянных крошечными окнами, расположенными, казалось, в случайном порядке.

– Мне страшно, – проговорила я, коснувшись руки брата. Я мало кому смогла бы признаться в подобной слабости.

– Мне тоже. – Тайбрис посмотрел на меня и, что-то прочитав на моем лице, покачал головой. – Я боялся с тех пор, как вернулся домой и обнаружил, что тебя нет, услышал о твоем побеге и аресте Асинии,