Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

меня это – главная реальность. А прошлая жизнь пускай остается кошмарным сном. Анна, о Анна, кто же тебя так напугал?

Анна, о Анна. Если записать на бумаге, будет очередной палиндром[27]. Если бы не его вопрос, я бы обязательно с ним это обсудила. Кто же тебя так напугал?

А я ведь уже почти что забыла про Рори, про причины, по которым мы больше никак не могли медлить и должны были бежать. Срочно.

– Мой кузен, – честно ответила я. Об этом лгать не хотелось, если уж остаток жизни я и так собиралась провести во лжи, точнее, умалчивать об истинном прошлом Гарри, чтобы мы были счастливы. Как в сказке. Вместе.

– Он тебе угрожал? – Голос Гарри и все его черты в один миг ожесточились. – Руки распускал? Я его убью!

– Нет. – Еще этого не хватало. – Не надо. Нам пора.

– Нам, – повторил Гарри, и это короткое слово утвердило меня в решении.

– Начнем все с чистого листа, – прошептала я. – Далеко-далеко отсюда.

Это ведь и был мой план – распрощаться с этим городом и с семьей и сбежать как можно дальше. Я с самого начала думала, что у меня будет спутник.

– Далеко-далеко, – повторил Гарри и, притянув меня к себе, нежно коснулся губами моих. – Жили-были…

Я ответила на его ласки, стала целовать его так жадно, будто мы оказались под дождем на краю Эйфелевой башни, будто я только-только встретила его во тьме, будто мои поцелуи могли стереть весь остальной мир, чтобы остались лишь мы вдвоем.

Жили-были… Далеко-далеко…

– Сагас, – прошептала я, целуя его в шею. Под кожей быстро бился пульс. – Око. Потоп. – Палин-дромы.

Он ухмыльнулся и нежно прижал меня к стене маяка, стягивая с себя рубашку. С его губ сорвался еще один палиндром, от которого у меня по коже побежали мурашки.

– Ого.

Я ненавидела его, а потом полюбила, и теперь буду любить до конца.

– Жили-были… – прошептала я, покрывая поцелуями его скулы, шею, ключицы, шрамы на груди, – девушка…

– И парень, – продолжал он, щекоча дыханием мою кожу. – А еще боль, чудо, мрак, свет и все это.

«Жили-были мы», – подумала я.

А через мгновение Гарри уже лежал на полу, а я сидела на нем сверху.

Спустя три секунды мы уронили свечку.

Пол на маяке был деревянный и старый. Пламя занялось быстро, в один миг расползлось по половицам. Гарри застыл подо мной, вытянув руки и ноги, даже, кажется, дышать перестал. Я соскочила с него, схватила одеяло и принялась тушить им огонь.

Когда он погас, Гарри так и остался неподвижно лежать на полу.

Вокруг нас сгустился запах дыма – его ни с чем не спутать. Я опустилась на колени и коснулась Гарри рукой.

– Гарри?

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он взял меня за руку, крепко сжал мою ладонь, а потом, закрыв глаза, мягко положил ее на пол рядом с собой и отпустил.

– Гарри…

– Меня зовут не так. – Его голос ничуть не изменился. В нем по-прежнему слышались боль, тьма, буря чувств, готовых прорвать дамбу, как штормовые волны. Все это было неново, но я все равно поняла, в чем дело.

Огонь. Языки пламени. Он вспомнил. Много ли – я не знала. Через секунду он вскочил на ноги и стал метаться от свечи к свече и тушить их, сжимая фитильки пальцами.

Он ведь так ожоги схлопочет.

– Не надо, – попросила я и попыталась его остановить, но он вырвался и ринулся к последней свече. Ее он потушил медленно, будто жаждал боли. – Перестань, – хрипло сказала я. Не для того я лечила его ожоги, чтобы он теперь так легко зарабатывал новые.

Когда погас последний огонек, рука Гарри безвольно повисла. Гарри. Я последний раз назвала его так мысленно, хотя уже понимала: эта личность умерла.

– Никогда не умел останавливаться, – до жути спокойным голосом проговорил Тоби Хоторн и спустя полсекунды ударил со всей силы кулаком в стену. Я услышала хруст костяшек и треск стены – казалось, она вот-вот обрушится прямо на нас.

– Перестань, Тоби. Хватит, – сказала я. Мой голос тоже оставался спокойным и тихим. И впервые за все время я назвала его настоящее имя вслух.

Тоби посмотрел на меня, как на ангела – только не миленького, который парит среди облачков с арфой, а жуткого, иномирного, объятого сиянием, на которое больно смотреть.

Посмотрел на меня так, будто я была его миром – и вот этому миру пришел конец.

– Ты знала, – процедил он и уставился на меня. На его шее вздулись мышцы. – Ты все знала.

– Дыши, – попросила я.

– Кэйли. – Он произнес имя моей сестры, а потом стал повторять его снова и снова. – Кэйли. Твоя Кэйли. Это ведь я ее убил, Анна. Убил их всех. Тот пожар… Я был так зол, ты не представляешь. Я думал спалить только пристань. Но эта ненависть к отцу, ко всем, кто меня окружал, не давала дышать… Этого оказалось мало. И когда Колин предложил поджечь дом…

Он не закончил. Я потянулась к нему, но Тоби вырвался, отшатнулся от меня, как от огня, и нетвердым шагом выскочил в ночную тьму. Я бросилась за ним. С каждой секундой он двигался все быстрее, все увереннее. Он спешил к самому краю скалы, на которой стоял маяк.

Я поняла, что он задумал. Прыгнуть с обрыва. Упасть в воду – или разбиться о скалы. Адреналин вскипел в моих жилах. Я успела накинуться на него, крепко обхватить руками, не давая сделать роковой шаг.

Он отчаянно сопротивлялся. Ни на жизнь, а на смерть. Но я не уступала. И в итоге одержала победу, потому что он просто не мог сделать мне больно, у меня не было в этом никаких сомнений.

Если такова цена спасения – что ж, я готова была причинить ему боль, хоть это и нелегко.

– Помню… Ты как-то… запретила мне умирать… – сказал он. Его дыхание стало свистящим, точно мы только-только спасли его из пожара на острове.

– Да, не вздумай, – сказала я и, поймав ладонями его лицо, заглянула ему в глаза. – Ни сейчас, ни потом, до самой глубокой старости. Слышишь меня, Тоби Хоторн? – Я произнесла его полное имя спокойно, будто бы по привычке. Вдруг имена вообще утратили смысл. Разве важно, как его звать – Гарри или Тоби? Он от этого не изменится.

Так и останется моим.

– Не смей умирать и бросать меня одну! – с жаром заклинала я, понизив голос. – Так нельзя! Сперва влюбляешь, а потом уничтожаешь себя!

Он заглянул мне