Дороги судеб - Андрей Васильев

– Откуда-то с верховьев реки, – уже без иронии в голосе отозвался Жека. – Мы их дня три назад заметили, они по одному либо по двое мимо нас проплывали на маленьких плотах. Без остановки, даже руками не махали. Но точно – они.

– А почему ты решил, что те, кто к нам пожаловал, и те, кто проплывал по реке, – люди, принадлежащие к одному… мм… теософскому течению? – поинтересовался Голд.

– Они все одеты одинаково, – немедленно разъяснил мой друг. – Белые хламиды, на которых краской намалевана эмблема – здоровенная рыбья башка с открытой пастью, а над ней – сияние. Ну эмблему мы поначалу, понятное дело, не разглядели (в смысле, когда эти гаврики мимо проплывали), а вот хламиды ни с чем не спутаешь. Вчера эти культисты и к нам завернули, деловитые такие. Сразу давай на обрыв карабкаться и еще оттуда нас начали призывать смириться и прийти в лоно их веры.

– Однако, – проникся и я. – Агрессивная политика. А ты чего?

– Я? – Жека заухмылялся. – Дождался, пока вскарабкаются, программу их требований и наших действий выслушал очень внимательно, да и закрыл в соседнем с торговцами помещении. Чтобы умы не смущали. У нас тут тоже не все на голову крепкие пока, разный народ встречается.

– И что требовали? – поторопил его Голд. – Детально?

– Покаяться в грехах, сложить оружие в одно помещение, закрыть его на замок и отдать ключ им, поскольку оружие – это скверна. Еще отделить мужчин от женщин, а детей – от тех и от других. Ну а после ждать прибытия приспешника верховного жреца культа для решения нашей судьбы. Этот приспешник (или, как они его называли, правая рука верховного жреца) отделит тех, кому суждено жить, от тех, кто должен умереть во славу Великого Речного Зверя.

– Жека, ты все сделал правильно, только диагноз поставил неверный. – Голд снова вздохнул. – Это не культ, это тоталитарная секта.

– Да какая разница? – засмеялся Жека. – Это там, на Старой Земле, может, и была разница. А тут что совой об пень, что пнем об сову. Смысл един.

– Сват, эта дрянь – похуже кочевников, – озабоченно сказал мне Голд. – Она из тех, что надо изводить как можно скорее. Жека все верно сказал: народ в Ковчеге разный собрался, и в большинстве своем люди сейчас растеряны, не знают, куда идти, как жить. А тут все в комплекте дают, на блюдечке – вот вам дом, вот вам новая семья, вот вам плошка с похлебкой и вот вам вера. Поклоняйтесь и ни о чем не думайте, только выполняйте все, что вам скажут. Для многих это не просто выход, для них это обретение тверди земной под ногами. Понятное дело, люди вроде нас не поведутся, но сколько тут таких? Один к пяти? Один к десяти? Если мы сейчас этого мессию не прихлопнем, через три-четыре месяца у него будет армия фанатиков, которые не боятся ничего и готовы на все. Они дилетанты, но их будет много.

– И, заметим, у него есть какая-то материальная база, – выслушав Голда, добавил я. – У каждого проповедника – хламида из ткани, плоты они делают. Кто даст гарантию, что у них оружия нет? Согласен, этот клубок змей надо давить.

– Да, вот еще что… – Жека щелкнул пальцами. – Они не с нашего берега реки, а с другого. Мне один из них так сказал.

– Интересная информация, – кивнул я. – Хорошо, что эти красавцы нарисовались, а то я как раз хотел в те места разведку отправлять. Кто знает, что было бы, если бы наши к ним заявились сами?

– Да-да, поди знай, – согласился Голд. – Сват, ты извини, но я повторюсь: их надо вырезать под корень, всех. Каленым железом выжигать. И самое главное – их верховного жреца прикончить следует, причем со всей пристяжью. Это задача номер один.

Эк его разобрало. Хотя… Я сам с сектами не сталкивался практически. Нет, была у нас одна операция, в Чехии, ликвидировали мы одну общину, они под каннибализм религиозную основу подвели и под это дело два десятка человек схарчили. Но мы в идеологическую базу не вникали, мы просто в ночи нагрянули, перебили там всех, сверили трупы со списком и фотографиями, а потом их хутор спалили дотла вместе с телами. Наш куратор очень четко нам тогда поставил задачу – уничтожить всех, живых быть не должно. Мол, кто хоть раз человека откушал, тот другого ничего есть не будет. А может, дело не в этом было, а как раз в притягательности культа?

Куратор наш ведь из той же конторы, что и Голд был, сейчас я в этом не сомневаюсь.

Впрочем, я все равно с ним согласен. Нам такое соседство не нужно, так почему нет? Хотя это такая бойня будет! Там же и женщины, и дети…

– Да перебьем верхушку, о чем речь, – заверил его я. – А вот насчет остальных…

– Всех, – непреклонно отчеканил Голд. – Сват, это не шутки, это не кочевники, с которыми можно поторговать, потом повоевать, потом снова поторговать. Я знаю, что это за зараза, поверь. Это хуже чумы. Ладно, что тебе эти разговоры. Ты хотел послать разведку? Отлично. Мы сами туда отправимся, и ты лично посмотришь на все, что там происходит. Тем более лодки остались в крепости, насколько я понял, так что плавсредства есть.

– Такое ощущение, что ты там уже был и все видел. – В голосе Жеки не было недоверия, он просто озвучил свою мысль.

– Там – не был, – уже без горячности, столь ему несвойственной, ответил Голд. – В других местах был.

– Так что, этих, что под замком, – кончать? – уточнил Жека.

Он, конечно, уважал закон и справедливость, но в данном случае, похоже, его совесть помалкивала.

– Ни в коем случае! – замахал руками Голд. – Мы с ними встретимся, пообщаемся и отпустим. Не стоит до времени тыкать палкой в змеиную нору, только распугаем этих гадов, и они, не дай бог, расползутся.

Дверь грохнула, в проеме появилось усталое лицо Джебе.

– Барыгу доставил, – сообщил он нам. – Заводить?

– Валяй, – сдерживая смех, ответил ему я. За его спиной маячил невероятно испуганный мужчина, несомненно, перебирающий в голове все свои грехи. – И давай иди спать. Судя по всему, ночью у нас дела кое-какие предвидятся, так что, прости за банальность, но ты мне нужен будешь свежий и бодрый.

Джебе кивнул, подавил зевок и втолкнул Барыгу в помещение.

– Должен заметить, что я ни в чем не виноват, – сразу же сообщил нам тот. – Все имущество заактировано и задокументировано. И потом, кому тут что продать можно? И за что? Денег-то еще нет!

– Так мы еще ничего даже не сказали! – Голд явно тоже развеселился, глядя на испуганного человека.

– Да? – завертел головой тот. – Ну я просто подумал… Да Дарья эта, чтоб ей пусто было! Она все требует, требует, а у нас ведь имущественный фонд небезразмерный. Лев Антонович ее и послал вчера куда следует, та ему пообещала, что вам нажалуется, когда вернетесь. А тут вы как раз и…

– Пусти меня, эфиоп! – За дверью раздался пронзительный голос Оружейника. – Нехристь!

Судя по всему, отважный хозяйственник решил прийти на выручку своему помощнику. Или подельнику?

Дверь снова хлопнула, и маленький еврей влетел в помещение.

– У нас все точно, как в часовом механизме, – заявил он с порога. – А что до этой истерички, которая почему-то думает, что ее слово последнее, так она совсем зарвалась!

– Что, снова в лес хочется? – спросил у меня Голд, заметив, как перекосилось мое лицо.

– Невероятно, – не стал даже врать я. – Лев Антонович, с чего вы взяли, что ему что-то угрожает?

– А как же, а как же! – Он плюхнулся на каменный табурет, сложил руки на животе и уставился на меня. Выглядело это трогательно. – Приходит этот Субудай…

– Джебе, – поправил его я.

– Да хоть Чингисхан. Он будит нас, поднимает Петю чуть ли не пинками… Да-да, его таки зовут Петя. Питер звучит не так мелодично, – засопел Оружейник, заметив вопросительный взгляд, который я кинул на Барыгу. – Сват, у людей иногда бывают и имена, а не только позывные. Там, в вашей среде, такое, может, и нормально, но мы предпочитаем обращаться друг к другу по имени. В моем случае – еще и по отчеству. Мы же тут не в банде!

– А я погляжу, вы такой разговорчивый стали, – задумчиво произнес Голд, текучим движением переместился за спину Оружейника, наклонился и почти прошептал ему на ухо: – А если сейчас – внезапная ревизия? У нас тут трибунала нет, камер и адвокатов – тоже. Только вот это.

И дуло пистолета уперлось в затылок кладовщика.

– Что, занесло, да? – Оружейник вздохнул и доверительно произнес: – Я очень увлекающаяся натура. За дело свое болею очень. Мне моя мама, Розалия Наумовна, царствие ей небесное, всегда так и говорила: «Левушка, ты себя не бережешь. Сердце – оно одно».

Щелкнул предохранитель на пистолете Голда.

– Так я о чем говорю-то? – Оружейник моментально сменил тон с романтически-сентиментального на деловой. – То, что у нас здесь вот такая армейская дисциплина, – это же прекрасно! Прекрасно! И Петя это знает. И понимает. Он там был деловой человек, так что? Он возьмет в руки оружие, если надо. И я – тоже. Да, за оружие… И как вы сходили в свой поход? Есть что-то интересное? Что-то попадет на склад к старому Оружейнику?