Князь Системы 5 - Сергей Шиленко

сможете бросить мирных жителей. И пока вы будете возиться с ними, его основные силы обойдут вас и ударят по солнцепоклонникам, — мужчина облизнул губы. — А потом, когда Лада будет разгромлена, он развернется и раздавит вас вместе с беженцами.

Умный ход. Использует мирных жителей как живой щит и одновременно как тормоз для моего отряда. Продуманная тактика, решил убить двух зайцев одним ударом.

— Сколько у него воинов?

— Полторы тысячи. Может, больше. Все дисциплинированные, хорошо вооруженные.

— А сколько времени у меня есть?

— Не знаю точно. Дня три-четыре, не больше.

Я посмотрел на пленника внимательно. Врет он или говорит правду? Лицо напряженное, но не лживое. Скорее всего, информация достоверная.

— Что с ними делать? — спросил Костолом.

Хм… Военная логика требовала их убрать, чтобы они не донесли Гавриле о наших планах. Вот только это были не воины, а обычные люди, которым пообещали золота за простое задание.

— Связать покрепче и оставить здесь. Через сутки кто-нибудь найдет.

Костолом кивнул. Понял, что я не хочу лишней крови.

Беженцы заполнили всю площадь перед нами. Старики опирались на самодельные костыли, женщины прижимали к себе плачущих детей. Половина людей даже зимней одежды не имела.

Да, жертвы войны. Жертвы, которых Гаврила превратил в оружие против меня. Умный ход, ничего не скажешь.

Бросить их? Они замерзнут к утру. Или голод доконает через пару дней. Взять с собой? Тогда мы будем ползти как черепахи, и Гаврила спокойно разгромит солнцепоклонников.

Хотя какой там выбор. Я же знал свой ответ еще до того, как узнал об этой ловушке. Не могу я просто развернуться и уйти, оставив сотни людей подыхать в снегу.

«Разрушитель оков» называется мой меч. Ну так пусть разрушает. Не только железные цепи, но и те невидимые ловушки, которые расставляют враги.

— Что будешь делать? — тихо спросила Иляна.

Я смотрел на толпу изможденных лиц. Дети жались к матерям. Старики падали от усталости прямо в снег. У многих не было даже теплой одежды.

— Собрать всех! — сказал я Яромилу.

Когда беженцы собрались в круг, я встал так, чтобы меня все хорошо видели.

— Люди! Я не буду врать вам. Путь будет тяжелым. Еды мало, зима, дорога тяжёлая. Но каждый, кто готов подчиняться дисциплине и идти под моим знаменем, получит защиту и кров в моем поселении.

Раздались всхлипы облегчения. Кто-то упал не в силах стоять на ногах.

Ратибор подошел ко мне:

— Князь, позволь помочь. Могу создать иллюзию, чтобы замаскировать твою Метку Охотника. Это собьет преследователей с толку.

— На сколько хватит?

— Дня на три. Не больше. И я сильно ослабну после этого.

— Делай.

Старик отошел на несколько шагов. Закрыл глаза, вытянул руки вперед. Его губы беззвучно шептали слова на неизвестном мне языке. Воздух вокруг него начал мерцать, словно от жара.

Я почувствовал, как что-то прикоснулось к метке на запястье. Холодное, скользкое ощущение, будто невидимые пальцы ощупывают мою кожу.

Метка дернулась, попыталась сопротивляться, но магия Ратибора оказалась сильнее.

Постепенно пульсация стала слабее, приглушенной. Не исчезла совсем, но стала почти незаметной. Как будто кто-то накрыл яркий фонарь толстым полотном.

Ратибор качнулся. Лара подхватила его под локоть.

— Готово, — хрипло сказал старик. — Три дня у тебя есть. Но не больше.

Колонна начала двигаться. Впереди шли мы с бойцами, а за нами тянулась толпа из восьми сотен человек. Из них боеспособных набиралось едва ли сотня. Остальные еле держались на ногах.

Идти пришлось медленно. Старики и дети не могли держать быстрый темп. Приходилось останавливаться каждые полчаса, чтобы дать людям передохнуть.

Я шел во главе колонны и думал. Раньше я был просто командиром небольшого отряда. Мои решения влияли максимум на несколько десятков жизней. Ошибка грозила потерями, но не катастрофой.

Теперь все изменилось. За моей спиной движется почти тысяча человек. Мужчины, женщины, дети, старики — все они доверили мне свои жизни. Каждое мое решение может спасти или погубить сотни людей.

И это пугало больше, чем любая битва. В бою видишь врага, знаешь, откуда придет удар. Здесь враг — это голод, холод, болезни. И время. Всегда нехватка времени.

Теперь я не просто Василий, который дерется за свободу. Я князь. Правитель. Человек, на которого смотрят с надеждой сотни глаз. И который может их всех подвести.

Через два дня мы наконец увидели частокол родного поселения. Дозорные на башнях заметили нас издалека и подали сигнал.

Ворота распахнулись. Кузьма выскочил навстречу, потом замер, увидев толпу людей за моей спиной.

— Князь, — прошептал он, — что это?

— Беженцы. Нужно их разместить.

— Всех? — домовой побледнел. — Василий, у нас запасов на такую ораву не хватит. Продовольствия в лучшем случае на неделю. А жилья… где я найду место для такой толпы?

Стефания подбежала и обняла меня. В ее глазах читалась та же паника, что и у Кузьмы.

— Муж, что мы будем делать?

Счастливые лица беженцев светились надеждой. Они верили, что худшее позади. Взгляд же Стефании говорил об обратном.

Черт. Как бы спасение этих людей не погубило мое собственное поселение.

Вскоре на главной площади воцарился хаос.

Старые жители косились на толпу с недовольством. Освобожденные рабы держались обособленно, никому не доверяя. Беженцы жались друг к другу, не зная, где им место. Дети плакали от холода и усталости.

Между группами уже вспыхивали первые ссоры. У одного из костров я увидел, как здоровенный мужик-беженец оттолкнул старуху от огня.

— Мы тут первые встали! — рявкнул он. — А вы, местные, и так в тепле живете!

Старуха, побагровела от возмущения:

— Да как ты смеешь, оборванец! Это наш дом! Наша земля!

— Теперь и наша! — подскочил к ней другой беженец. — Князь сказал — всех примет!

— Примет, но это не значит, что вы тут хозяева! — вступился за старуху кузнец дварф.

Руки потянулись к поясам, где висел молот. Еще немного, и полетят кулаки, а там и железо пойдет в ход.

Я шагнул вперед.

— Стоять! — громко крикнул перекрикивая шум толпы.

Люди замерли. Мужик-беженец попытался что-то возразить, но я подошел к нему вплотную.

Он был крупный, широкоплечий, привык, что его размеры решают любые споры. Но когда я посмотрел ему в глаза, он сглотнул и опустил взгляд.

— Как тебя зовут? — спросил его.

— Гордей…

— Гордей, ты пришел сюда просить защиты или захватывать чужое добро?