Когда она искушает - Габриэль Сэндс

коже. Когда руки Джорджио касаются моей шеи, по спине пробегает дрожь. Он застегивает цепочку и кладет ладони мне на плечи. — Смотри, — мягко говорит он.

Я поднимаю взгляд на старинное зеркало, висящее над комодом.

Свет в фойе тусклый, но бриллиант впитывает его и сверкает на моей шее, как маяк.

— Красиво, — шепчу я, разглаживая края халата ладонями. — Но это не то, что я хотела на свой день рождения.

Его глаза встречаются с моими в отражении зеркала. — Чего ты хотела, пикколина?

Тепло распространяется медленной волной по моей коже. Следующее слово из моих уст будет бесповоротным. Шаг, который отправляет меня через острый край обрыва. Меня это пугает, но выбор смелости вместо страха привел меня к этому моменту, и я не собираюсь останавливаться сейчас.

Не тогда, когда я так близка к тому, чтобы получить то, что хочу.

— Тебя.

ГЛАВА 23

МАРТИНА

Воздух вокруг нас становится все гуще, а чистое желание овладевает моим разумом и телом. Я скольжу рукой по одной из его рук и прислоняюсь спиной к его груди.

Его челюсть дергается, а рот превращается в жесткую линию. Я вижу, как в его глазах разгорается конфликт, и это разжигает меня. Он сказал мне, что я играю в игру, которую не могу выиграть, но он ведет борьбу с самим собой, и она проигрышная.

— Ты не испугал меня вчера, Джио. Когда ты сказал мне, как ты будешь меня использовать, это меня завело.

Он выдыхает длинный, дрожащий вдох и закрывает глаза. — Господи.

Я поворачиваюсь к нему лицом. — Я не скажу Дамиано, ты и так это знаешь. Никто никогда не узнает.

— Все гораздо сложнее.

— Нет.

Я делаю шаг назад и хватаюсь за концы атласного пояса.

Его внимание переключается на мои руки, и его глаза сужаются.

— Мартина, — говорит он с явным предупреждением в голосе.

Я игнорирую его, развязываю узел и вытаскиваю пояс из петель.

Мое тело трепещет от предвкушения, жара и желания, и это подстегивает мою храбрость, как мощная смесь бензина. Темнота поглощает его взгляд, когда я стягиваю халат с рук и оставляю его у ног.

Его взгляд тянется за мной, медленный и чувственный. Он старше, явно опытнее, но благоговение, которое проскальзывает в его выражении, когда он берет меня в руки, заставляет меня чувствовать себя особенной.

Как будто я первая женщина, которую он видит в таком виде.

Вена на его шее пульсирует, когда он позволяет себе задержаться на моей груди. Чем дольше он молчит, тем больше колеблется моя уверенность, подпитанная розой, но потом его глаза возвращаются к моим, и я понимаю, что победила.

— Блядь, — прохрипел он.

И тут он набрасывается на меня.

Двигаясь быстро, как пантера, он запускает руку в мои волосы и притягивает мое лицо к своему. Наши губы сталкиваются. Поцелуй разгорается так быстро, что у меня слабеют колени, но он обхватывает меня другой рукой за талию и прижимает к своей груди.

Он высвобождает пальцы из моих волос, тянет горячую ладонь к моей попке и несколько мгновений поглаживает ее. Мы так чертовски близки друг к другу, что между нами нельзя было бы просунуть лист бумаги, но этого недостаточно. Читая мои мысли, он приподнимает меня и рычит мне в ухо: — Обхвати меня ногами.

Он отталкивает нас спиной к письменному столу, и тот громко скрипит, когда мой зад приземляется на его край. Что-то падает, громко катится по поверхности, затем разбивается вдребезги.

— Черт, — вздыхаю я. — Что это было?

— Мне все равно, — бормочет он мне в губы, а затем опускается и прижимается ртом к моему горлу.

Я подозреваю, что даже если бы сейчас в этом доме разбился каждый фарфоровый кусочек, он бы не отстранился от меня.

Я наклоняю голову, открывая ему доступ к своей шее. Он глубоко вдыхает. — Ты пахнешь как запретный плод. Слишком чертовски сладко, чтобы быть настоящей.

От хрипотцы в его голосе по моей коже бегут мурашки. Его ладони сжимают мои бедра, а бедра прижимаются к моим.

— Откуси кусочек.

Я задыхаюсь.

Он усмехается и впивается зубами в мою чувствительную плоть. Я стону. Мое тело как провод под напряжением от его прикосновений. Упираясь пятками в его бедра, я запуталась пальцами в его волосах, похоть пробивает себе дорогу в легкие.

— Я собираюсь поглотить тебя, — рычит он, оттаскивая меня от письменного стола и направляясь к лестнице. — Ты сама начала это, Мартина. Помни об этом, когда твое тело будет уставать и болеть от меня. Помни об этом, когда я буду настаивать на том, чтобы взять еще.

По моей коже пробегают мурашки. Он огибает лестницу, неся меня с абсолютной легкостью, и в тот момент, когда он делает первый шаг, в коридоре мелькает какое-то движение.

Я прищуриваюсь в кромешной темноте дома.

Но ничего нет. Наверное, глаза меня обманывают.

Джорджио поднимается на второй этаж и прижимает меня голой спиной к тому же окну, из которого он наблюдал за мной вчера.

Поверхность на мгновение охлаждает мое горячее, ноющее тело, но затем он снова целует меня, его рот намеревается съесть меня заживо, и пламя снова охватывает меня.

Я двигаю бедрами, моя обнаженная плоть трется о тонкую ткань его одежды. Он опускает одну из своих рук ниже и проводит пальцами по моему центру. — Ты уже намокла для меня, пикколина?

Я уверена, что оставляю большое мокрое пятно на его промежности.

— Да, — вздыхаю я, когда его пальцы проникают глубже. — Я весь день думала о тебе. Об этом.

Он издает одобрительный звук и оттаскивает меня от окна. — Это моя девочка.

Он несет меня в свою комнату, в его взгляде мелькает что-то первобытное, как будто он охотник и только что принес домой большой приз. Закрыв за собой дверь, он бросает меня на кровать. Я прижимаюсь спиной к мягкому одеялу.

Он начинает раздеваться.

Сначала он снимает пиджак, который небрежно бросает на пол. Не отрывая глаз, он снимает платиновые запонки, галстук, ремень. Пряжка в знак протеста ударяется об пол, а затем ее поглощают рубашка и брюки.

Каждая молекула воздуха покидает мои легкие, когда я вбираю в себя его тело. Я часто возвращалась к воспоминаниям о нем, завернутом в полотенце, но ведь правду говорят. Воспоминания ненадежны.

В реальности все намного интенсивнее.

Он такой горячий, что просто нереально. Мой взгляд скользит по его мощным бедрам, плоскому животу и четко очерченной груди.

Когда он зацепляет большими пальцами край трусов-боксеров, я опускаюсь на колени