Когда она искушает - Габриэль Сэндс

когда я знаю, как влажно и тепло ты будешь чувствовать себя рядом со мной, я не буду думать ни о чем другом часами. Днями. Неделями.

Это признание эхом отдается во мне, как раскат грома, и затем все замирает.

Он хочет меня. Плохо. Отчаянно.

Мои мечты превращаются в реальность, и я впервые начинаю сомневаться, смогу ли я с этим справиться.

Но нет времени копаться в поисках ответа, его пальцы сжимают мой подбородок, и он шипит: — Будь ты проклята, — прежде чем прижать мой рот к своему.

Поцелуй — это хаос и ярость. Я прижимаюсь к нему всем телом и обхватываю руками его шею, притягивая ближе, хотя, между нами, не осталось ни дюйма пространства. Он впивается в меня. Его выпуклость впивается мне в бедро, когда он работает своим бедром между моими ногами.

Наши языки сплетаются, разъединяются, снова сплетаются. Он покусывает и облизывает мои губы, на собственном примере обучая меня целоваться, и я изо всех сил стараюсь подражать ему. Мир наклоняется. Я теряюсь в нем.

Когда он хватает меня за задницу и поднимает, я обхватываю его ногами, упираясь пятками в его бедра. Ощущение неизбежности пронизывает меня.

Тук-тук. — Джорджио, ты оставил свой мобильник в столовой, — доносится из-за двери голос Аллегры. — Тебе кто-то звонил.

Он прерывает наш поцелуй только для того, чтобы пробормотать приглушенное проклятие, а затем снова ныряет, его язык вцепляется в мой, его руки изучают очертания моего тела.

Когда снова раздается стук, я хнычу ему в рот: — Не обращай внимания. — Я слишком далеко, чтобы остановиться сейчас. Его рука скользит вверх по моей грудной клетке и ладонями обнажает грудь, сжимая ее.

— Джорджио?

— Каззо! — Он отрывается от меня, его глаза почти чернеют от возбуждения, а грудь вздымается от учащенного дыхания. — Один момент, — рявкает он.

На мгновение кажется, что он колеблется между тем, уйти или остаться, но потом снова ругается, проводит рукой по моей щеке и идет к двери.

Мое сердце бьется о ребра, когда я смотрю, как он уходит. Я жду, когда он вернется, но он не пришёл.

ГЛАВА 22

МАРТИНА

Мой пульс еще не полностью выровнялся, когда я спускаюсь на ужин часами позже тем же вечером.

Меня лихорадит. Мой желудок сжался. В моем клитор постоянное гудение. Это нормально?

Иисус. Мое тело не приспособлено для того, чтобы справиться с этими эмоциональными американскими горками.

Я сажусь с Аллегрой и Томмазо и быстро узнаю от них, что Джорджио покинул дом. Случилось что-то важное, но подробностей Аллегра не знает.

Тревожный страх, сильный и внезапный, пронзает мое затянувшееся возбуждение. Что случилось? Где он? Он лжет Сэлу обо мне. Что, если дон узнает? Мысль о том, что Джорджио в опасности, внезапно становится невыносимой.

— Он ничего не сказал? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Аллегра кладет себе на тарелку свиную отбивную. — Нет, дорогая. Не беспокойся об этом. Он вернется раньше, чем ты думаешь.

Невозмутимое выражение лица, которое мне удается сохранять за ужином, стоит мне как минимум года жизни. Я никогда не чувствовала себя более нервной или тревожной. Я отказываюсь от экспрессо, которое Аллегра предлагает мне после еды, и ухожу в свою комнату. София следует за мной наверх. Может быть, ее собачья интуиция чувствует, что со мной что-то не так, и кажется, что она довольна, когда я позволяю ей запрыгнуть на кровать.

Гладя ее короткую шерсть, я прислушиваюсь к комнате по другую сторону стены.

Как и ожидалось, молчит.

Может, мне стоит позвонить Дему. Он может знать, куда делся Джорджио. Я достаю телефон из тумбочки и позволяю своему пальцу зависнуть над его именем на несколько долгих секунд.

Нет, лучше не буду. Я не хочу беспокоить его, если он занят, и, если я начну спрашивать о Джорджио прямо сейчас, не уверена, что смогу скрыть свое беспокойство. Мой брат слишком хорошо меня знает, чтобы не заметить этого.

Прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз разговаривала с Демом. Он был скуп на детали того, как продвигается его план. Когда мы разговариваем, он делает вид, что все в порядке, но мой брат мастерски контролирует свои эмоции, и он никогда особо не делился со мной делами клана. Я могу только надеяться, что с ним и Вэл все в порядке.

Я уже собиралась убрать телефон, когда заметила дату.

Завтра мой день рождения. Мне исполняется девятнадцать.

Я проводила каждый день рождения с Демом до сих пор. Рас тоже обычно там, и несколько лет он приводил своих родителей, которые взяли Дема и меня, когда наши собственные родители умерли. Осознание того, что завтра я не увижу никого из своей семьи, тяжело врезается в меня.

Я закрываю глаза от волны печали, которая наслаивается на тревогу, и тяжесть эмоций давит на мое сердце.

Вспомнит ли Джорджио, что сегодня мой день рождения? Не то чтобы это важно. Единственный подарок, который мне нужен, это то, что он благополучно вернется сюда.

Дем позвонит. В этом я уверена. Тогда я могу спросить его, знает ли он, куда делся Джорджио.

Эта мысль немного поднимает мне настроение.

Я выключаю телефон и швыряю его под подушку. София спрыгивает с кровати, а я устраиваюсь под тяжелым одеялом и выключаю свет.

Пока часы тикают, каждая секунда приближает меня к полуночи, мой разум занят проблемами, которые внезапно кажутся неотложными.

Что я буду делать, когда Дем станет доном?

Несмотря на все мои жалобы на то, что Дем обращается со мной как с ребенком, я все еще во многом полагаюсь на своего брата. Это придется изменить. Сейчас у него есть жена, и однажды у него будет своя семья. Он упомянул мне раньше, что хочет много детей. Если Вэл захочет, я не удивлюсь, если они скоро начнут над этим работать. Я не собираюсь соревноваться за его внимание с моими будущими племянницами и племянниками. Они будут нуждаться в нем больше, чем я.

Он будет еще больше занят работой, чем раньше. Управление кланом требует… Ну, я не уверена, что для этого требуется, но я не думаю, что это то, что вы регистрируете и выходите из него. Он и Вэл, вероятно, переедут в Казаль, где проживают остальные могущественные семьи Казалези. Захотят ли они, чтобы я поехала с ними? Хотела бы я пойти?

Я натягиваю одеяло до подбородка и пытаюсь представить это, но ничего