Когда она искушает - Габриэль Сэндс

животу, а его рука скользит все выше и выше по внутренней поверхности бедра, пока, наконец…

— Господи, — хрипит он. Палец проводит по моим губам. — Ты мокрая.

Я сглатываю, не зная, что ответить. Он выдыхает и углубляется в мои складки, заставляя неуверенные слова на моих губах превращаться в новые стоны.

Как будто его пальцы пропитаны электричеством. Везде, где он прикасается ко мне, искры прожигают мою кожу от удовольствия.

Я начинаю отталкиваться от его руки, мне нужно глубже, в то место, которого никто никогда раньше не трогал, но моя реакция заставляет его выругаться. — Если ты продолжишь прижимать эту мокрую киску к моей руке, ты не будешь долго оставаться девственницей.

Боже мой.

— Откуда ты знаешь, что я девственница? — Я всхлипываю, когда он скользит в меня кончиком пальца.

— Это написано у тебя на лице, пикколина. Ты никогда не была с мужчиной до меня.

— Я тоже никогда не была с тобой.

Он погружает палец глубоко внутрь меня, заставляя меня задыхаться. Он наклоняется надо мной, опуская губы к моему уху. — В первый раз, когда я увидел тебя в саду, я подумал про себя, что у этой девушки нет чувства самосохранения. Каждое слово из твоих уст доказывает, что я прав.

Я давлюсь слюной, мой разум переворачивается от того факта, что он внутри меня. Я все еще провоцирую его, но не могу остановиться. Я так возбуждена, что потею сквозь свой и без того влажный халат. Один палец превращается в два, и он начинает вставлять и вынимать их из меня. Мои щеки пылают от влажного звука. Это более чем непристойно.

Я тяжело дышу, когда он набирает скорость. — Джио… Это так… так хорошо.

Он стонет и, не нарушая ритма, проводит рукой от поясницы к моей шее, собственнически сжимая ее пальцами. — Ты такая тугая, я не думаю, что смог бы вставить в тебя еще один палец, не причинив тебе вреда. Ты никогда не сможешь взять мой член.

Мои глаза закрываются, когда меня пронзает пульс удовольствия. — Это вызов?

— Предупреждение, — рычит он.

Я пытаюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но он не позволяет мне. Он крепче сжимает мою шею, удерживая меня на месте. — Ты играешь с огнем, пикколина, и даже не понимаешь, насколько ты близка к тому, чтобы сгореть.

Мои стоны становятся громче, его темп неумолим. Я так близко, это почти больно, но я не могу добраться туда.

Внезапно я снова опустошена, но, прежде чем я успеваю протестующе заскулить, его влажные пальцы тянутся к моему клитору.

Я дергаюсь в его железной хватке, когда он начинает тереть его кругами. Мои ногти впиваются в его ногу. — Боже мой, Джио…

Каждый нерв в моем теле, оживает одновременно, гудит, пульсирует, и тогда все лопается.

Мой оргазм обрушивается на меня, как приливная волна, унося меня туда, где я никогда раньше не была. Крик вырывается из моего горла, и он заглушает его, прижимая свою большую ладонь к моему рту. Я сопротивляюсь ему, наслаждаясь удовольствием, пока оно не начинает медленно отступать.

Затем Джорджио двигает мое тело, поднимая меня вверх, так что моя спина оказывается у его груди, и где-то в процессе мой халат соскальзывает с плеч.

Когда я поднимаю взгляд, мое отражение приветствует меня.

В последний раз, когда я посмотрела в это зеркало, он заставил меня сделать это, злобно схватив меня за подбородок. Теперь он делает то же самое, только на этот раз он нежно держит меня. Он подсовывает колени мне под бедра и раздвигает меня.

Я задыхаюсь. Горячее, густое смущение проскальзывает под мою кожу, когда я всматриваюсь в свою дергающуюся, мокрую киску. Я никогда не смотрела на себя так.

Никогда не думала, что позволю мужчине увидеть меня такой.

— Джио…

— Видишь эту хорошенькую киску? — хрипит он, встречаясь со мной взглядом в зеркале.

Я всасываю губы в рот, не в силах ответить. Сегодня я уже была смелой. Мои резервы иссякли.

Его губы прижимаются к раковине моего уха. — Вот что ты мне предлагаешь, пикколина. Это не будет выглядеть так красиво, когда я закончу с тобой. — Другая его рука ложится на внутреннюю часть моего бедра, и он касается костяшками пальцев одной стороны моего входа. — Она будет выглядеть хорошо трахнутой. — Он скользит кончиком пальца внутрь меня. — И наполненной моей спермой.

Твою мать. Его грязные, непристойные слова заставляют меня сжаться вокруг его пальца, и его темный взгляд снова метнулся ко мне.

Он отпускает мой подбородок и проводит рукой по моей груди. Другая давит на нижнюю часть моего живота. Он держит меня так крепко, что я едва могу дышать, но мне все равно. Откинув голову назад, я позволяю своим губам найти его шею, где я оставляю грязные, влажные поцелуи. Он что-то бормочет, когда я делаю это, потирая рукой мой живот, когда я заканчиваю спускаться с кайфа.

Через некоторое время мой оргазм угасает, и уязвимость устремляется в оставленное им пустое пространство. Мне нужно увидеть лицо Джорджио. Схватив его за руку, я меняю положение так, чтобы оседлать его.

Его глаза цвета глубоких океанских вод. Когда я опускаюсь немного ниже, твердость его штанов вдавливается в мой центр.

Осторожно, я прижимаюсь к нему бедрами.

Он опускает руки на мои бедра и сжимает. — Остановись.

— Почему? — Я шепчу ему на ухо, прежде чем коснуться его губ своими. — Я думаю, твое наказание имело неприятные последствия. Мне это слишком понравилось.

Мои слова предназначены для ободрения, но он не воспринимает их как таковые. Он издает вымученный звук, как будто знает, что проигрывает, но еще не готов сдаться. Он поднимает меня с себя, ставит на ноги и встает, проводя пальцами по волосам.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что он положит этому конец, он разворачивается и теснит меня своим телом, прижимая меня к одному из столбиков кровати. Он щиплет меня за подбородок указательным и большим пальцами. Когда на этот раз он смотрит мне прямо в глаза, кажется, что он смотрит прямо в глубины моей души.

— Я долго жил, пикколина, — хрипит он. — Почти в два раза длиннее тебя. Никогда в жизни я не встречал никого, кто прячет столько зла за таким невинным лицом, как твое. Твой разум соблазняет меня. Твое тело искушает меня. Один взгляд на тебя, и я теряю ход мыслей. Я полностью растворяюсь в твоем присутствии. Ты не должна была позволять мне прикасаться к тебе, как я только что сделал, потому что теперь,