Инвестор. Железо войны (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

— Это несерьезно! — огорошил я местных. — Войска в Марокко не должны думать, что им не хватит патронов!

— Военный министр такого же мнения, — поддакнул директор.

— Подготовьте смету на расширение, чтобы завод мог выпускать порядка миллиона патронов в день.

— Это слишком много, куда мы их денем? У армии нет возможностей для хранения…

— Продадим, не беспокойтесь.

Или я заскладирую их у себя, в Овьедо и Барселоне.

— Дальше, я пришлю архитекторов, чтобы составить проект новых цехов и заводского поселка на семьсот пятьдесят человек. Может, и больше, если мы найдем другую продукцию.

Фабрика сама по себе дерьмовая, но брать ее придется — и отношения с правительством портить не хочу, и опорный пункт вблизи от Мадрида очень неплохо заиметь. Толедо весьма удобен для обороны, в одном Алькасаре можно долго держаться, там как раз арсенал.

В Мадриде, куда мы добрались на машинах, доложил Асанье о результатах инспекции и озадачил его «частно-государственным партнерством» — я готов финансировать расширение завода, но для этого мне нужно полномочия, как на фабрике в Овьедо, и вдвое большая доля в прибыли.

«Боинг» перегнали вслед за мной в Мадрид, но правый мотор забарахлил, и бортмеханик запросил сутки на исправление ситуации. А я совершил колоссальную ошибку и потащил всех в «Ритц», позабыв рассказы Махно об ужасах за кулисами дорогих заведений. Рикардо, правда, отказался наотрез и остался помогать летунам.

Мы успели как раз к ужину — закатное солнце играло на золотых капителях белых колонн на входе. Сразу от стойки портье по гостинице волнами распространилось известие о прибытии «того самого Грандера»: косяка на нас давили сперва швейцары, за ними белл-бои, коридорные, официанты, публика попроще и, наконец, соль земли — элита и аристократия.

— Сеньор Грандер… или лучше «мистер»? — окружающее пространство заполнил аромат сладких цветочных духов.

Повернулся — ко мне почти вплотную подошла дама пик лет двадцати пяти. Такая испанка-испанка, наверное, даже с арабской кровью — волосы иссиня-черные, глаза еще черней, кожа смуглая и матовая, губы пухлые.

Помимо духов, веяло от нее живым и шальным сексом, я еще успел подумать, что за такой мужики должны табунами ходить, а Ларри мне потом сказал, что пять или шесть франтов маячили в отдалении.

Но я их тогда не увидел, я отчаянно просчитывал, кто она такая и что ей от меня нужно.

— Чему обязан?

— Вы всегда такой загадочный и серьезный? — спросила она, почти коснувшись меня грудью, и кокетливо мазнула пальчиком по галстуку.

Блин, в Америке я бы такое понял, свободная страна, но вот чтобы так себя вела женщина в Испании, да еще на виду… Даже если это не подстава, то ну ее нафиг!

— Дела, знаете ли. Прошу простить, — и я решительно направился в ресторан, оставив ее позади.

Точно — зря я сюда приперся. Хотя и в «Гранд-Отеле» на другой стороне бульвара Пасео-дель-Прадо вряд ли лучше, такая же элитка. Женщины в возрасте от восемнадцати до пятидесяти кокетливо опускали ресницы, представительные мужчины на мгновение поворачивали головы и возвращались к важнейшему делу курения турецких папирос или сигар, но продолжали следить за нами боковым зрением.

С подносами на вздетых руках по залу шустро сновали официанты, ловко ввинчиваясь между столиками, не переставая при этом бросать на нас любопытные взгляды.

Не успели мы прикончить ужин, как надо мной склонился узколицый и узкоплечий человек в черном, в узком галстуке и узких брюках с острыми стрелками — ему бы отлично подошла шляпа священника и сутана.

Он вежливо поздоровался, корректно представился и мягко всучил мне свою визитную карточку:

— Сеньор Грандер, если вас не затруднит, у меня есть предложение, которое может оказаться интересным для вашего семейного бизнеса.

Последнее слово он произнес по-английски — business вместо испанского negocio.

— Присаживайтесь, — я показал на свободный четвертый стул у нашего столика.

Узкий посмотрел на Ларри и Серхио, затем перевел вопросительный взгляд на меня.

— Это мои ближайшие сотрудники, они в любом случае будут в курсе вашего предложения. Слушаю вас.

— Мне поручили узнать, насколько возможно создание в Испании производства концентрированного апельсинового сока.

— Кто поручил?

— Консорциум владельцев плантаций в Эстремадуре, Мурсии и Андалусии.

В апельсиновых корках я понимал немного, но почти все посадки цитрусовых принадлежали церкви, не зря Узкий похож на падре.

Возиться с концентратом совсем не хотелось, и я перенацелил Узкого на встречу с отцом. В конце концов, за апельсины в Grander Inc отвечает старшее поколение.

Узкий откланялся после того, как портье принес записку — летуны разобрались с мотором и готовы к старту прямо с утра пораньше.

— Тогда спать, подъем в шесть и в Овьедо.

Мы поднялись в бельэтаж и почти разошлись по номерам — мой и два по соседству — как я уловил еле слышный цветочный запах. Может, мне показалось?

— Ларри, Серхио, — позвал я шепотом. — Понюхайте, только тихо.

— Та девка, что клеилась к тебе, босс.

— У двери пахнет сильнее, jefe.

— Серхио, быстро за распорядителем.

Не прошло и минуты, как у номера появился встревоженный администратор.

— Что-то слу… — он замолчал, увидев мой предостерегающий жест.

— Мы подозреваем, что в номере посторонний.

— Я вызову полицию! — прошептал краснеющий халдей.

— Не нужно, справимся сами.

Ларри бесшумно, как он умел, открыл замок, и мы на цыпочках вошли.

Ошибки нет — приторный запах сильнее с каждым шагом. Наконец, Ларри без скрипа распахнул дверь в спальню, и перед нами предстало роскошное зрелище.

Белоснежное одеяло едва прикрывало смуглую грудь, а ниже из-под него виднелось такое же смуглое бедро, упакованное в черный чулок с черной же кружевной подвязкой, прямо как в порнофильмах.

Ее глаза расширилсь, а потом она вскочила, прикрываясь одеялом и пытаясь испепелить меня глазами:

— ¡Cabron! ¡Maricon de mierda! *

Удивительным образом она похватала свои туфли и шмотки так, что с нее не упало одеяло и вылетела мимо нас в коридор.

Даже не сказала, как ее зовут.

Блин, и что это было? И что мне теперь делать, таскать с собой еще охранников?

¡Cabron! ¡Maricon de mierda!(исп) — Козел! Сраный гомик!

Первой в Овьедо, еще до родителей и Оси, сопровождавшего их от Парижа, прилетела Габи, следом мы из Мадрида. Я лелеял тайную надежду представить Габриэлу маме и отцу как мою будущую жену, но Габи отказалась, как она умеет, наотрез.

Она вообще выглядела усталой и безразличной, даже Цезарь не вызвал у нее обычных восторгов — так, потрепала загривок и все. Подросший щен даже посмотрел на меня — хозяин, с ней все в порядке?

В постели все прошло быстро и дежурно, без огня, я прямо на измену сел — может, от меня до сих пор пахнет цветочными духами?

Или… беременна? Но Габи от осторожных расспросов уклонялась, а потом вовсе оставила меня, а сама отправилась к директорам здешних школ.

Гостей я встречал один, если не считать управляющих, секретарей, охранников и так далее. По статусу положено — родители пусть миноритарные, но все-таки акционеры моих испанских предприятий.

Отец деликатно стоял в сторонке, пока мама орошала меня слезами, удивляясь, как я повзрослел, возмужал, почти не ем и себя не жалею. За ним снисходительно улыбался Ося под ручку с Клэр, на лице которой читалась уверенность, что она ухватила Фортуну за подол.

Мама с происхождением Джозефа Шварца смирилась, а от «умненькой и образованной барышни» Клэр вообще была в восторге, но первый ужин у нас состоялся в узком семейном кругу, без посторонних.

Знакомить с астурийской кухней я подписал дядюшку Рауля, и он расстарался по-полной: супы фасолевый и рыбный, баранина с овощами, перцы с треской, рыба в сидре и еще столько всего, что я даже названий не знал. Наготовил на маланьину свадьбу, только за сладким — слойками carbayones с миндалем и сахаром, а также крем-пудингом из желтков — посылали в кондитерскую в Овьедо.