Перевод с особого - Евгения Михайлова

необычная. Инна – профи, о субъективном вкусе не может быть и речи. Это точно. И дешевая вьетнамская куртка сердце Веры не спасет. Так в чем же беда? Кому Вера могла бы объяснить свое горе лучше, чем самой себе? Кристине? Больше никому бы и не пыталась. Дело в том, что с такой женщиной Денис может вспоминать о Вере лишь как о вздорной, жестокой, постылой бабе, которая заедала его жизнь столько лет. И она останется в его памяти блеклым обесцвеченным пятном с перекошенным от постоянной злобы лицом. Некрасивым, даже страшным для него лицом, которое не исправят никакие процедуры.

И Вера произнесла вслух, обращаясь к невидимой Кристине:

– Понимаешь, Кристя, в чем дело. Это была не новость от косметички. Это был знак, сигнал о том, что он никогда ко мне не вернется… Да, все знают, что он и не собирается, что такого не могло быть никогда. И я знала. Но у меня где-то глубоко в груди жил крошечный теплый комочек… То был зародыш надежды. А вдруг он соскучится, а вдруг зайдет просто узнать, как дела, и не сможет уйти. Вдруг вспомнит, как увел меня двадцать лет назад из коридора и сказал, что я простая, чистая и искренняя, как детская мечта. А он так сказал, Кристя. Я, наверное, этим жила, пока другая я бесилась и бесновалась… А теперь все. Мой комочек, мой спрятанный птенчик умер. Он окоченел, Кристя. А мне так плохо, что даже слезы превратились в сухую соль, которая выедает глаза.

Вере удалось провалиться в глухую ночь. А на рассвете она ясно услышала голос Кристины, которая говорила как будто совсем рядом: «И все-таки это свобода, Вера. Прими ее и мои поздравления». И это был хороший сон. Из него оказалось возможным шагнуть в утро.

* * *

…Настя вошла в квартиру задумчивая, что-то решающая. Артем с Игорем выступили ей навстречу из детской.

– Мама, еда будет? – спросил Артем.

Настя заметила, что они оба смотрят на нее с каким-то необычным выражением: то ли что-то пока скрывают, то ли чего-то ждут, но это не только еда.

– Да, конечно. – Настя торопливо прошла в кухню, едоки за ней. – Мне только тосты разогреть и смузи взбить. Все уже готово. Минуты три подождите.

– А можно спросить, мама? – продолжил Артем. – Куда ты бегаешь, когда мы занимаемся? Мы уже второй раз видим с лоджии, как ты мечешься между школами. И никуда не идешь, просто стоишь под забором. И почему ты ничего мне не рассказываешь?

– Да пока нечего было говорить, сынок. Но раз вы такие разведчики, – пожалуйста. Я присматриваюсь к ближайшим школам, чтобы выбрать для тебя точно хорошую, без опасности наступить на старые грабли. Смотрю на детей, на преподавателей, мысленно проигрываю разные, любые ситуации. Но это труднее, чем увидеть мозг одного человека, услышать его мысли. А тебе после лета нужно вернуться к миру, людям, коллективу. К обществу, как говорится.

– Думаешь, именно так Артему нужно вернуться к обществу и миру? – с тем же странным выражением лица спросил Игорь.

– Конечно. А как еще… Что-то я вас сегодня не понимаю. Вы как будто то ли что-то скрываете от меня, то ли слишком сложную штуку придумали.

– Садись, Настя, четыре. Не такое точное попадание, как обычно, но близко к правильному ответу, – произнес Игорь. – Сюрприз у нас для тебя. Ты уж прости, что не сразу сообщаем, но хотелось именно по результату. По состоявшемуся, так сказать, факту.

– Что… – Настю даже покачнуло от волнения, она опустилась на стул, а в глазах – перепуганное ожидание… Впервые в жизни, наверное, она не могла перевести даже собственное ожидание.

– Мама, не пугайся ты так, – прижался к ее плечу Артем. – Игорь, говори уже быстрее, ты же видишь, как мама испугалась.

– Хорошо. Анастасия Викторовна, разрешите вас поздравить. Ваш сын Артем сегодня получил ответ от декана физмата МГУ по результатам проведенных дистанционно тестов. Коллектив преподавателей единогласно решил допустить его с нового учебного года к полноценному участию в образовательном процессе. Он может посещать все лекции и практические занятия, должен сдавать все контрольные и курсовые работы. И в конце учебного года будет принято следующее решение. Артема или допустят к поступлению на первый курс университета в порядке исключения, или засчитают прошедший год как пройденный первый курс. И он, дорогая ты моя мамаша Настя, станет второкурсником! Но это не все. Мы еще в нескольких университетах мира прошли тесты. Выводы везде одни. Уникальные способности, может поступать в порядке исключения.

– Господи. Налей мне стакан воды, Игорь. Перестань меня обнимать, Артем, мне нечем дышать. И мне очень нужно поплакать, но я не могу при вас: стесняюсь. И еще мне так стыдно. Как же я могла ничего не понять, не увидеть, не услышать…

– Не переживай так, Настя, – сказал Игорь. – Я объясню тебе твой сбой с переводом. Когда ребенок с необычными способностями растет рядом со взрослым человеком, у которого особый дар читать невысказанные мысли, этот ребенок – при всей любви и уважении – ищет пути спасения. Выстраивает маленькие островки независимости собственного мозга. Артем такой. Он же родился ученым и стремится только к победам. Так это работает. Но я, как главный зритель вашего неповторимого союза, готов голову дать на отсечение: и в этом выражается преданность Артема. В случае с универом мы просто старались обезопасить тебя от огорчения: вдруг ничего бы не вышло.

– И мы совсем не хотели, чтобы ты плакала, мама, – почти жалобно дополнил Артем. – Мы вообще хотели, чтобы обрадовалась.

– Это я так радуюсь. – Настя схватила в охапку свое особое чудо и спрятала уже мокрое лицо в копну золотых волос. – Но я, кажется, совсем отупела. У меня же горят тосты!!! Первый раз такое. Я совершенно забыла!

Настя выпустила ребенка и бросилась спасать, проветривать, продолжая причитать и сожалеть об угасающей памяти.

– Ничего, мама, – рассудительно произнес Артем, когда они, наконец уселись за столом с другими тостами и смузи. – Это бывает с возрастом. Мне вчера сказал дедушка Яша из соседнего подъезда. Но это не страшно. Он говорит, что не может вспомнить имя первого мужа своей дочери, а спрашивать у нее не хочет, потому что этот муж ему никогда не нравился. Но зато говорит: «Я помню, как зовут сыновей Манилова». И сказал! Я тут же проверил по инету. Их зовут Фемистоклюс и Алкид! Так Яша и сказал! А ты, мама, знала, как их зовут?

– У меня сегодня просто день позора, – смеясь, произнесла Настя. – Мои родители