Изумрудная муха - Ольга Львовна Никулина

племянник супруги покойного. Так, да? – подозрительно глядя на незваных гостей, уточнила Капитолина Семёновна. Теснимая их могучими телами, она прошла в комнату и села в кресло во главе стола.

Анжела и Кристина примостились на кровати Марии Михайловны, «мы здесь не чужие», как бы давали они понять нагрянувшим невесть откуда родственникам, а может, и не родственникам вовсе.

– Это точно, не чужие, можете не сумлеваться, – как будто прочитав их мысли, уверенно произнесла Шура и села за стол напротив Капитолины Семёновны.

– Вот Люба внучатая племянница покойницы, мы её знаем, а вас нет, – буркнула с кровати Анжела.

– Нам Степан Кузьмич ничего про вас не говорил, – поддержала её Кристина.

– И вообще вы не его наследники, у него другая фамилия. Он Горемыко, – авторитетно заявила Капитолина Семёновна.

– Мы и есть Горемыкины, его родственники, – затараторил Миша, но под убийственным взглядом супруги осёкся. – То есть я Малинников, а супруга Горемыкина, так что мы родственники со всех сторон!

– Правильно, так и есть, у нас все документы с собой, – сказала Шура.

Люба и тётя Маруся стояли.

– А вы кто такие будете? – обратилась Шура к Капитолине Семёновне, Анжеле и Кристине и стала внимательно их рассматривать.

– Мы самые что ни на есть близкие его женщины, – задушевным голосом ответила Капитолина Семёновна. – Я Капитолина. А эти женщины – Анжела и Кристина. Спросите у Любы, она подтвердит.

– А кто с ним зарегистрированный? – быстро сообразил Миша.

– Да что вы, мы не такие. Мы ради хорошего человека, – нашлась что ответить Анжела и стыдливо потупилась. – Мы самые нужные ему женщины были.

Испуганная вторжением чужаков, Кристина открыла было рот, но смолчала.

– Наследница у него есть, дочка, на Украине живёт, её сейчас милиция ищет. Ей всё завещано, – отрезала Капитолина Семёновна, глядя в упор на Мишу.

– Ну раз вы нужные, это хорошо, – задумчиво проговорила Шура, что-то, видно, замышляя. – У нас тётя Маруся тоже нужная, свой человек. Безотказная, да? Садись, тётя Маруся.

Тётя Маруся принесла с кухни табуретку и села в углу у двери. Она знала своё место.

Люба продолжала стоять у двери, соображая, как выпроводить этих наглецов и явных мошенников.

– Постой, дык дочка у его померла, он говорил, – оживился Миша. – Точно, прошлый год. Сам говорил, когда мы у яво надысь были. Факт.

– Говорил, говорил, – подтвердила тётя Маруся. – От астмы, что ли. Типа того.

– В Красноярске жила. Очень её жалел, – сказала Шура и стала осматривать комнату. Жадно, с любопытством, не смущаясь. – Во богатства тут сколько, всем хватит!

– В шкафах, в серванте, поди, битком, – вертя головой, прохрипела тётя Маруся. Она откашлялась, расстегнула старое пальтишко, достала папиросы и закурила.

– А ты губы-то не раскатывай, – рявкнул на неё Миша и продолжал спокойнее: – Мебель старинная, фасонная, видать, дорогая, а часики – мать честная, пудов двести небось весят. Их до машины не донесёшь. Я далеко поставил, чтоб не привлекать…

– Ничего, тачку подгонишь, тётя Маруся подсобит, она сильная, мертвяков на себе таскает… – соображала вслух Шура. Повернувшись к Капитолине Семёновне, участливо спросила: – Помирал – мучился?

– Сразу, – констатировала Капитолина Семёновна. – Инфаркт миокарда.

– Милиция была? Имущество описывали? – поинтересовался Миша.

– Всё по закону, у Любы опись и ключи, – многозначительно взглянув на Мишу, тихо сказала Капитолина Семёновна.

– Правильно, закон надо уважать, – одобрительно отозвалась Шура.

– Значит, мы с вами вроде как троюродные, – повернулся к Любе Миша и широко улыбнулся, сверкнув золотыми коронками на мелких ровных зубах. – Присаживайтесь, в ногах правды нет. Рад познакомиться. Тётя Маруся, займись. Ты, Шура, знаешь. Всякое такое, жареное-пареное. Надо помянуть, правильно?

Капитолина Семёновна оторопело глядела на Мишу, Анжела с Кристиной жались друг к другу, испуганно переглядываясь.

Люба открыла дверь на лестницу и, обращаясь к непрошеным гостям, сказала:

– Я материально ответственное лицо, понятно? Ваше вторжение незаконно, я не знаю, кто вы. Мне не нравятся ваши разговоры. Прошу вас покинуть квартиру. Иначе я буду вынуждена вызвать милицию.

– Ой-ой-ой, – сказал Миша и с силой оттеснил Любу от двери. – Тётя Маруся, сядь здесь и не выпускай её. И к телефону не подпускай. И этих тоже. Мы с Шурёнком мигом. Девчонки, дайте ключики от квартиры.

Кристина послушно протянула ключи. Они вернулись гружённые тюками со спальными мешками и баулами с продуктами. Скинули куртки и сапоги. Под куртками они одеты были по-летнему в одинаковых майках с эмблемой зарубежного университета. Шура принесла с кухни тарелки, вилки, стаканы и большой нож для разделки мяса. Разложила на столе, застеленном клеёнкой, продукты, доставая их из выгруженных из баулов пухлых свёртков.

– Присаживайтесь к столу, девочки, – радушно пригласила женщин Шура и выставила на стол четыре бутылки коньяку. – Коньячок у нас в багажнике завсегда. Выпьем за помин души, как говорится. Закуска всякая, угощайтесь, жареное-пареное.

Миша, жмурясь, как кот, в предвкушении вкусной жирной трапезы, нарезал крупными ломтями толстую жирную колбасу и хлеб, нарубил кусками огурцы и разлил коньяк по стаканам.

– Надо помянуть, а как же? – гудела тётя Маруся. – Ну-ка, Любка, Капка, вон, глядите, как Анжелка с Кристинкой на коньяк клюнули. Наворачивайте, девки, будьте попроще, я простых люблю. Царсньбесн! – она опрокинула в рот полстакана коньяку и опять закурила. Пепел стряхивала на край тарелки.

Люба сидела на краешке кровати и соображала, как пробраться к телефону, чтобы позвонить участковому. Тришин не звонил и не появлялся, и это её тревожило. Ведь сказал, что наведается.

– Пейте, девчонки, не жалейте, в багажнике ещё есть, на всякий пожарный, – говорил Миша, кривляясь и поглядывая на женщин. – А что, старик был не лох. Тётку взял упакованную, то есть мою двоюродную бабку. Вот бы всё это загнать – и в турне! А?! Гульнём?! – он толкнул локтем в бок раскрасневшуюся Капитолину Семёновну.

Капитолина Семёновна захохотала и откинулась на спинку кресла. Миша ей определённо нравился. Он тоже возбудился: вскочил из-за стола, заходил по комнате, играя мускулами рук и торса, почёсываясь и хлопая себя по животу и бёдрам, тихонько рыгал. Он присматривался к Анжеле и Кристине, видимо, пытаясь решить, кто из них посговорчивее. Они в это время жадно поглощали закуску, отпивая из стаканов коньячок.

– Я те гульну! – лениво заговорила Шура. – Дочке машину надо. У Руслана дублёнка старая. Руслан – наш зять. Тебе шапку из норки подавай, сам просил. Гараж надо чинить, – Шура была из них самая трезвая.

– Хорошая у вас семья, сразу видно, – вкрадчивым голосом заметила Капитолина Семёновна. – Я тут завмаг, не последний человек. Вы мне сразу понравились. Бывает же так. Надо бы с вами поближе…

Шура охотно разговорилась:

– Мы при деле. Тут недалеко есть богоугодное заведение для