Жестокие духи - Кэт Чо

только дошло, что произошло. Я не знал, что разрыв между мирами ослабил замок на тюрьме Синхе.

– Не надо было мне отпускать Джихуна с тобой, – пожалела Сомин.

– Ты не можешь контролировать всех, – заметил Чуну. – Как бы сильно тебе этого ни хотелось.

Сомин разъярилась:

– Ты бы замолк уже наконец! Это ты вечно всеми манипулируешь. И как я могла об этом забыть!

Ее тираду прервал звонок в дверь.

– Сомин. – Чуну протянул ей руку.

Но она отвернулась от него, чтобы открыть дверь для «Скорой помощи».

40

Сомин не знала, что было сильнее сейчас: головная боль или страх.

В ее друга каким-то образом вселился злой дух. Дух, который хотел причинить боль Чуну. Похоже, она была готова на все, чтобы навредить ему. А что, если из-за нее пострадает Джихун?

Эта мысль так напугала Сомин, что она даже не осознавала, что ходит взад и вперед, пока не врезалась в пустую больничную койку и не ушибла палец на ноге. Она выругалась, затем украдкой посмотрела на мать, спящую на другой кровати.

После ухода врачей она лежала, уставившись в потолок.

– Твой аппа [35] не вернулся, – проговорила тогда ее мать. Это был не вопрос.

– Нет, не вернулся, – ответила Сомин.

Ее мать повернулась на бок и заснула. Как будто бодрствование в мире без мужчины, которого она все еще любила, отнимало у нее всю энергию.

Она оставила Сомин наедине с ее мыслями и беспокойством. Ну, и призраками. Они плыли по коридорам, незамеченные большинством людей. Хотя некоторые медсестры казались более нервными, чем обычно. Дела становились все хуже. Даже если люди не могли видеть призраков, они определенно могли их чувствовать. В воздухе витала напряженность. Стало меньше болтовни и больше людей, с опущенными головами бредущих по коридорам.

Сомин хотела отвезти маму домой, но в больнице настояли оставить ее на ночь для наблюдения. Сомин попыталась возразить, но врачи были непреклонны.

Когда ее мать впервые проснулась, то утверждала, что ничего не помнит. Она даже не знала, что Джихун был у них дома. Сомин задавалась вопросом, говорила ли она правду или мать таким странным способом пытается защитить Джихуна.

Миён и Чуну отправились на поиски Синхе, но Сомин, несмотря на сильное желание пойти с ними, слишком беспокоилась о своей матери. Поэтому она осталась в больнице.

Сомин потирала пульсирующий палец на ноге, когда ее телефон запищал. Увидев, что на экране высветился номер Джихуна, она тихо выскользнула из больничной палаты и нажала на кнопку ответа.

– Где ты? – спросила она, молясь, чтобы Джихун хоть как-то восстановил контроль над своим телом.

– Сомин-а, – раздался бодрый голос Чханвана, – мы сейчас в старом районе Джихуна, у того фургончика с едой напротив ресторана, где кхальгуксу [36] подают.

– Почему ты звонишь с телефона Джихуна? – осторожно спросила Сомин. Чханвана говорил небрежно и спокойно, не так, как говорят люди, которых удерживают против их воли. Тем не менее сердце Сомин билось так быстро, что казалось, оно вырвется из ее груди и упадет на землю.

– А я не могу найти свой. Надеюсь, оставил его дома, а не потерял. Снова. Иначе отец убьет меня – один телефон в этом месяце я уже потерял.

– Почему ты мне звонишь? – Сомин старалась говорить ровно.

– О, Джихун-а попросил позвонить и позвать тебя встретиться с нами. Ты занята?

«В какую игру играет эта злобная лисица?» – задумалась Сомин.

– Нет, не занята.

– Отлично, – обрадовался Чханван. – Мы тогда потусим тут, пока ты не приедешь.

Послышалось бормотание, в котором Сомин узнала голос Джихуна, и она напрягла слух, но слова звучали слишком приглушенно. Ей не пришлось долго гадать, потому что Чханван передал:

– Джихун говорит, что тебе следует поторопиться.

Спеша вверх по улице от автобусной остановки, Сомин снова проверила, не ответили ли ей Чуну или Миён. В чате висело ее сообщение: «Я нашла Джихуна. Он в своем старом районе».

Но ни один из них не отвечал. Сомин начала звонить Миён, когда из круглосуточного магазина на углу кто-то вышел ей навстречу.

– Извините. – Сомин попыталась протиснуться мимо, но человек снова преградил ей путь.

Наконец она подняла глаза, собираясь отчитать незнакомца, и встала столбом. Господин Ан ухмыльнулся ей, держа в руке недопитую бутылку соджу [37].

– Где мой ни на что не годный сын? – Его дыхание было вонючим, а слова невнятными.

«У меня нет на это времени».

– Понятия не имею.

– Я знаю, что он живет у тебя. Живет за ваш счет, а сам себе денежки присвоил.

– Господин Ан, пожалуйста, я не знаю, где он, и мне нужно идти.

Сомин попыталась шагнуть влево, и он двинулся ей навстречу, но она это предвидела и свернула вправо, пробежав мимо него, прежде чем он смог прийти в себя.

– Эй! – крикнул он ей вслед. – Мне нужны мои деньги!

Сомин подняла руку, помахала ему на прощание (хотя на самом деле ей хотелось поднять только один конкретный палец) и помчалась по улице. Она очень боялась опоздать.

* * *

Сомин не была уверена, благодарить ей мироздание или пугаться, что Чханван и не-Джихун дружелюбно болтают на пластиковых стульях рядом с фургончиком с едой. Аджумма за стойкой лениво помешивала бульон, в котором плавал омук [38] – любимая уличная еда Сомин. Она чувствовала в воздухе аромат рыбных котлет, смешавшийся с запахом токпокки [39], маленьких трубочек из рисового теста, варящихся на медленном огне в красном соусе, который обжигал губы и пачкал одежду.

Свет от вывески ресторана, где подавали кхальгуксу, освещал улицу неоновым сиянием:

엄마 손

«Прикосновение матери». Сомин вспомнила о своей матери, лежащей на больничной койке, и гнев в ней разгорелся с новой силой.

Не-Джихун заметил ее первым. Нет, не Джихун, а Синхе – Чуну говорил, что так ее звали, когда у нее еще было собственное тело, а не то, которое она украла у лучшего друга Сомин.

Синхе позволила улыбке расплыться на лице Джихуна – острой, хищной. А затем смягчила ее, как опытная актриса.

– Сомин-а, что-то ты задержалась, – пропела Синхе.

Чханван повернулся, сжимая в руке деревянный шампур с недоеденным омуком.

– Сомин-а! – Он махнул рукой, но забыл, что держит шампур, и омук, слетев, шлепнулся на землю. Чханван поник, как щенок, потерявший угощение.

– Чханван-а. – Сомин намеренно не обращалась к Синхе. – Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть на курсах, готовиться к суныну?

– Занятия начнутся только через час. – Чханван ярко улыбнулся, как будто ожидал, что Сомин обрадуется этому факту.

Но ей, наоборот, пришлось лихорадочно придумывать другую причину, чтобы заставить Чханвана уйти. Она не верила, что Синхе ему не навредит. Наверняка она хочет использовать его в своей больной, извращенной игре.

И хотя Сомин не любила обманывать доброго Чханвана, сейчас она поступала так для его же блага.

– Я не в настроении для токпокки и омука.

– У них есть кимпаб [40], –