Трехликая. Дилогия - Ясмина Сапфир

– Дорогая, но вам не жалко, – дополнил Бриолис.

Я расправила платье, в пол, сиреневого цвета. Лельдис махнул рукой, привлекая внимание и через всю комнату полетел гребень.

– Женщина должна быть женщиной, – Ковалль поймал послание и передал мне. Я расчесала волосы под перекрестными взглядами мужчин, встряхнулась и вдруг подумала… Черт! Я ведь чувствую себя чистой! Но почему? Еще недавно кожа липла от грязи, пыли, крови…

– Одежда забирает грязь и выделения тела, превращает в молекулы и распыляет с помощью магического пламени, – пояснил Ковалль, опять ловя мое настроение.

– Ну а теперь, когда все в порядке, пора бы обсудить нашу ситуацию. Или тебе тоже дать переодеться? – Бриолис оценил драную толстовку первородного, всю в пятнах: красных, бордовых, желтых потеках и кусках чьих-то мышц, кожи.

Первородный встал, отряхнулся и… толстовка стала белой, а джинсы – синими. Грязь и разводы исчезли бесследно. Дырки на глазах будто регенерировали.

– Я сам себе магическая очистка и ателье, – улыбнулся мне Ковалль и почудилось –рисуется. Бриолис, похоже, заметил тоже – подмигнул и сообщил в сторону:

– Ладно, сейчас будет еда, питье и ваши союзники. Обсудим, что предпринять.

Я собиралась спросить, но тишину зала прорезал возглас «Мама!» Теплая, живая, здоровая Танюшка бросилась ко мне, забралась на колени и крепко прижалась. Я обняла свое земное сокровище и ощутила, что все хорошо. Все правильно, так как надо. Стоило пережить то, что пришлось на мою долю, ради этого мига. Ради того, чтобы увидеть, как вырастет дочка. Как станет женщиной. Побывать почетной гостьей на свадьбе Тани, отдать ее тому, кого полюбит, нянчить внуков. Ради всего этого я готова на все. Непокорные вихры щекотали шею, теплое дыхание дочки придавало спокойствия.

Ковалль сидел рядом, часто дышал и улыбался.

По комнате сновали служанки с подносами в одинаковой униформе: черных брюках и белых блузках. Смертные, волчицы, лисицы, они работали почти бесшумно. Вокруг разливались сытные, сладкие и терпкие запахи. Пиццы, пасты, рыбы, ветчины, жареной картошки и булочек с ванилью…

Аромат мятного чая наполнял спокойствием. Мы в безопасности. Танюшка рядом. Все хорошо. И Ковалль… кажется, в самом деле, он ко мне неровно дышит. В прямом и в переносном смысле слова.

Жизнь налаживается.

Вот порешаем вопросы, загоним заговорщиков в угол, победим и… заживем вместе.

Я не сомневалась, что так и случится. Наверное, подействовала таблетка Бриолиса. Но какая разница? После пережитого, тишина зала, близость тех, кем дорожила и к кому привязалась, готовность помочь со стороны спецслужб, уже многое значили.

Я выдохнула, и кажется, впервые задышала ровнее.

На столик, напротив меня и Ковалля поставили два блюда с огромной пиццей. Я почему-то знала, что первородный любит ее. Сама я относилась к пицце спокойно, но тонкие окружности теста, с зажаренными до золотистой корочки сосисками, колбасой, ветчиной, помидорками-черри, кусочками мягкой курицы просто притягивали внимание.

Первородный разрезал пиццу большим ножом и положил на мою тарелку, тарелку Танюши – дочка резво соскочила с колен и перебралась на кресло.

Ковалль налил нам чаю и только после этого обслужил себя. Приятно, черт возьми, очень приятно, когда мужчина настолько предусмотрителен. Я взглянула на первородного с благодарностью. Тот склонил голову в ответ: мол, всегда пожалуйста. И почему-то именно это слово – всегда – звучало у меня в голове при жесте Ковалля. Я понимала, что между нами ничего не решено. Да что там? Мы вообще не обсуждали отношения. Все, что между нами происходило: ток, химия, на уровне взглядов, интонаций, улыбок. Мы даже касались друг друга считанное количество раз.

Но я чувствовала первородного всем существом. Тепло наполняло, когда Ковалль смотрел и улыбался, даже если лишь приподнимал уголки губ. И, похоже, наши чувства были взаимными. Вот только первородный не спешил заговорить о них. Я же не привыкла начинать такие беседы самостоятельно. Мужчина – вот кто должен первым затронуть подобную тему. Я привыкла к этому. И не верила, что такая сильная, цельная личность, как Ковалль не способна раскрыть собственные эмоции. Просто он почему-то считал это не своевременным, ненужным или неправильным. Это я тоже ощущала. И ничего не могла поделать. Ни с собой. Ни с первородным.

Пока мы утоляли первый голод, Танюшка причавкивала, Бриолис молчал и только наблюдал. Затем первым подал голос:

– Итак. Насколько нам известно, заговорщики сколотили новую армию. Они взяли кусочки ауры Дарины, пока та находилась на станции, незаметно, в процессе превращений в разных химер. Поэтому надеются создать эликсир против нашей сыворотки, лишающей магии. На сто процентов он, конечно же, не подействует. Но сработает как спусковой крючок. В последние годы мы сдерживали восстание, во главе с Олтриксом, который оказался бывшим первородным, только благодаря наличию сыворотки. Теперь они могут объявить сторонникам, что бесценное противоядие найдено. И мы получим новое восстание. Я более чем уверен, что требования или вызов уже не за горами. С минуту на минуту с нами свяжутся.

Бриолис выдержал небольшую паузу и продолжил все также спокойно, размеренно, словно список покупок зачитывал:

– Скажу вам больше. Мы открыли все каналы техносвязи, чтобы мятежники прорвались и сообщили свои требования.

– Но ведь они не обезопасят себя и своих сторонников полностью? Для противоядия нужна моя аура и кровь. А крови у них нет и не было. И даже в этом случае, если верить Олтриксу, а он вопрос изучал долго и тщательно, эликсир не подействует на сто процентов, – удивленно произнесла я.

Бриолис пожал плечами.

– Дарина. Об этом знаем мы, Олтрикс и… больше никто. Преступники объявят своим сторонникам другие сведения. Думаете, те поверят нам или своим вождям?

Я только запила очевидное чаем.

– У меня есть свой план, – внезапно подал голос Ковалль. – Главный идейный вдохновитель и сила – Олтрикс. Они считают его почти непобедимым. А ему не нужны: власть, могущество, деньги, рабы. Я знаю – чего он хочет.