Кемаль Ататюрк - Александр Жевахов

Наконец, Кемаль не вдруг осознал, какие возможности открывает соглашение с Москвой. Еще в Амасье, девятью месяцами ранее, паша и его окружение обсуждали и пытались оценить преимущества и недостатки сближения с Россией. В сентябре 1919 года Кемаль и Карабекир отправили в Баку Халиль-пашу и доктора Фуада Сабита. Фуад Сабит, Халиль-паша и Баха Саит, один из лидеров «Каракола», создали в Баку турецкую коммунистическую ячейку, искренне желая продемонстрировать большевикам свои коммунистические настроения. Кемаль внимательно ознакомился с отчетом Халиль-паши и Фуада Сабита. Таким образом, письмо Ленину не было чистой импровизацией.

И тем не менее сближение с Москвой оставалось рискованным шагом, к которому турки не были готовы. Об этом свидетельствует реакция депутатов на призыв Москвы к «мусульманам России и Азии». Некоторые слова послания из Москвы, как, например, «вы, чьи мечети были разрушены» или полная цинизма фраза: «Договор союзников о расчленении Турции и создании Армении на территории Турции обречены на провал», вызвали аплодисменты. Но в основном депутаты были настроены скептически: «Мы не знаем, что такое большевизм… нам неизвестна сила большевиков; этот призыв Москвы — пропаганда». И снова Кемаль поднимается на трибуну, чтобы объяснить, чтобы вселить уверенность. Двойственность политики такова, что Кемаль как искусный дипломат смотрит не только в сторону Москвы. Во время переговоров с Москвой он также пытается сделать несколько дипломатических шагов в сторону Италии и Франции. В Анкару прибывает Фаго, друг Сфорцы, для обсуждения экономического соглашения. А де Кекс, генеральный секретарь французской комендатуры Бейрута, подписывает с Кемалем короткое перемирие на 20 дней для обмена военнопленными и эвакуации войск из отдельных районов Киликии.

Напрасный труд — депутаты не только не поздравляют Кемаля, а, напротив, выражают недовольство и требуют объяснений. Кемаль пытается успокоить депутатов, объясняя, что это — вынужденный шаг, что перемирие позволит реорганизовать войска, выходящие из-под контроля, а, кроме того, французское правительство признало нас законным партнером. «Французы серьезно хотят вступить в переговоры, это в их интересах (в Сирии), но это и в наших интересах».

«А что с большевиками? — спрашивает один из депутатов. — Для нас Восток — это точка опоры против политики Запада, стремящегося нас уничтожить. Но это сближение нас пугает. Кавказ враждебен нам — они признают Армению. Если на Кавказе вступят в соглашение с большевиками раньше нас, что будем делать мы? В интересах нашей страны и нашего народа как можно скорее заключить соглашение с большевиками. Пусть этим займется правительство…»

Но он не мог ничего сказать о соглашении с Москвой, на то была причина; два посланца Кемаля прибудут в столицу России только 1 июня, так как им пришлось добираться окольными путями, чтобы избежать столкновения с англичанами.

Большевики ответили без промедления. В ответе Кемалю, полученном через два дня, сообщалось, что 3 июня Джемаль, один из бывшего триумвирата юнионистов, прибывает в Москву, «чтобы обсудить принципы альянса между большевистским правительством России и Турцией, получить помощь России и принять решение по вопросам создания значительных трудностей для Англии, подготавливая мятежи в Персии и Индии». Чичерин, министр иностранных дел России, написал ответ в тот же день, однако быстрота ответа еще не означает согласия.

Как сообщил спустя неделю Джемаль, Москва готова подписать договор о союзе после того, как «будет урегулирован армянский вопрос». «Дорогой мой, — заявлял Радек Джемалю, — если вы решите армянскую проблему, качество и важность нашей помощи вам увеличится в сто раз… Пожертвуйте небольшой территорией для Армении, — просил ответственный сотрудник Коминтерна, — это жертвоприношение на очень короткий срок».

Требуя от кемалистов «жертвоприношения на очень короткий срок» и сообщив армянам о своем желании «положить конец вековому антагонизму между армянами и их соседями мусульманами», Чичерин и Радек преследуют свои собственные интересы. Дело в том, что Москва отчаянно пыталась найти друзей: поляки приближались к Киеву, генерал Врангель перешел в наступление, молодая большевистская власть в Азербайджане очень неустойчива, а в Дагестане начались волнения. Настал час компромисса с буржуазными республиками Грузией и Арменией. Москва подписывает договор, признающий независимость и суверенитет Грузии, но отказывается от него в феврале 1921 года. Москва ведет себя удивительно благодушно по отношению к Армении. Красная армия не предпринимает никаких шагов, когда армяне не уходят из Карабаха и Зангезура, с территорий, которые большевистское правительство Азербайджана считает своими. Еще более поразительно, что Москва позволяет правительству Еревана подавить восстание, организованное армянскими большевиками.

В письме Чичерина турецкие националисты увидели только одно: в соответствии с «Манифестом мусульман России и Востока» любой народ имеет право на самоопределение. Чичерин поставил точки над «i»: «Если вы хотите сотрудничать с нами, если хотите получить нашу помощь — организуйте сначала референдумы в Курдистане, Лазистане, в Восточной Фракии и в Армении». Бедный Халил-паша, ожидающий поздравлений в связи с получением от русских двух миллионов фунтов золотом, 60 тысяч винтовок и 100 пушек, все забыли о его письме!

Карабекир был в ярости: «Тогда как Антанта нападает на нас с Запада, большевики провоцируют население Армении, Курдистана, Лазистана и, будто этого недостаточно, Восточной Фракии отделиться от нас, вероятно для того, чтобы захватить их… Как можно быстрее следует оккупировать область Александрополя (города на востоке от Карса и на северо-востоке от Еревана), а если возможно, всю Армению, чтобы наши представители в Москве были посланцами победоносной армии». К счастью для националистов, их предводителем был Кемаль, а не Карабекир.

После двухнедельных раздумий Кемаль соглашается с Москвой. Чичерин предложил свои услуги в качестве посредника между турками, армянами и персами. Кемаль принимает это предложение и отменяет приказ о мобилизации, который он издал, чтобы бросить войска против армян. Помощь Советов стоит того и оправдывает забвение «варварских актов армян», которые еще недавно Кемаль так горячо разоблачал перед Национальным собранием.

Глава третья

УЖАСНОЕ ЛЕТО

«В те дни, — вспоминает сын Салиха Бозока, — ситуация была настолько критической, что однажды утром, когда я собрался в школу, отец сказал мне: „Вероятно, было серьезной ошибкой заставить тебя приехать ко мне… Кто знает, возможно, ты больше не сможешь увидеть мать и братьев“».