Тайный детонатор - Владимир Васильевич Каржавин

что террористические акты у нас имеют место. Да еще если этот Воропаев на суде скажет, что и десять минут назад? Скажет, что замышлял взрывы во имя демократии, хотя сам лично не совершал.

— Если дело дойдет до суда, суд будет закрытым, — сказал Банных.

— И что толку? Все равно информация о произошедшем просочится. А дальше все пойдет по накатанной дорожке. Поднимут головы наши диссиденты — как-никак подсудимый делал все для торжества демократии. Будут кричать, что он чист, что у него выбили признания. И зарубежные «доброжелатели» быстро откликнутся.

— А если поставить вопрос о вменяемости Воропаева? — спросил Сергей.

— Очень умно! Известный врач-психиатр сделался невменяемым. Думаете, в это поверят?

Несмотря на то что рядом находились некурящие, Царегородцев достал портсигар, щелкнул зажигалкой и затянулся папиросой.

— Товарищи офицеры, ситуация непростая. Думаю, все решать будет наше высшее политическое руководство. Так что, полковник, — обратился он к Банных, — встретимся в двадцать ноль-ноль. Присутствуют только начальники отделов. А вам, майор Дружинин… впрочем, нет — подполковник Дружинин, большое спасибо!

Сергей резко встал по стойке «смирно».

— Служу Советскому Союзу! — четко выговорил он, как и несколько минут назад.

В это время дверь в комнату приоткрылась и заглянул дежурный офицер:

— Разрешите? Товарищ полковник, звонит секретарь обкома. Срочно!

Извинившись, Банных вышел. Сергей понял, что и ему пора.

— Разрешите идти?

— Идите.

Но едва Сергей сделал пару шагов, как генерал-лейтенант Царегородцев остановил его:

— Отставить. Дружинин, вернитесь. Присядьте.

Царегородцев притушил папиросу и задержал взгляд на лице Сергея.

— Вот что, Дружинин, не буду скрывать, у меня нехорошие предчувствия. Боюсь, эти три взрыва только начало того, что называется «терроризм». Попытки угона самолета, понятно, тоже теракты, но другого плана. А вот взрывы — это очень серьезно. Да и за рубежом террористы активизировались — читаешь, наверное, газеты. Ну а теперь главное. Для борьбы с терроризмом я хочу сформировать отряд под названием «Антитеррор». С этой целью я представил служебную записку нашему новому руководителю Юрию Владимировичу Андропову. Думаю, решение о формировании отряда будет положительным.

Царегородцев по-прежнему смотрел в лицо Дружинину, как бы угадывая, каким будет его ответ на предстоящее предложение.

— Считаю, что вы подойдете для службы в таком отряде. Как, согласны? — он сделал паузу. — Я могу перевести вас к себе приказом. Но дело новое и серьезное. Поэтому я хотел бы услышать от вас согласие.

«Вот это поворот событий! — мелькнуло в голове у Сергея. — Два дня назад Банных предложил перевестись к ним в Челябинское Управление. И вот теперь предлагают еще выше, в Москву, в отряд «Антитеррор».

— Ну, чего молчишь?

— Товарищ генерал-лейтенант, а могу я подумать?

Сергею показалось, что на суровом лице Царегородцева обозначилась едва заметная улыбка.

— Слушай, я на твоем месте ответил бы примерно так же. Думать в нашем деле надо не меньше, чем в любом другом. А может, даже и больше. Ладно… Что у тебя с ногой? Вижу, хромаешь?

— Старая травма двухлетней давности… колено.

— Вот и лечи пока. А где-нибудь через месяц я тебя найду.

Эпилог

Июньский полдень. Жарко. До вылета самолета на Калининград целых девять часов. Сергей в раздумье бродил по улицам города. Побаливало колено, но он все равно шел не спеша, наслаждаясь настоящим летним днем. Мимо шли люди, кто-то торопился, кто-то нет. Так было и 15 марта, в день, с которого все началось. Только тогда была среда, а сегодня суббота. И погода стояла другая, совсем другая.

Цель достигнута, он выполнил задание. Работа его, майора Дружинина, оценена высоко. Раз Царегородцев, прощаясь, назвал его подполковником, значит, так и будет. Приказ о присвоении ему внеочередного звания, возможно, придет раньше, чем он появится у себя на Балтике. Казалось, гуляй, вдыхай летний воздух, слушай шум листвы и радуйся. А вот нет, на душе как будто тяжесть какая-то. Вчера стало известно, что Воропаев повесился в камере. И из памяти не выходят его слова: «Я боролся за демократию!» Или «наш народ — это стадо баранов». И еще слова Царегородцева: «Боюсь, что эти три теракта только начало». Почему так? Почему он, Сергей Дружинин, вместо того чтобы на радостях сидеть в лучшем ресторане города и праздновать удачу, одиноко ходит по улицам и размышляет о жизни?

Когда началась война, ему Сережке Дружинину, было 6 лет. Отец ушел воевать. Мать осталась с ним и с маленькой Дашкой. Ладно дядя Егор, инвалид Финской войны, помогал, как мог, научил его хозяйственным навыкам. Потом пришел отец, израненный. Прожил год, и его не стало. Свои голодные военные и первые послевоенные годы он запомнил на всю жизнь. Запомнил, как в одной комнате одновременно сидели два школьных класса. Запомнил, как копал картошку, пилил и колол дрова. Запомнил, как мальчишками сражались в футбол улица на улицу, что обычно заканчивалось общей дракой. Все это было… А потом жизнь стала меняться, и в лучшую сторону. Он окончил школу, военное училище, стал офицером. Личная жизнь? Да не один он в холостяках ходит.

А как он радовался вместе со всеми, когда сообщили о первом искусственном спутнике Земли и особенно когда Гагарин полетел в космос! Гордился успехами космонавтов и хоккеистов, ставшими многократными чемпионами мира. И все это потому, что считал: в его стране самое справедливое правительство, в ней все самое передовое. Были, конечно, и валютчики, и торговцы оружием, и нарушители границы, и недобитые фашистские прихвостни. Таких он ловил и ловит, с ними борется. Были еще, чего скрывать, определенные трудности с продуктами, товарами. Но это временно, в войну и не такое было.

И вот — на тебе! Человек, образованный, небесталанный, идет на террористические акты ради, как он выразился, демократии. Терроризм… подавляющее число сограждан даже не знают, что это такое. А о демократии знают только одно — социалистическая демократия. Выходит, не все у нас ладно и не все думают так же оптимистично, как он, Сергей Дружинин.

Он остановился у бочки с квасом. Взял большую кружку, с наслаждением выпил. Стало веселее. Снова пошел бродить по городу. Снова вспомнил тот мартовский вечер. Тогда его в аэропорту провожали сначала Женя Минин, потом Юля, которая принесла чужую записную книжку, и он хранит ее до сих пор. Еще сестра Дашка взялась неизвестно откуда. А что сейчас? Минин в командировке в Казахстане. Юля… Вчера он звонил в Первую городскую и узнал, у нее до конца месяца стажировка в Кургане у Илизарова. Встретятся ли они еще когда-нибудь?

Гуляя по городу, Сергей очутился рядом с кафе «Уральское», с тем самым