Звезда Любви - Юлия Леонова

— Ну знаете ли… — недоговорил барон, стремительно покидая маленькую сельскую церквушку.

— Сергей Львович, с Вашим благословением или без оного… — обратился к нему Поль.

— А разве у меня есть выбор? — пожал плечами Кошелев. — Господа, — обратился он к присутствующим, — в свете открывшихся обстоятельств прошу извинить нас!

Коротко кивнув головой, Серж повернулся к сестре и будущему зятю.

— Ваше сиятельство, думаю, нам с Вами, как будущим родственникам, необходимо прояснить некоторые вопросы. Прошу Вас, — указал он на дверь.

Юлина ладошка скользнула в руку Шеховского. Легкое пожатие, быстрая улыбка, обращенная к ней, — и сердце забилось в груди от нахлынувшего чувства. Боже! Как же я люблю тебя! — ответила ему сияющим взглядом.

— Сергей Львович, Вы позволите? — указал князь на двуколку, в которой он добирался с почтовой станции сначала в Кузьминки, а потом к сельской церкви. — Мне бы хотелось переговорить с Юлией Львовной наедине.

— В свете Вашего последнего заявления, сударь, не думаю, что репутации Жюли что-то еще может угрожать! — не удержался от ядовитого сарказма Кошелев и, покачав головой, забрался в собственную коляску, предоставив сестру заботам князя.

Помогая Жюли забраться в двуколку, Поль не удержался и поднес к губам ее руку.

— Я так боялся опоздать! — выдохнул он, усаживаясь рядом с ней и разбирая поводья.

— Я и мечтать не смела, что Вы приедете за мной, — смущенно улыбнулась Жюли, все еще не в силах до конца поверить в то, что ей не грозит более стать женой ненавистного Четихина.

Шеховской отложил поводья и повернулся к ней. У Юли защемило сердце от его взгляда.

— Разве мог я поступить иначе, коль сама жизнь моя отныне Вам принадлежит! — устало, едва заметно улыбнулся он краешком губ, — Жюли, — сняв перчатку, Павел коснулся коротко остриженных локонов, пропустил шелковые пряди между пальцами, — я люблю Вас. Я полюбил Вас, наверное, с того момента, когда впервые увидел в доме Радзинских в образе Анны. Жаль, только, что так поздно осознал это.

Ей так хотелось признаться ему в своих чувствах теперь, когда все ее страхи и тревоги, казалось бы, остались позади, и ничто не мешало открыться, но — не смогла. В памяти все еще оставалась Элен в его объятьях, — упокой, Господи, ее душу; она все еще видела его улыбку, обращенную к Полине. Полина! Только Полина могла рассказать ему о планах Сержа. Неужто и вправду не держит сестра зла на нее? А я бы не смогла, — вздохнула своим мыслям Жюли, подняла глаза и поняла, что он все еще ждет ее ответа.

— А я думала о Вас с тех самых пор, когда Вы впервые въехали в ворота нашей усадьбы на своем вороном, — не сводя глаз с его лица, отозвалась Жюли, так и не решившись произнести тех слов, что он ждал от нее.

Повернувшись к нему, она подставила губы его губам. Поцелуй, поначалу нежный, томительный, становился все требовательнее. Оторвавшись от припухших губ, Шеховской перевел дыхание. Щеки Жюли раскраснелись, глаза подернулись туманной дымкой.

Он все еще с трудом верил, что успел остановить венчание. Страх потерять ее гнал его всю дорогу, заставлял, преодолевая неимоверную усталость, пересаживаться из одного почтового экипажа в следующий без сна и отдыха. Павел даже думать боялся о том, что стало бы с ними, если бы ему не удалось, швыряя щедро ссуженные Мишелем деньги направо и налево, всеми правдами и неправдами вовремя добраться до старого сельского храма. Обычно на дорогу в Ильинское у него уходило чуть больше двух недель. Добираясь на почтовых, он сократил время пути до совершенно невероятных восьми дней. О чем он только не передумал за эти дни, но все больше о том, что был слеп, не сумев разглядеть истинного чувства за желанием плоти.

Теперь, после этой сумасшедшей гонки, двуколка неспешно катила по пыльной дороге. Шеховской специально не спешил, наслаждаясь такой желанной близостью с той, из-за которой давно лишился сна и покоя. Жюли, доверчиво положив голову ему на плечо, таяла от счастья. Боже, как же хорошо было рядом с ним, видеть его, слышать. Не удержавшись, она робко коснулась рукой мягкой ткани его каррика, и Поль улыбнулся ей в ответ, как мальчишка.

Впереди показались ворота усадьбы. Высокая фигура брата маячила около крыльца. Серж не стал заходить в дом, а в нервном возбуждении расхаживал перед крыльцом, ожидая их и похлопывая хлыстом по голенищам начищенных до блеска сапог. Павел натянул поводья, останавливая двуколку перед домом. Передав вожжи груму, легко соскочил с подножки и подал руку Жюли.

— Прошу в дом, — улыбнулся Сергей кривоватой улыбкой.

Не выпуская руки Жюли, Шеховской поднялся по ступеням. Сколько раз он приезжал сюда, чтобы увидеть Полин, и ему ни разу даже в голову не пришло, что когда-нибудь он вновь будет подниматься по этим ступеням, держа за руку ее младшую сестру и всем сердцем желая как можно быстрее назвать ту своей супругой.

— Юлия Львовна, оставьте нас покамест, — тоном, не терпящим возражения, попросил Серж, едва они переступили порог особняка.

— Серж… — попыталась она возразить, но брат перебил ее.

— У Вас с Павлом Николаевичем еще будет время поговорить, — нахмурился брат, — а пока перемените платье и распорядитесь, чтобы обед подали.

Не посмев ослушаться, Юленька удалилась в свою комнату, оставив Шеховского и брата. Она догадывалась, о чем Сергей будет говорить с князем, и одновременно и желала, и боялась того, что брат откроет Полю всю правду о ее прошлом. Что, если узнав, что она всего лишь ублюдок в собственной семье, Шеховской откажется от нее? Взволнованная Пелагея ждала хозяйку в спальне.

— Ох, милая, вон оно как все обернулось, — улыбалась сквозь слезы старая нянька. — Приехал касатик твой, знать, будет тебе счастье. Не зря я ночей не спала, все молила Боженьку, чтобы отвел он от тебя женишка постылого.

— Ох, Пелагеюшка, я и сама поверить боюсь! Все кажется: открою сейчас глаза — и нет его, — улыбалась Юленька, пока Пелагея расстегивала малюсенькие крючки на подвенечном платье. Стараясь не думать о том, чем для нее закончится разговор брата с князем, Жюли отправилась на кухню, отдать распоряжение насчет обеда.

Серж жестом пригласил Шеховского в свой кабинет. Указав князю на удобное кресло, сам Кошелев принялся расхаживать из угла в угол. Двоякое чувство испытывал он, узнав о желании Павла Николаевича жениться на его младшей сестре. С одной стороны, после того, как Жюли во всеуслышание призналась, что она любовница Шеховского, не было для нее теперь иного пути, как только под венец с князем, да и то ее и после этого осуждать и обсуждать будут, а с другой, — была Полин. Какую же боль ей принесет весть об этой свадьбе?! — чертыхнулся Кошелев, вспоминая ее слезы и отчаяние. Остановившись около окна так, чтобы трудно было разглядеть его лицо, Серж обратился к князю.