Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Сопротивление было серьезным. Среди осажденных много сохэев, понимавших, что живут, пока сражаются. Только вот было их на порядок меньше, чем осаждавших, которые накатывались волна за волной, не давая передохнуть. Сперва захватили одну из куртин, затем другую, третью… Бой сместился во двор замка. Судя по крикам и звону оружия, постепенно приближались к тэнсю. Я приказал подчиненным возвращаться в лагерь. Мы славно поработали и славно отдохнем.

Мацунага Хисахидэ совершил сэппуку, перед этим разломав все деревянные чашки для чайной церемонии, в которой считался выдающимся специалистом. Вот и занимался бы чаем тихо и спокойно и жил долго и счастливо, так нет, понесло его в политику, где церемонии не такие утонченные. Его голову нашли за пределами замка Сигисан, где был обрывистый склон. Старший сын дайме провинции Ямато, прихвативший голову папаши, чтобы врагам не достался ценный трофей, спрыгнул там со стены, сломал обе ноги, после чего катаной перерезал себе сонную артерию. Младший сын погиб в бою, как мужчина. На этом род Мацунага и закончился. Когда переобуваешься слишком часто, обувь слетает с ног, а голова — с шеи.

65

Разобравшись с ближними врагами, Ода Нобунага отправился воевать с дальними. Пока мы добирались до провинции Ното, Уэсуги Кэнсин доказал, что не зря зовется Тигром Севера: Нанао и Суэмори, обе главные крепости провинции, были захвачены, Хатакэяма Ёситаку совершил сэппуку, а его верные самураи переметнулась на сторону победителя. Встретились мы на берегах реки Тедори: наша армия была на левом, вражеская — на правом, более высоком. Река так себе, неширокая и мелковатая. Сток регулировался плотиной, построенной выше по течению. После чего начался нихонский вариант Великого стояния. Утром обе армии выстраивались каждая на своем берегу и ждали до вечера, после чего оставляли дозоры и возвращались в лагеря. Ода Нобунага надеялся на атаку врага, чтобы по полной использовать свое преимущество в огнестрельном оружии, а Уэсуги Кэнсин знал, видимо, об этом и не спешил. У него и так армия меньше и основу ее составляет тяжелая конница, которой нужен разгон по местности без препятствий и которую глупо бросать на вкопанные, заостренные колья и пики асигару-яри.

Первым не выдержал Ода Нобунага. Во-первых, приближалась зима, а отважные буси не любят воевать с холодом; во-вторых, из провинции Сэтцу приходили донесения, что опять зашевелились сохэи из Исияма Хонган-дзи; в-третьих, нельзя оставлять Киото надолго без присмотра. Наши синоби донесли, что Уэсуги Кэнсин ночью отвел в тыл почти всю конницу, готовясь, наверное, совершить обходной маневр и нанести удар с тыла. Утром наша пехота пошла в атаку. Когда часть ее, около тысячи человек, пересекли реку, сверху хлынул поток, отрезавший их от основных сил. Позже мы узнали, что в плотине открыли ворота для сброса воды. Тут же появилась якобы ушедшая в тыл тяжелая конница и поколола и порубила всех, кто не рискнул кинуться в бурный поток. Когда река вернулась в прежние берега, на обоих опять стояли армии, готовые к бою, но не рисковавшие атаковать первыми, причем в нашей стало на тысячу воинов меньше, а вражеская получила мощный заряд уверенности в своих силах и своем полководце.

Надо отдать должное Оде Нобунаге, который умел признавать поражения и менять план действия в зависимости от сложившейся ситуации. Понимая, что Уэсуги Кэнсин умен, хитер и силен, что сражение с ним может преподнести неприятный сюрприз, а стояние просто так еще больше подрывает авторитет и плодит новых врагов, наш главнокомандующий начал переговоры, которые были короткими. Ода Нобунага отказывался от провинции Ното и получал взамен нейтралитет. Уэсуги Кэнсин пообещал не вмешиваться ни в какие дела за пределами подконтрольных ему территорий. Противостояние закончилось ничьей не в нашу пользу.

Мы вернулись в Киото, где армия была распущена. Я поехал в замок Хамамацу, в котором зимовал Токугава Иэясу и семья подруги его жены, то есть моя. Располагалась резиденция на берегу Тихого океана, который защищал с юга. С севера прикрывали горы Акаиси, с востока — река Тэнрю, с запада — большая лагуна Хамана с соленой красноватой водой, воняющей, особенно в жару, сероводородом. Неподалеку от замка на берегу океана находились песчаные дюны, где я любил загорать и купаться в теплое и не очень время года, вгоняя в тоску аборигенов.

Собственно говоря, именно из-за дюн я и приехал сюда. Заодно, чтобы выдать замуж дочь Манами, которая в пятнадцать лет засиделась в девах по местным меркам. Токугава Нобуясу, старший сын дайме, умер, не осчастливив ее браком. Моя жена подыскала ей другую пару — Окудайру Ёсимасу, младшего брата зятя дайме, прославившегося защитой замка Нагасино. Теперь мы многократно и довольно разветвлено породнились с родом Токугава. Надеюсь, это именно они станут надолго сёгунами будущей Японии.

Во время праздных развлечений в замке Хамамацу меня и настигло в марте известие, что Уэсуги Кэнсин скоропостижно скончался. По слухам, он зашел в туалет, не имеющий окон и охраняемый верными самураями, и не вышел. Когда обеспокоенная охрана ворвалась туда, то обнаружила даймё мертвым. Никаких следов насильственной смерти не нашли. Видимо, плохо искали. Уверен, что вскоре после этого большой караван доставил в деревню Каваи много риса и ценных предметов. Благодаря синоби, у врагов Оды Нобунаги появилась дурная привычка умирать, когда представляли для него большую опасность.

У Уэсуги Кэнсина не было родных сыновей, только приемные, которые, как и положено сейчас, тут же начали борьбу за власть. Пока они бодались, Сибата Кицуиэ по приказу Оды Нобунаги опять прибрал к рукам провинции Ното. Местные самураи в очередной раз продемонстрировали свои лучшие качества, перейдя без боя на сторону сильного. Так понимаю, это именно они послужат образцом для написания Бусидо — свода правил, норм поведения истинного японского воина. Всё будет, как в Западной Европе: чем дальше от рыцарей (самураев), тем они красивее.

66

По вызову Оды Нобунаги я прибыл в его новый замок Адзути на озере Бива. Предполагал, что пойдем на север добивать наследников Уэсуги Кэнсина. Оказалось, что меня решили использовать, как моряка, точнее, кораблестроителя. Я, помня, что любые знания тянут за собой новые обязанности, ни разу не говорил даймё, что владею этой профессией, только в начале морской блокады Исиямы Хонгвн-дзи язвительно заметил не при нем, что толку от сундуков с веслами (атакэ-бунэ) не будет, что нужны легкие, скоростные корабли. Видимо, кто-то передал мои слова Оде Нобунаге, который припомнил их через пару лет.

— Ты сможешь построить корабли, которые справятся с флотом рода Мори и обеспечат надежную блокаду сохэев? — спросил он на второй день.

— Надо всего лишь переделать несколько сэки-бунэ. Желательно было бы защитить от хороку и огненных стрел уязвимые места бронзовыми листами или хотя бы воловьими шкурами, которые смачивать перед боем, — ответил я.

— Получишь всё, что скажешь, — пообещал Ода Нобунага, который теперь стал очень богат и при этом, что удивительно, остался не очень жадным. — Успеешь до конца лета?

— Корабли постараюсь переделать и построить к сроку, но еще месяца два потребуется на обучение, слаживание экипажей. Их надо научить воевать на море, как намбандзины, — сказал я.

— Если справишься с флотом Мори и блокадой сохэев, будешь щедро награжден, — пообещал даймё.

Если честно, я бы и без награды согласился. За время пребывания в замке Хамамацу, на берегу океана, затосковал по морским странствиям, хотя и предполагал, что первый же выход в открытое море может стать и последним, и налаженная и безбедная жизнь сменится на начало пути черт знает где и в какой роли.

Моей базой стал порт Хиого в провинции Сэтцу, который, наверное, самый крупный сейчас в Нихоне. Одно время, с полгода, даже был столицей. Отсюда отправляются посольства в Китай и Корею. Судя по расположению, это будущий Кобе. Здесь есть несколько стапелей, опытные корабелы и моряки разных специальностей. Ода Нобунага отвалил много денег и риса, так что проблем с оплатой постройки новых и покупки и переделки старых кораблей не было.