Убийства в Чумном дворе - Джон Диксон Карр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, сэр?
– Я не собираюсь шататься ни по каким лестницам, слышишь? У меня их и без того хватает. Сходи с Кеном в мастерскую этого Дарворта. Достань мне тот листок бумаги, о котором ты говорил, с цифрами. Также соскреби немного белого порошка с токарного станка и положи его для меня в конверт. – Он помолчал и задумчиво потер нос. – И кстати, сынок. На случай, если тебе придет в голову такая идея. На твоем месте я бы не стал пробовать этот порошок. Просто мера предосторожности.
– Вы хотите сказать, сэр, что это?..
– Ступай, – хрипло скомандовал Г. М. – О чем я только что думал? Ах да. Обувь. Так вот, кто бы мог знать? Пелхэм? Нет, он спец по глазам и ушам. Лошадиная Морда! Да, пожалуй, Лошадиная Морда. Где, черт возьми, здесь поблизости телефон? Эй? От меня всегда прячут телефоны! Где тут он?
Дворецкий Дарворта, который волшебным образом появился вновь, поспешил открыть шкаф в задней части холла, а Г. М. посмотрел на часы.
– Хм. Сейчас его не будет в офисе. Наверное, дома. Макдоннелл! О, вот и ты. Бегом к этому телефону, понял? Позвони в Мейфэр шесть-два-ноль-четыре и спроси Лошадиную Морду. Скажи, что я хочу с ним поговорить.
К счастью, я вспомнил, кто это, и успел шепнуть Макдоннеллу, когда Мастерс направился в заднюю часть холла. Г. М. никоим образом не собирался озадачить нас – просто ему никогда бы не пришло в голову посчитать странным свой или Макдоннелла звонок домой на Харли-стрит доктору Рональду Мелдрам-Кейту, пожалуй самому выдающемуся специалисту по костным болезням, и позвать к телефону Лошадиную Морду. Чего он хотел от доктора с Харли-стрит, я понятия не имел.
Но когда Мастерс открыл дверь в задней части холла, у меня сложилось четкое представление, что в данный момент Г. М. хотел, чтобы все остальные убрались подальше. Он встал и заковылял к занавешенной двери слева.
Мастерс направился вниз по лестнице и через захламленный подвал, по пути включая свет. Он очень ловко вскрыл замок на двери в перегородке впереди, и, когда я последовал за ним внутрь, то чуть не подпрыгнул от неожиданности. Тусклая зеленая лампочка под потолком отбрасывала болезненный свет, в помещении все еще пахло остывшей печью, краской, деревом, клеем и сыростью. Это напоминало мастерскую изготовителя кукол, за исключением того, что все куклы были омерзительными. Несколько лиц уставились на меня – они были развешаны для просушки на стенах над нагромождением верстаков, стеллажей для инструментов, банок с краской и листов фанеры в рамках. Это были маски, выглядевшие до отвращения реалистично. Одна маска была голубоватой, как обезжиренное молоко, один глаз полуприкрыт, другой, под приподнятой бровью, смотрел сквозь подобие очков с толстыми стеклами… Я мог бы поклясться, что маска не только была как живая, но и кого-то напоминала. Где-то я уже видел эти траченые молью обвисшие усы, эту нервную заискивающую ухмылку…
– Вот он, этот токарный станок… – сказал Мастерс, с некоторой завистью кладя на него руку. – Отличный станок… – Он взял листок бумаги со стальной полки под ним и соскреб с токарного станка несколько беловатых крошек в конверт, затем продолжил обсуждать достоинства станка. Похоже, он с чувством облегчения отвлекался от загадок этого дела. – О, ты восхищаешься этими масками? Да, они хороши. Весьма. Однажды я изготовил маску Наполеона… Ничего похожего на то, что делал этот парень. Это… это гениально.
– «Восхищаться», – сказал я, – не совсем подходящее слово. Вон та, например…
– А! Тебе не помешает взглянуть на нее. Это Джеймс. – Он резко отвернулся, спросив меня, видел ли я когда-нибудь марлевую эктоплазму медиума на сеансе, обработанную светящейся краской. – Марлю можно спрессовать до размера почтовой марки, сэр, и приклеить к промежности медиума. Одна женщина в Балхэме обычно так и делала, прежде чем позволить себя обыскать. Оставляла на себе только два предмета одежды, выше и ниже талии, и так ловко манипулировала ими, что проверяющие готовы были поклясться – все чисто…
Наверху раздался звонок во входную дверь. Я уставился на точную копию лица Джеймса Холлидея, на холщовый рабочий фартук Дарворта, аккуратно сложенный на спинке стула. Присутствие Дарворта так отчетливо ощущалось здесь, как будто я видел его стоящим у этого верстака, его шелковистую каштановую бородку, очки и непроницаемую улыбку. Эти атрибуты оккультизма казались еще более отвратительными из-за того, что были фальшивками. И Дарворт оставил после себя еще одно, еще более ужасное, наследие – убийцу.
В моем сознании отчетливо всплыла картина: служанка стоит перед закрытой дверью комнаты Теда Латимера незадолго до рассвета и слышит ликующий возглас незваного гостя: «Ты даже не подозревал об этом, верно?»
– Мастерс, – сказал я, все еще глядя на маску, – кто, о боже!.. Кто проник в комнату этого Теда сегодня утром? И почему?
– Ты когда-нибудь видел фокус с грифельной доской? – невозмутимо спросил инспектор. – Послушай. Господи, жаль, что я не смею отщипнуть хоть чего-нибудь из этого барахла! В магазинах это дорого, гораздо дороже, чем я могу себе позволить… – Он повернулся ко мне, и его голос стал суровым. – Кто? Я сам бы хотел это знать. Я бы очень хотел это знать. И я начинаю волноваться, так что помоги мне. Надеюсь только, что человек, который заходил к молодому Латимеру сегодня утром, это не тот, который…
– Что? Что ты имеешь в виду?
Тихим голосом он продолжил:
– Не тот же самый человек, который заходил к Джозефу Деннису сегодня днем и шел по дорожке, ведя Джозефа к тому дому в Брикстоне, и похлопывал его по спине…
– О чем это ты, черт возьми?
– О телефонном звонке, ты не помнишь? Телефонный звонок сержанта Бэнкса, когда сэр Генри нес всю эту чушь о зоопарке на Рассел-сквер. Он так распалился из-за этого звонка, что я ничего ему тогда не сказал. И, кроме того, не думаю, что это так уж важно. Вряд ли важно! Черт возьми, я не собираюсь заводиться, как прошлой ночью!
– А что было-то? – спросил я.
– Ничего особенного. Я послал Бэнкса, надежного человека, навести справки об этом доме и миссис Суини, которая им управляет. Я сказал ему, чтобы он был начеку. Кажется, прямо через дорогу есть овощная лавка, и он стоял в дверях и разговаривал с зеленщиком, когда подъехало такси. Зеленщик указал на Джозефа, выходящего из машины вместе с каким-то мужчиной, который похлопывал его
