Драко Малфой и Невозможное счастье - Джуд

— А ты, — мягко, смакуя каждое слово, проговорил он, — еще не догадался?

И, не дав Драко и слова вставить, он развернулся и пошел дальше.

Они не проронили ни слова, пока не дошли до входа в белое четырехэтажное здание. Его стены сияли так, словно его каждый день мыли снаружи с мылом.

— Мистер Мэнор! — высокий мужчины в белом халате с профессионально широкой улыбкой, в которой всегда присутствовала нотка сочувствия, встретил гостей в холле. — Рад вас видеть! А это, надо полагать, мистер Мэнор-младший?

— Да, это мой сын, — Люциус, улыбаясь, уже пожимал руки нескольким набежавшим в холл докторам. — Мы пришли навестить моего пациента. Как он там?

— Плохо, — покачала головой рослая женщина, чем-то неуловимо напомнившая Драко МакГонагалл — наверное, сурово поджатыми губами. — Отказался есть наотрез.

Вводим глюкозу внутривенно.

— Ясно, — Люциус метнул короткий взгляд на Драко. — А побрить его так и не удалось?

— Не дается, — покачала головой докторша.

— Ну что ж… — Люциус вздохнул. — Пошли, Драко.

— Вас проводить, мистер Мэнор? — вскинулся первый доктор, очевидно, главврач.

— Спасибо, доктор, — улыбнулся Люциус. — Я помню дорогу.

— Мистер Мэнор? — ядовито поинтересовался Драко, пока они шли по больничному коридору. — Очень остроумно!

— Мне тоже нравится, — усмехнулся Люциус.

Перед дверью, на которой висела табличка «12, блок А», Люциус остановился. Остановился и Драко. Слегка улыбаясь, Малфой-старший протянул Драко шкатулку –

ту самую, что тот достал из тайника в кабинете в Имении Малфоев.

— Я думаю, она тебе понадобится, — произнес он, протягивая шкатулку Драко. — Возьми ее, сын.

Несколько секунд Драко колебался. Потом протянул руку и взял шкатулку, и Люциус приложил карточку к электронному замку. Раздался щелчок. Люциус повернул ручку, толкнул дверь, и она открылась. Драко вошел, и за его спиной дверь тихонько захлопнулась.

Комната была залита ярким, неестественно-белым светом неоновых ламп. В ней не было окна, а стены оказались обиты мягким материалом, непонятно, зачем, ведь человек, лежащий на кровати с открытыми глазами, был пристегнут ремнями. Драко сделал шаг по направлению к кровати, но ноги оказались ватными, и он чуть не упал.

Человек на кровати не пошевелился, когда Драко подошел. Его лицо почти скрывалось под черной бородой и отросшими волосами, не мытыми, наверное, пару лет точно. Да и запах в палате стоял соответствующий. Но в кои веки Драко, всегда отличавшийся повышенной брезгливостью, не обратил на это внимания, дрожащими пальцами отводя от лица пациента грязные черные пряди.

Зеленые глаза смотрели прямо на него без искры чувства или узнавания. Вообще безо всякого выражения.

— Гарри… — получился всхлип. Потом ноги отказались держать Драко, и он медленно сполз на колени. Нашарил руку — безжизненную, холодную — и вдруг понял, что это сон, что ему это снится, что он проснется через мгновение в пустой постели, в пустом доме, где была его жизнь и где теперь ее нет, потому что есть кладбище, и могила на нем, и имя на могильной плите — «Гарри Джеймс Поттер». И он пойдет и разобьет голову об эту плиту, потому что нельзя больше жить, да и незачем.

— Гарри… — повторил он почти неслышно. Голова на подушке чуть повернулась, зеленые глаза встретили взгляд серых. В зеленой глубине блеснули отблески прежней непобедимой воли и вечной, почти невероятной любви.

— Драко… — шевельнулись губы.

Люциус стоял за дверью и смотрел на часы. Когда прошло пять минут, он кивнул сам себе и открыл дверь палаты.

Там было пусто, и нерасстегнутые ремни лежали на кровати, а на полу — пустая открытая шкатулка, теперь не более чем бесполезная безделушка.

Люциус смотрел на эту картину так, как смотрит художник на законченное и, вне всяких сомнений, удавшееся полотно. Улыбнулся. Закрыл дверь. И пошел прочь.

В холле его снова встретил главврач.

— Мистер Мэнор! А где ваш сын?

— Он еще немного посидит с мистером Поттером, — ответил Люциус, не замедляя шага.

— Конечно, конечно. Мистер Мэнор, я бы хотел с вами поговорить…

— Позже, доктор. Я очень спешу.

— Да, конечно, — пробормотал доктор уже в спину Малфоя.

А тот все так же стремительно пересек территорию больницы, дошел до парковочной площадки, сел в машину. Те же манипуляции у ворот, и вот он уже за пределами металлической ограды. Там наконец мистер Мэнор остановил свой «Форд» и вышел, заученным жестом, словно полицейский — пистолет, доставая из-за пазухи волшебную палочку.

Улыбка все так же царила на его лице, как нарисованная, когда он поднял руку и крест-накрест, словно перечеркивая больницу, махнул палочкой.

И сел в машину. Взревел мотор, «Форд» сорвался с места и в туче пыли исчез.

Еще минуту ничего не происходило. А потом здание больницы сотряслось и просело, словно внутри него что-то взорвалось, и одновременно раздался грохот.

Взрывная волна смела ограду, и деревья вокруг больницы вспыхнули.

«Форд» выехал на шоссе и помчался в сторону Вашингтона.

Светловолосая девушка сидела в кресле с ногами и увлеченно читала какую-то книгу. Несколько минут Люциус, улыбаясь, наблюдал за ней, потом тихонько прикрыл дверь.

В кабинете было полутемно. Люциус протянул руку, чтобы включить свет, но из темноты прозвучал голос:

— Не надо. Мне мешает.

Малфой пожал плечами.

— Это электрический свет, Ксавье. Он не может тебе навредить.

— Очень может быть, — отозвался ленивый голос. — Но тем не менее… считай это самовнушением.

Люциус зажег три свечи в подсвечнике, поставил на стол и сел напротив Ксавье. Белокурый француз, слегка улыбаясь смотрел на Малфоя из его собственного кресла.

— Твои жесты великолепны, Люциус, но я решительно не вижу в них смысла.

— О чем ты?

— Зачем ты спалил клинику?

— Свидетели, Ксавье. Они начали бы задавать вопросы, а накладывать Обливиате на каждого слишком утомительно и долго, тебе не кажется?

— Может быть, — пожал плечами Ксавье. — А тот факт, что тебя могут засечь, не важен, так?

— Не очень, — в тон ему ответил Люциус. — Даже совсем нет. Видишь ли, скоро это вовсе не будет иметь значения.

— Ну хорошо, — развел руками Ксавье. — Предположим. А почему ты отпустил Гарри и Драко?

— Мне нужна Сольвейг.

— Она уже у тебя!

— Драко мог ее забрать. У него действительно было на это право, не улыбайся, Ксав. Твой род стар, но мой — древнее. Есть магия, которая сильнее всех прочих ныне существующих чар — возможно, потому, что она завязана на истинной чистоте крови, которой сейчас практически не осталось.