Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

Джон благодарно посмотрел на меня. «Ты все понимаешь. Ты первая женщина, которая так терпит меня.»

«Джон, быть с тобой — это самое лучшее, на что я могла рассчитывать в жизни. Мне, конечно, неприятны твои задвиги, но я могу терпеть их, и я не знаю, как покончить с ними.»

«Мне жаль. Очень жаль.» На глазах Джона навернулись слезы, и он заплакал. Затем он уткнулся головой мне в живот, как будто хотел забраться назад в чрево матери. Я обхватила его руками и крепко сжала, изумленная тем, как в подобные моменты Джон мог впадать в детство, словно он новорожденный или даже вообще нерожденный. Я тихо убаюкивала и покачивала его, пока его рыдания наконец не стихли. Затем, взяв салфетку, я вытерла его слезы. Когда он совсем успокоился, мы разделись и легли спать, нежно обнимая друг друга всю ночь.

Утром зазвонил телефон. Джон крепко спал. Без всяких колебаний я взяла трубку. «Доброе утро, Йоко», — сказала я. Прежде чем она успела ответить, я сказала: «Ты кое — что вчера сказала Джону — то, что ни его, ни тебя не касается.»

«Мэй, — ответила Йоко со смешком, — бывает так, что услышишь о чем — то и невольно повторишь. Ты же знаешь, как это бывает.» По ее голосу было видно, что она действительно удивлена, и я поняла, что она не знала, передаст ли мне Джон то, что она сказала, или нет.

«Я не знаю, как это бывает», — холодно ответила я.

«Мэй, я не думала, что он передаст это тебе.» Она снова хихикнула.

«Это не Джон виноват, что сказал мне. Это тебе не следовало бы выведывать сведения, а потом повторять услышанное.»

Она понимала, что попалась, и снова хихикнула.

«Нет ничего хуже, чем так вредить другим», — сказала я ей.

Йоко снова хихикнула.

«Это не твое дело — поставлять Джону информацию обо мне. О себе расскажу я сама. Йоко, ты суешься не в свое дело!»

На этот раз я бросила трубку.

Когда Джон проснулся, он спросил: «Все нормально?»

«Да.»

Я не знала, все или не все было нормально. Мне просто хотелось, чтобы все продолжалось дальше. «Позвони — ка лучше Йоко», — сказала я и пошла в кухню варить кофе.

В тот день мы снова начали названивать Филу Спектору. Тот не отвечал.

«Я заберу записи, найму студию и закончу эти ебучие вещи сам», — сказал Джон.

Мы позвонили в Рекорд Плант и узнали, что после каждой сессии Спектор забирал ленты с собой. Если бы мы нашли Спектора, то могли бы получить эти записи.

«Мы можем сделать какие — нибудь новые вещи», — предложила я.

«Я не готов делать что — то новое. Я хочу закончить то, что у меня есть», — сказала Джон тоном, не допускающим возражений. Он по — прежнему боялся работать самостоятельно, так что мы продолжали звонить Спектору. В конце концов нам сказали, что он попал в автомобильную катастрофу и сейчас в уединении отдыхает в санатории в Палм Спрингз.

Тогда мы позвонили Гарольду Сидеру и попросили его помочь вернуть пропавшие ленты и выяснить, какова наша юридическая позиция по отношению к спектору. Мы также позвонили в Кэпитол Рекордз, чтобы объяснить почему остановлена работа над альбомом.

Джон был в чрезвычайно мрачном настроении. Он вернулся в Лос — Анджелес, чтобы заниматься музыкой, а этот альбом был единственной музыкой, которую он готов был записывать. Однако делать было нечего, и он старался не поддаваться депрессии.

Через пару дней после нашего возвращения, мы через местных рок — н-ролльщиков узнали, что в городе находится Ринго. Джон очень любил Ринго, как брата, и по — прежнему всячески покровительствовал ему. Так что мы стали каждый день встречаться с ним и его близким другом Гарри Нильсоном. Гарри оказался ужасным говоруном, и Джон был в восторге от его болтовни и балдежности.

Должна признать, что и я была в восторге от Гарри. Он был необыкновенно веселым и умным человеком. Он также умел держать себя в руках, когда пил. С каждой порцией выпивки Гарри, похоже, контролировал себя еще больше, в то время как Джон раскисал. Это подтверждало то, что Джон предпочитал общество более сильной личности.

Сначала ничего ужасного в их кутежах не было. Через некоторое время Ринго сказал, что уезжает и предложил нам поселиться в его двухэтажной квартире в Биверли Вилшир и занять спальню наверху, а внизу будет жить его менеджер Гилари Джеррард. Нам с Джоном понравилась эта идея. Прошло десять дней с тех пор, как мы вернулись в Лос — Анджелес, и вот мы снова собрали вещи и переехали. Через несколько дней Гарри предложил съездить в Лас — Вегас. Там мы все здорово повеселились, и когда вернулись, Джон сказал ему: «Мне хотелось бы быть продюсером твоего альбома.»

Гарри был замечательным певцом, сочинителем и аранжировщиком, и ему, как и Джону, очень хотелось записать хитовый альбом. Им обоим надо было чем — то серьезно заняться, и я надеялась, что это будет альбом.

Гарри понравилась идея. «А что мы будем записывать?» — спросил он.

«А что бы ты хотел?»

«Я хотел бы сделать свои любимые старые вещички.»

«Нет. Тебе надо записывать собственные песни. Мы можем записать половину своих и половину старых вещей.»

Мы виделись с Гарри ежедневно, и как только они встречались, они начинали говорить об альбоме. Они были в бешеном энтузиазме и перебирали названия песен. Джон брал гитару и бренчал каждую из этих песен, прикидывая: делать ее или нет. Когда они выбирали какую — то вещь, как «Ностальгический Блюз» Боба Дилана или одну из самых любимых старых хитов Джона «Оставь Для Меня Последний Танец», они обсуждали как ее лучше сделать. Джон несколько раз проигрывал эту песню в разных темпах «Как слушается?» — каждый раз спрашивал он меня, желая знать какие чувства вызывает во мне тот или иной вариант. Гарри также сыграл несколько своих новых вещей. Большинство из них звучали невесело. В жизни Гарри был период разочарований и потерь — и в жизни и в любви. И эти песни резко контрастировали с такими забойными старыми хитами, как «Rock Around The Clock», которые Джон и Гарри собирались делать.

Пока они занимались обсуждением материала, Брюс Грекал, общий адвокат Гарри и Ринго, занялся организацией записи альбома. Грекал был профессионалом и быстро все устроил. В начале апреля можно было начинать записывать в Рекорд Плант.

К концу недели вернулся Ринго. Узнав об альбоме, он заявил: «Я ни за что не пропущу этого». Джон также попросил Джима Келтнера играть на барабанах вместе с Ринго и пригласил из Англии своего любимого басиста Клауса Формана с его подругой Синтией Уэбб. На духовых попросили играть Бобби Киза и Тревора Лоренса, а на клавишных — Кенни Ашера. Джон также попросил Джесси Эда Дейвиса играть на гитаре.

Друзья Гарри, похоже, были самыми заядлыми выпивохами Лос — Анджелеса. Среди них был Кит Мун, с которым он когда — то вместе жил в лондонской квартире. Мун также пребывал в отеле Биверли Вилшир.