Человек без души - Игорь Борисенко

Во время шестой стоянки горы возвышались справа и слева, льюмилах в десяти каждая. Их близкое дыхание, стоны, грохот и дрожание пугали даже коней, обычно спокойных и немного меланхоличных. Впрочем, усталость вскоре дала о себе знать. Жеребцы сунули морды в торбы с зерном, и люди, опасливо опустившись на одеяла, смогли заняться собственным ужином. После, непроглядно темной ночью, они почти не сомкнули глаз. В страхе Хак переполз вплотную к Дальвигу и только что не прижимался к нему боком. Скуля, он прятал голову под одеяло, но через некоторое время снова высовывал ее, опасаясь, как бы хозяин и лошади не исчезли вдруг, оставив его одного. Ближе к утру небо озарилось багровым свечением – из одной вершины в небо полилось тусклое сияние, сопровождаемое мелкой, долгой дрожью земли. Казалось, будто рядом в темноте с гулким грохотом катятся гигантские камни. Кони заметались, вставая на дыбы и грозя порвать путы на ногах, Хак верещал, а Дальвиг, сам с дрожащими от страха коленями, прыгал по стоянке туда-сюда, пытаясь успокоить скакунов. Землетрясение миновало, багровый свет потух. Воцарился относительный покой, давший отдых людям и животным до самого рассвета, который пришел, как Всегда, поздно. Дальвиг подозревал, что рано утром они смогли бы углядеть впереди лучи, а может, даже краешек встающего солнца, но усталость и пережитые страхи не дали проснуться вовремя. Пришлось откладывать свидание с рассветом еще как минимум на сутки.

Седьмой день их путешествия стал последним в Стране Без Солнца. Почувствовав нетерпение всадников, а может, повинуясь собственным желаниям покинуть унылую степь, черные жеребцы неслись быстрее и легче обычного. С развевающимися гривами и хвостами они мчались вперед между боками ужасающих гор. Скорее, скорее прочь отсюда, туда, где за неровной, меняющей форму и цвет кромкой вечных облаков ждет голубое небо! Белая, такая необычно чистая дымка размазана по пугающим высям, и свет солнца, яркий, теплый» полузабытый и яростно желаемый, пронизывает все вокруг. Другая страна, лежащая в шаге от погребенной в сумраке степи.

Впрочем, шаг был очень большим. Кони все же устали и плелись тряской трусцой, иногда сбиваясь на рысь, но во второй половине дня, несмотря ни на что, жуткие тучи над Тремя Вершинами остались за спиной. Клубы дыма отныне уползали назад, гонимые никогда не меняющимся северным ветром, а ослепительно яркое, почти забытое желтое солнце висело над левым плечом в окружении нестерпимо белых облаков. Густая и высокая трава тянулась к небу, танцуя на ветру, который теперь нес не проевший ноздри запах гари и пепла, а терпкий аромат настоящей, знающей солнце степи. Даже холмы здесь, казалось, были гораздо более мягкими и красивыми, плавно переливающимися один в другой, будто спокойные воды гигантского озера в тихую погоду. Совсем недалеко, в крохотной ложбинке, в зарослях маленьких кустиков с ажурной листвой тек говорливый ручей, а вдалеке стояла кучка низеньких буков.

На солнце наползла одна из окружавших его тучек. Однако от этого в прекрасном зеленом мире не стало темнее. Хлынул редкий теплый дождь, принявшийся смывать вонючую пыль с усталых путников. Хак смеялся, как ребенок, и махал руками, вопя при этом нечто нечленораздельное. Сам Дальвиг тоже улыбался, чувствуя вокруг радость и успокоение. Ему-то думалось, что зловещий мир, оставшийся теперь за спиной, окутал уже и остальные земли, под стать мрачному настроению внутри Эт Кобоса, поглотившему собой весь его разум. Но вот он увидел солнце и оказалось, что способность радоваться и наслаждаться не покинула его безвозвратно. Словно не было бегства из дома, в котором прошла жизнь – пусть даже безрадостная и унылая. Словно не было изматывающего, пугающего сражения за город посреди серой степи, не было крови и насилия, разлившегося по его улицам. Все это теперь казалось сном. Размазывая по щекам мокрую грязь, Дальвиг усмехался. Со стороны, должно быть, похоже на слезы. Он едва заметно усмехнулся – одним краешком губ, загадочно и мимолетно. Да, дождь может смыть грязь Страны Без Солнца с его кожи и одежд, но то, что проникло глубоко внутрь, ему не под силу. Что ж, такова дорога к цели, и другой у него нет.

Скоро им встретилось проточное озерцо с каменистым дном – возможно, образованное тем самым ручьем, что они слышали недалеко от границы серой степи. Дождь к тому времени кончился, но путники, словно бы им понравилось быть мокрыми, продолжили купание. Они помылись сами, выстирали одежду и вычистили коней. Здесь же устроили недолгий привал, перекусив и набрав в дорогу воды. Пока вещи сохли, люди дремали – а их лошади в это время жадно щипали сочную траву, несколько раз с веселым ржанием падая в нее и катаясь, словно собаки.

Уже под вечер – хотя солнце еще стояло достаточно высоко – Дальвиг решил двинуться дальше. Хак канючил, требуя остаться у озера до утра, но хозяин был непреклонен. Отчего-то он хотел как можно дальше отъехать от Трех Вершин, словно боялся, что кто-то выскочит следом за ними из-под низких серых туч.

Торопиться Дальвиг все же не стал. Коней пустили неспешным шагом – и через некоторое время с вершины одного из холмов, что был немного выше остальных, путники увидали на горизонте темную полоску леса. Угрюмые вершины, по-прежнему бросающие багровые отсветы на клубы туч, казались теперь нереальными мороками, призраками, встающими из мутной пелены. Только едва слышный рокот да мелкая дрожь земли под копытами коней напоминали, что горы не рождены воспаленным воображением.

Постепенно вокруг стали попадаться рощицы разнообразных деревьев – буков, кленов, ясеней, берез и дубов. Они сходились друг к другу, увеличивались в размерах и вот, когда солнце коснулось нижней кромкой самых высоких крон, превратились в светлый лес. Лишь иногда можно было увидеть в теснине светлых стволов и ярких листьев мрачную тень кривой сосны или одинокую старую ель. Громадные камни, с грубыми, не залеченными временем ранами на боках, росли из земли не хуже деревьев. Сизый мох взбегал на самые верхушки, чтобы там высохнуть на солнце, пробивающемся сквозь редкие пока ветви. В иных камнях годы прогрызли трещины, углубленные дождями, ветром и морозами. Потом их забило землей, и по крутым склонам росли теперь гребни из цепких трав, а то и чахлые деревца.

Вскоре лес стал настолько густым, что, оглядываясь, Дальвиг уже не мог разглядеть сзади ни вершин, ни изрыгаемого ими дыма. Разве что когда они выезжали на поляну… Потом по небесам разлилась мягкая желто-розовая заря, и справа в темно-синих глубинах «верхнего моря» стали загораться первые звезды. В глубине леса властвовала тьма, после недавнего дождя пахнущая свежей сыростью; между деревьями порхали крупные серые мотыльки, а вдалеке ухал филин. В кустах ему ответили тревожным свистом бурундуки, а папоротники укоризненно покачали листьями.