Откровение миротворца (СИ) - Павел Александров

В форт Первой когорты Сурка не пустили. По-походному одетый, с вещевым мешком и превосходной мельвийской секирой за плечами, сарпедонец долго стоял под воротами, мозоля глаза дозорным. Большинство воителей Морфелона не пришли проститься с приятелями-южанами. Многие испытывали стыд. Их уводили из Амархтона в час самой страшной беды, что когда-либо нависала над югом. Воины роптали, возмущались, порой негодование выливалось в грубую брань на наместника Кивея, казалось, вот-вот, и войско охватит бунт, как тогда на Площади четырёх фонтанов…

Но в этот раз всё было иначе.

– Морфелон ждёт вас, славные воители севера! Горько и прискорбно покидать наших южных собратьев в беде. Но под угрозой наш родной Морфелон. Багровые Ветры с запада несут новые беды нашей столице. Нет чести вам умирать здесь, под чужими стенами, когда беда пришла в родной дом. Народ Морфелона ждёт вас, славные воители!

Речи сарпедонских Глашатаев Войны возымели действие. Морфелонцы уходили молча, понурив головы, не оглядываясь на ставшие для них почти родными дома и башни.

Наконец Сурок дождался. Лейна появилась у ворот форта, облачённая в чёрную накидку.

– А, это ты. Зачем ты пришёл? – хмуро спросила девушка.

– Попрощаться. С тобой и Маркосом. Войско уходит в Морфелон.

– Что ж, прощай.

Сурок неловко помялся.

– Пойми, Элейна, мне приказано возвращаться со всеми. Я воин Морфелона…

– Я тебя ни в чём не виню, Севрисфей… Прости, я, наверное, сейчас похожа на равнодушную амархтонку. Просто… не могу так. Две недели прошло. А я всё не могу поверить, что Никты с нами нет… Знаешь, в день погребения, когда её опускали в могилу, я хотела закричать «Стойте! Она не мертва! Она не может умереть, она же Посвящённая!» Но потом вспомнила, что не так давно смотрела, как на том же кладбище опускают в землю тело Эфая. Не понимаю… Почему умирают самые лучшие? – Лейна резко зажмурила и разжала веки, не желая расплакаться вновь. – Если ты хотел поговорить с Маркосом, то у тебя ничего не выйдет. Он почти ни с кем не разговаривает. Мегорий освободил его от службы. Всё время он проводит в храме форта или на тренировочной площадке. Со мной он тоже ни разу не заговорил.

– Он винит себя в гибели Никтилены, – сказал Сурок.

– Да, наверное. И думает, что мы все его виним в её смерти. Я не в силах ему помочь.

Сурок понимающе закивал головой.

– Послушай, Лейна… ты разве намерена оставаться здесь? Тебя не зовёт Спящая сельва?

– Пока не окончена война за Амархтон, мой дом здесь. Что будет дальше – не знаю. Не вижу своего будущего.

– А Лесное Воинство?

– Там мне будут не рады. Старшие выступали против ухода Никты из сельвы. На неё возлагали большие надежды. Конечно, никто не станет меня осуждать в её гибели, но… На меня и так косо смотрели, когда я прибыла к ним в качестве посланницы Сильвиры. Да и не знаю, останется ли вообще Лесное Воинство после тех бедствий, которые принесут Багровые Ветры. Так что, прощай, Сурок. Не знаю, встретимся ли когда-нибудь снова, – она посмотрела ему в глаза с долей уважения и сочувствия. – Я буду молиться за тебя. Тебе первому предстоит встретиться с той ужасной напастью.

Неловкая пауза длилась довольно долго. Сурок то поджимал губы, то отводил взгляд. Чесал за ухом и шмыгал носом. То собирался уйти, то наоборот просил взглядом Лейну не уходить. Воительница чувствовала огромную недосказанность, не дававшую сарпедонцу покоя, как если бы он сейчас стоял на последнем перепутье, и от его решения зависела его дальнейшая судьба.

Она поглядела ему в глаза пытливым доверчивым взглядом.

– Ты хотел сказать мне что-то ещё, Сурок?

– Да. Я не знаю, чем мне придётся поплатиться за свои слова… – морфелонец воровато оглянулся по сторонам, и уставился в дорожную пыль. – В общем, знаешь, Лейна, мне ничего не угрожает. И Морфелону ничего не грозит. Никаких Багровых Ветров нет.

Девушка встрепенулась. В глазах её возникло недоумение, быстро перерастающее в неудержимое буйное чувство тревоги.

– Как нет? А что же тогда…

– Это миф, созданный в Сарпедоне и разносимый Глашатаями Войны. Солимы и другая нечисть – это порождения всего лишь человеческой злобы, а не Багровых Ветров. В этом ваши Старшие совершенно правы. Правда в том, что призрак Багровых Ветров – страшная навала, сулящая великие беды королевству – весьма выгоден наместнику Кивею. Это механизм его власти: собирать огромные пошлины на содержание армии и поддерживать свой образ единственного защитника Морфелона. А кроме того – безнаказанно подчинять себе народы Спящей сельвы, держать в страхе остальные провинции и не выполнять договор Священного Союза. Так что истинная причина ухода морфелонских войск – желание наместника Кивея скорейшего падения Сильвиры, – сарпедонец горько усмехнулся, покачав головой. – Советники Кивея уверены, что Сильвира отступит за Эридан и свяжет Хадамарта мелкими боями, а Морфелон тем временем будет наращивать мощь. Чтобы однажды, лет через десять, изгнать Хадамарта с юга и возродить Великую Морфелонскую Империю.

Губы плеонейки задрожали.

– И ты… ты с самого начала всё это знал?

Сурок развёл руками.

– Я сарпедонец, Лейна. Знаю то, чего не знают другие: ни вельможи в Иероне, ни твои Старшие, ни королева Сильвира.

– Зачем же ты мне теперь это говоришь?! – едва не выкрикнула девушка.

– Затем, чтобы ты… когда увидишь, что всё кончено… если Хадамарт победит… чтобы ты собрала всех, кто тебе дорог, и ушла в Морфелон. Там тихо. Там можно спокойно жить.

– Спокойно? Когда красные жрецы устроят свою империю на просторах юга! А капища Амартеоса заполнят полстраны! Как ты мог?! Почему сказал только сейчас? Ты же мог всё рассказать Сильвире – зная правду, она могла бы изменить переговоры с Радгердом, и войско морфелонцев усилило бы наши ряды!

– Ничего бы не вышло. Радгерд нашёл бы множество других поводов, чтобы вывести войско, – со вздохом ответил Сурок. – Да и потом… Я давал присягу, Лейна. Я не могу разглашать тайны Сарпедона. Я открыл её тебе, потому что хочу, чтобы ты спасла себя и тех, кто тебе дорог…

– Те, кто мне дорог, останутся здесь и будут сражаться за Амархтон! – выпалила Лейна. Волосы её растрепались, в глазах сквозь слёзы разгорелось негодование. – Можешь и дальше хранить свою тайну, но я сейчас же пойду в Аргос и расскажу всё Сильвире!

– Уже ничего не изменить. Войско во главе с Радгердом вышло из Амархтона. Ты ничего не изменишь, только погубишь меня. Когда в Сарпедоне узнают, что я раскрыл эту тайну – мне конец. Прости, не в моих силах что-либо изменить. Если бы я попытался рассказать нашим военачальникам правду о Багровых Ветрах, меня бы тут же арестовали как бунтовщика.