Откровение миротворца (СИ) - Павел Александров

– Акафарты? – прошептал Дарвус.

– Так ты и это знаешь?

– Мелфай мне многое рассказывал. И я не разделяю вашу тревогу. Акафарта и Хадамарт не союзники, скорее соперники. Её силу и хочет использовать против Падшего учитель Мелфая…

– Ты всерьёз в это вершишь?

Юный король пожал плечами.

– Может, да, может, нет. Какая, в конце концов, разница? Меня с Мелфаем связывают только кровные узы. Он не оказывает никакого влияния на моё правление… Как и я не оказываю никакого влияния на королевство, правителем которого якобы являюсь… – последнее Дарвус прошептал вполголоса, с плохо скрываемой обидой. – Прошу меня простить. Ваши секуторы уже однажды схватили Мелфая на моих глазах, прикрываясь вашим указом. Прикажите им снова его схватить, бросьте в темницу – делайте, что вам вздумается, я же сам, как помните, отдал вам всю власть в городе!

Юный король удалился быстрым рассерженным шагом. Пелей, неловко переминаясь с ноги на ногу, пробормотал:

– Надо же. Уже и Дарвус повторяет идею Радагара о стравливании Акафарты и Падшего.

– Это заблуждение. Такие сущности не могут враждовать, иначе не были бы бессмертными. Слишком хитры для этого. Возможно, когда все армии верных Пути Истины будут разбиты, когда храмы придут в запустение, и в Каллирое не останется ни одного настоящего аделианина – тогда, быть может, эти сущности и сойдутся в схватке. Но никак не раньше.

Королева чуть вздрогнула, ощутив странный импульс, донёсшийся со стороны Северных врат.

– Что же ты такое, Акафарта? – беззвучно произнесла она. – К чему ты стремишься? Ты не владыка, тебе не нужен город. За что же ты борешься? – Сильвира опустила взгляд. – Надо созвать тайный совет, Пелей. Сразу же, как только вернётся Теламон от Северных врат.

***

(Амархтон, Северные врата)

Над болотистым лесом ползли низкие тяжёлые тучи, почти сливающиеся в этот вечерний час со стоячим туманом. Влажный тепловатый ветерок просачивался через бойницы изветшалой крепостной стены, трепал беспокойное пламя факелов у створок Северных ворот. Невзирая на все усилия морфелонских каменщиков, стена постепенно осыпалась и проседала, поддаваясь болотистой почве, которая день за днём становилась всё более зыбкой.

Впрочем, заправлявшие здесь морфелонцы и не возлагали больших надежд на крепостную стену. В том случае, если враг ворвётся в крепостные врата, он окажется на открытом пустыре, зажатый с двух сторон длинными каменными валами и высоким пирамидальным бастионом посередине. Некогда мёртвая обитель, преграждавшая путь в город, являлась ныне главной цитаделью Северных врат – морфелонцы оснастили её крепостными зубцами и крытыми галереями, прорезали бойницы и желоба для пуска круглых камней.

Глава королевской Криптии Теламон нервно морщился, осматривая пустырь. Он не любил это место: наваливались воспоминания о чёрном драконе Деймоде, которому он когда-то едва не угодил в пасть.

– Радагар, не тяни. Дело исключительной важности, королева ждёт моего отчёта, – сварливо проговорил он, нетерпеливо топчась на месте.

– Т-с-с, – прошептал в ответ старший секутор. – Слушай.

Молчали воины в казармах, молчали часовые на своих постах, и только гнилостный ветерок насвистывал в бойницы и щели.

– Я слушаю уже полчаса, но не слышу ничего, кроме скрипа этих старых изношенных ворот! Это подлинное негодяйство, в каком состоянии оставляют нам крепость морфелонцы, но это не снимает с тебя ответственности за состояние дел в гарнизоне…

– Слушай не скрипы, а шёпот того, что притаилось за воротами, – сказал Радагар чуть слышно, оборвав разгорячённую речь Теламона. – Однако, если тебе чужда наука антимагии, то вряд ли ты сможешь услышать то, что слышу я.

Теламон усмехнулся, скрывая, что уязвлён его словами.

– Может, я и не антимаг, как некоторые, но как стратег я доверяю зоркости глаза и логике ума, а не размытым и непостоянным чувствованиям. Если тебе мерещится враг за воротами, которого не видят дозорные, то почему бы тебе ни выйти и не посмотреть?.. Эй, вы там, отворите врата! – прикрикнул он и сам направился к воротам.

Радагар ничего не сказал. Он остался на месте, непреклонно наблюдая, как стражники натягивают цепи, как скрипят раздвигаемые створки…

Внезапно раздался протяжный треск. Теламон резко остановился и чуть не упал. «Берегись!» – закричал кто-то из часовых, и правая створка ворот покосилась, словно проваливалась в густую топь, затем накренилась и рухнула с оглушительным треском наружу, взметнув тучу брызг. Спустя секунду за ней загрохотала и левая створка, окатывая болотной водой стены.

На стенах раздался изумлённый вздох дозорных. Топь, ещё вчера державшаяся в сорока шагах от крепости, стояла прямо под стенами!

– Что за дрянь! – ругнулся Теламон, утирая лицо от попавших на него брызг. – Совсем всё прогнило у сонных морфелонских бездельников! Хотел бы я знать, чем занимались здесь четыре года их хвалёные каменщики, небось, только брагу нахлёстывали…

Тут начальник тайной службы осёкся и смолк. В густой мгле болотистого леса он вдруг почувствовал то, к чему прислушивался Радагар уже шесть часов подряд. И ему не нужно было обладать навыками антимагии, чтобы ощутить ту невероятную, сводящую с ума силищу, что притаилась во Мгле. Её мгновенно ощутили все: от старых бывалых рубак до юных подмастерьев. Ощутили – и затрепетали в суеверном ужасе.

Теламон бросился назад – невыносимо, невозможно оставаться на месте и глядеть туда, где раскрывает свои объятья эта могущественная, непонятная, невидимая и от этого ещё более жуткая сила.

– Что… что… что там? – мелко забормотал он, топчась возле непоколебимого, как бронзовая статуя, Радагара.

– Некроманты, – произнёс тот напряжённо-тихим голосом. – И их слуги. Толпы голодных слуг.

Челюсть Теламона мелко затряслась. Он стукнул зубами, пытаясь унять дрожь и, прежде чем вскочить на лошадь, прошептал:

– Что передать королеве?

Радагар пожал плечами не то с отважным, не то с обречённым спокойствием:

– Передай, что мы ждём подкрепления.

***

(Амархтон. Мглистый город)

В форт Первой когорты Сурка не пустили. По-походному одетый, с вещевым мешком и превосходной мельвийской секирой за плечами, сарпедонец долго стоял под воротами, мозоля глаза дозорным. Большинство воителей Морфелона не пришли проститься с приятелями-южанами. Многие испытывали стыд. Их уводили из Амархтона в час самой страшной беды, что когда-либо нависала над югом. Воины роптали, возмущались, порой негодование выливалось в грубую брань на наместника Кивея, казалось, вот-вот, и войско охватит бунт, как тогда на Площади четырёх фонтанов…