Наследство Найтингейлов - Кэтрин Коултер

— Это совсем не так.

Встав на цыпочки, Кэролайн поцеловала его в губы.

— Почему ты говоришь, что не терпишь женщин? — Она снова начала целовать его легкими поцелуями-укусами, которым научил ее Норт. — Мне всегда так хорошо с тобой. Ты заставляешь меня смеяться, вызываешь желание прикасаться к тебе, целовать тысячу лет, пока наконец я не состарюсь и не одряхлею.

— Ничего не понимаю, — признался он, возвращая Кэролайн ее поцелуи.

— Видишь ли, — пояснила Кэролайн, проникая языком сквозь его полураскрытые губы, — видишь ли, — снова повторила она, обдавая его теплым дыханием, — я единственная женщина для тебя. Не тревожься, Норт, я твоя судьба. Возьми меня, потому что я хочу стать и твоей любовью.

Глава 18

— Проклятие! — пробормотал он, опускаясь перед ней на колени. Кэролайн стояла неподвижно, ничего не понимая и пристально глядя на него.

— Подумай, сможешь ли ты принять это, Кэролайн? И если то, что я сделаю, потрясет тебя до самых твоих крошечных девственных пальчиков на ногах, знай, что именно о таком я мечтал едва ли не с нашей первой встречи.

И, не говоря ни слова, он резким движением поднял ее платье, нижние юбки и сорочку.

— Придержи их!

Кэролайн молча повиновалась, все еще непонимающе глядя на Норта. Теперь она осталась обнаженной, и он долго не мог насмотреться на ее белые бедра, сильные и упругие, на треугольник тугих завитков каштанового цвета и осторожно коснулся этих завитков кончиком пальца.

— Расставь ноги.

Кэролайн, охнув от неожиданности, подчинилась, тут же сообразив, однако, что теперь ее поза гораздо более устойчива.

— Ты уверен, что хочешь этого, Норт? — все же пролепетала она. — Смотреть на меня вот так? Ужасно смущает, честное слово. Никто в жизни не видел мою талию.

— Я смотрю не на твою чертову талию, а на то место, которое стану ласкать губами и руками. Боже, как ты прекрасна!

— Норт, но, наверное…

Его рот коснулся крохотного холмика, пока пальцы раскрывали ее, словно лепестки цветка, Кэролайн замерла и тут же, к своему полнейшему изумлению, ощутила дрожь, потрясшую ее с головы до ног. Колени подогнулись, и девушка рухнула на землю, утопив Норта в ворохе юбок. Он оказался на ней, прямо на ней, пристально глядя в подернутые дымкой глаза.

— Ты прелестна, — повторил он, целуя. И прежде чем Кэролайн успела сцепить руки у него за спиной, Норт быстро встал и уставился на нее сверху вниз.

— Я все время представляю тебя такой — юбки подняты до самой груди, живот обнажен. Да, да, ты постоянно стоишь у меня перед глазами. Но, знаешь, Кэролайн, ты гораздо красивее здесь, во плоти, чем в моих фантазиях. Мне нравится сочетание белых чулок и черных ботинок для верховой езды. Добавляет таинственности. Ну же, вставай, мы едем домой.

Он поднял ее и отступил, наблюдая, как Кэролайн дрожащими руками приводит одежду в порядок. Девушка была непривычно молчалива.

— Господи, — засмеялся Норт, — да ты и вправду смущена! Наконец-то мне удалось заставить тебя держать язык за зубами.

И тут же застонал, согнувшись от боли в три погибели — маленький крепкий кулачок врезался прямо ему в живот. Но Норт лишь ухмыльнулся и объявил:

— Мы поженимся на следующей неделе, в пятницу, хорошо? Хватит у нас времени, чтобы подготовиться?

Кэролайн подняла голову, заметила искорки лукавства в темных глазах, веселую усмешку в уголках красиво очерченного рта и покачала головой:

— Нет, я предпочла бы среду.

— Ох, Кэролайн, слишком длинный у тебя язык, но мне и это нравится. Ладно, помиримся на четверге. Придется найти епископа и взять специальную лицензию на брак, поскольку не стоит тратить время на церковные оглашения.

— Да, это несколько недель, верно?

— Месяц, три недели из которого викарий будет объявлять прихожанам о нашем намерении пожениться. Долго, слишком долго. Я хочу видеть тебя совсем обнаженной, чтобы бесконечно ласкать. Ты поднимешь для меня юбки еще раз?

— Норт!

— Как приятно хоть раз в жизни переговорить тебя, Кэролайн. Я привык проводить время в мрачном молчании, слушая, как остальные смеются и шутят, но сейчас, когда мы вместе, я наслаждаюсь, заставляя тебя краснеть и смущаться.

Он снова расплылся в улыбке, погладил Кэролайн по щеке и подал руку:

— Ну же, едем, Кэролайн, у нас еще полно дел. Осторожнее, тропинка очень крутая.

Только гораздо позже, ночью, ворочаясь без сна, в ненавистном одиночестве, Кэролайн сообразила, что мистеру Ффолксу ничего не стоит убить Норта, сделать ее вдовой и силой заставить жениться. Но нет, это чистый абсурд! Его попросту повесят за убийство! Она становится настоящей истеричкой! Разум затуманился от всех неожиданно восхитительных вещей, которые делал с ней Норт на берегу. Да, конечно, она смущена, потрясена, но не может забыть странного тепла, разгоравшегося внизу живота при одной мысли о том, как его губы касались ее, язык проник в рот… Господи! Что же произошло бы, не остановись Норт и продолжай ласкать ее ртом и руками.

В это время в Маунт Хок и Норту было не до сна. Он стоял в библиотеке перед своими любимцами, причем на лицах всех троих отражались одинаковые эмоции — недоверие, ужас, протест и полнейшее оцепенение.

— Какого дьявола здесь происходит, черт вас возьми? Я женюсь на Кэролайн Деруэнт-Джонс. Она станет новой леди Чилтон и вашей госпожой. Вы ее видели и знаете, что в ней нет ни капли алчности. Кэролайн согласилась выйти за меня замуж лишь из-за тех теплых чувств, которые питает ко мне. Хотите услышать, какого она мнения о вас троих? Ну, так я скажу: она считает вас безгранично изобретательными и сказала, что восхищается коварством и столь ярко выраженными творческими способностями.

— Дело не совсем в этом, милорд, — пояснил Триджигл, выступая вперед. — То есть не в алчности.

— Тогда в чем, черт возьми?

— Вот, — объявил Триджигл и вручил Норту тонкую книгу в алом кожаном переплете. — Пожалуйста, милорд, прочитайте. Это необходимо. Решение, которое вы принимаете…

— Я уже принял его, — бросил Норт, но все же взял маленький томик. — Какого дьявола вы мне это суете?

— Мы думали.., возможно, именно потому вы и позвали нас всех, — пояснил Триджигл. — Поэтому и сочли за лучшее подготовиться. Это заметки вашего прадеда, деда и, наконец, отца.

— Понятно, — с отвращением поморщился Норт. — Разве им недостаточно того, что они сочинили о короле Марке? Неужели им мало той проклятой измены, о которой они толковали с утра до вечера? И это сочинение должно помочь мне превратиться в такого женоненавистника, как и вы, старые безумцы? Предков моих уже поздно исправить, но послушайте внимательно: у меня нет с ними ничего общего, совершенно ничего. Ну а теперь убирайтесь, и немедленно! Кэролайн и я поженимся на следующей неделе, и если среди блюд свадебного обеда будет нечто, хотя бы отдаленно похожее на омерзительную сардинью голову, я собственными руками выпущу из вас кишки и повешу на первом же суку. Уж я позабочусь, чтобы никто из вас не действовал мне больше на нервы.