Чёрный хребет. Книга 2 - Алексей Дроздовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если бы всё было так просто, – говорю. – Я всем естеством ощущаю, что происходит нечто неправильное.
– Что мне для тебя сделать?
– Я не знаю...
– Постарайся успокоиться. Ты ни в чём не виноват, ты пришёл в мою комнату пока я спала и начал гладить меня по спине, очень нежно. Я совершенно точно уверена, что это был ты, пусть тебе самому так не кажется.
– Но я же спал...
– И гладил меня сквозь сон.
В ночи я вижу очаровательную фигуру Майры, сидящую рядом со мной. Не будь я настолько взвинчен, то прямо сейчас принялся бы её обнимать и целовать. Но в данный момент я даже подумать не могу, чтобы отправиться с ней в кровать.
Отчего-то кажется, что я недостоин даже прикоснуться к ней.
Странная мысль, но её не отогнать. Ощущаю себя грязным, жалким и при этом очень опасным. Единственное место, где я сейчас буду чувствовать себя хорошо – запертым в кладовке, чтобы я мог отправиться спать будучи уверенным, что моё тело, моя оболочка, не начнёт действовать сама по себе.
– Майра, – говорю. – Я тебя попрошу кое о чём, а ты постарайся воспринять это всерьёз.
– Я уже внимательно тебя слушаю.
– Мне надо, чтобы ты привязала меня к кровати. Так, чтобы я не смог развязаться самостоятельно.
– Зачем это?
– На случай, если провалы в памяти станут ухудшаться.
Хочу быть уверенным, что когда колесо моего разума в очередной раз угодит в выбоину, я останусь на дороге и не съеду в кювет. Что я никому не наврежу. Чувствую себя психом, когда говорю это.
Может быть, Майра права и я раздуваю проблему на пустом месте: многие люди ведут себя во сне странно. Мой отец постоянно нёс какую-то чушь. Однажды я увидел его идущим по коридору нашей квартиры с одеялом наперевес.
«Куда ты?» – спросил я его.
«Озоновую дыру в атмосфере прорвало, – говорит. – Надо заткнуть».
Это случилось у него под конец учебного года, когда он принимал у студентов экзамен по экологии. События дня сконцентрировались в его подсознании и вылились в ночные блуждания и бессмысленную логическую цепочку. Дыра в атмосфере – надо заткнуть – а чем заткнуть – одеялом, конечно же.
Так и со мной.
Мне очень сильно хотелось подойти к Майре и снова быть с ней, как в тот день, когда мы расставались. И я сделал это, пусть даже через сон.
– Ладно, – говорит девушка. – Я привяжу тебя.
Уходит в другую комнату и вскоре возвращается с мотком верёвки. Всё это она проделывает голая, а я смотрю на неё и любуюсь изящными изгибами тела. Самое время стать художником – с такой натурой-то.
– Вяжи покрепче, – говорю.
– Если я завяжу совсем крепко, у тебя на руках останутся синяки.
– Тогда завяжи крепко, но не очень.
Несколько минут Майра приматывает мои руки и ноги к ножкам кровати, а мне кажется, будто мы участвуем в какой-то игре. Странно, но мне это даже нравится.
– Сгодится? – спрашивает.
Пытаюсь пошевелиться – получается. Пытаюсь вырваться – не получается.
– Отлично, – отвечаю.
– Так на чём мы там остановились? – девушка ехидно склоняет голову на бок. – Теперь, когда ты связан, я могу насиловать тебя хоть всю ночь.
– Вообще не смешно, – говорю. – В данный момент я не герой-любовник, а жалкий и ничтожный сопляк.
– По-моему, ты даже жалкий и ничтожный – очень хорош собой. Ладно, спокойной ночи. Я ухожу дальше спать на подстилке, а ты кричи, когда захочешь выпутаться.
На том мы и расстались. Майра уходит в другую комнату, а я смотрю на её бёдра и обзываю себя последними словами. Устроил невесть что из-за какой-то ерунды. Прямо в этот момент я мог бы лежать с ней бок о бок и шептать ей на ухо приятные слова, а выбрал одиночество и подавленные желания.
Таков удел всех неудачников во всех мирах. Мы можем подобрать нужные слова лишь изредка, а во всё остальное время – нещадно тупим и не видим очевидного.
Заснуть связанным оказалось совсем не просто: долго ворочаюсь, пытаясь подобрать удобную позу, чтобы ничто не затекало, не чесалось, и не свело судорогой. Лишь через час мне, наконец, удалось отключиться и заснуть.
Лучина к тому моменту давно погасла.
Наутро я просыпаюсь с радостным настроением, однако на меня смотрит испуганное лицо девушки. В руках она держит копьё.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Ты пытался разгрызть верёвки ночью. Я никогда не видела такого безумного лица у живого человека.
От её слов меня прошибает холодным потом – не зря я попросил меня привязать. Провалы в памяти определённо становятся хуже.
– Я так сильно испугалась, что весь остаток ночи простояла тут с оружием. Опасаясь, что ты развяжешься. Даже не знаю, что бы я сделала, если бы ты и правда скинул верёвки.
– Я что-нибудь говорил?
– Ты не издавал ни звука, всё в полнейшем молчании. Это было даже страшнее, чем если бы ты сыпал угрозами и обещал убить всех вокруг.
Кажется, во всём виновата бордовая жемчужина. Я пока не знаю, что она делает, но именно после её появления мой мозг начал заедать, а пустое тело действовать само по себе, без приказа от центрального органа управления.
Вот почему старуха ничего мне не рассказала о Даре.
И это значит лишь одно – надо избавиться от жемчужины как можно скорее.
Глава 30
Никогда прежде мне не приходилось избавляться от жемчужин.
Раньше это казалось бессмысленным: зачем выбрасывать такие полезные вещи, если можно на ней заработать. Наверняка найдётся уйма людей, что отдаст всё своё имущество в обмен на одну из них.
Красная заживляет раны, жёлтая замедляет ход времени, чёрная позволяет высасывать годы из других людей. И только бордовая... только эта единственная, вредит, а не приносит пользу.
– Лети! – говорю.
Бросаю бордовый кругляш вниз со скалы. Смотрю, как маленький шарик удаляется прочь, летит вниз и прыгает по камням далеко внизу.
– Всё? – спрашивает Майра.
Вокруг меня – все мои друзья. Я пришёл сюда с
