Нежность по принуждению - Джулс Пленти

словно летим над землей, воздуха в легких катастрофически не хватает, но мне не страшно. Я резко распахиваю глаза и поворачиваюсь к нему: сосредоточенный взгляд, прилипший к дороге, заводит. Красивые пальцы ловко выкручивают руль, жестко вписывая «Ламбу» в повороты, а желваки на четких скулах подрагивают. Мы два оголенных нерва.

Данилевский резко сворачивает с главной дороги и гонит машину через какие-то кусты, нещадно портя идеальный глянец поверхности. Наконец, когда колеса завязают в мягком лесном настиле, бешеная поездочка заканчивается.

— Выходи, — бросает он мне хрипло и вновь одаривает вожделеющим взглядом.

Каждая клеточка моего тела дрожит. Данилевский никогда не казался мне настолько сексуальным, как сейчас, когда его съедает ревнивый гнев.

Я ступаю босыми ногами на рыхлую землю. Мы в какой-то лесопосадке, или типа того. Темно, и только включенные фары дают хоть какой-то свет. Ах да, еще поблескивает подол моего платья.

Он хватает меня за руку и вжимает своим телом в капот — теперь я зажата между его мощной грудью и бампером, который врезается в икры.

Его рука ложится на мой затылок, и пальцы запутываются в волосах. Данилевский рывком притягивает меня к себе и накрывает мой рот своими губами. Нежность вышла из чата. Поцелуй этот грубый, откровенный и развращающий. Данилевский покусывает мои губы и тихо стонет, все глубже проникая в мой рот языком.

— Да пошло оно все к черту, — рявкает он, прекратив терзать мой рот, срывает с себя бабочку и зашвыривает ее куда-то в кусты.

Данилевский хватает меня за талию и швыряет на капот, отчего железо подо мной жалобно громыхает. Он хватается двумя руками за мерцающий в полумраке подол и разрывает его почти до талии, а потом не менее первобытно срывает с меня трусики, которые с тихим треском превращаются в лохмотья.

Он проводит своими изысканными пальцами по моему лобку, а потом накрывает ими нижние губки, влажные от смазки. Я ерзаю и мычу от удовольствия — ниже пояса все пульсирует и тяжелеет от прилившей крови.

Продолжая смотреть мне в глаза и, грубо возбуждая меня рукой, Данилевский спускает брюки и своим мощным корпусом широко раздвигает мне ноги.

Я оплетаю его бедра ножками и скрещиваю щиколотки на мускулистых ягодицах. Мне в живот упирается каменно-твердый член. Я до слез хочу почувствовать его в себе. Прямо здесь, в ночном лесу, максимально грязно и без его БДСМ-изысков.

— Я так вас хочу, мой Господин, — шепчу я осипшим голосом, умоляя его сделать это со мной.

— Ты забыла, девочка, что моя и должна подчиняться. Я проучу тебя за дерзость.

Он входит в меня резким, тугим толчком. Глубоко, почти на всю длину. Я вскрикиваю от саднящей боли, которая пронзила низ живота, и вместо того, чтобы отпрянуть, только теснее прижимаю его к себе. Рус стискивает зубы и заглядывает мне в глаза, пока пикантная боль трансформируется в еще большее возбуждение.

Мы трясемся и смотрим друг на друга. Я не позволяю ему отдалиться, крепко сжав корпус бедрами, пока Данилевский глубокими, наполняющими толчками вбивает меня в капот. В ночной тишине хлопки наших влажных тел перемешиваются с громкими стонами и глухими ритмичными ударами моей попы о дорогое железо.

От его яростной долбежки я кончаю быстро и с утробным криком. Скребу короткими ногтями его пиджак и капаю слезами, разомлевшая от бешеной пульсации интимных мышц и того, что он все еще во мне.

Руслан упирается своим лбом в мой и дышит шумно и поверхностно — его грудь вздрагивает вместе с накрахмаленной до жесткости рубашкой.

Хватает меня за шею и шепчет горячо как умалишенный:

— Ты моя. Запомни это. Только моя.

Руслан может долго, и толчки возобновляются. Теперь они не такие быстрые и частые, и заставляют меня прильнуть к нему и закусить плотную ткань пиджака на плече. Я кончаю еще раз, и он с громким стоном изливается, все еще находясь во мне. Чувствую, как внутри меня разливается жидкое пламя. Это первый раз, когда мужчина кончает прямо там и без презерватива.

Он выходит и стряхивает последние капельки спермы мне на живот. Растирает свое семя, которое вытекает из меня, по моим же животу и бедрам, а потом подносит пальцы к моим губам.

— Открой рот.

Я послушно обволакиваю указательный палец губами. Слизываю языком все его частички и продлеваю то же самое со всеми пальцами.

Он целует меня в губы, и я обессиленно растекаюсь по капоту, опершись затылком о лобовое стекло, Руслан устраивается рядом, и мы лежим распростертые и опустошенные и смотрим в небо, где почти нет звезд.

— Это и было наказание? — спрашиваю с надеждой.

Мне до дрожи хочется стать для него кем-то, а не очередной игрушкой. Получить билетик в высшую лигу.

— Не совсем. Просто прелюдия к нему плюс мое большое желание тебя трахнуть, — усмехается он.

Какое-то непродолжительное время после секса Данилевский становится почти нормальным — перестает быть королем севера.

— Это было восхитительно, — выдаю, прислушиваясь ко все еще вздрагивающему телу.

— Так ты любишь пожестче? — вновь переходит в режим Доминанта. — Ты же сказала, что боишься боли.

— Такая боль в удовольствие. И ваши шлепки по попе тоже. Я просто не хочу плеток и всего такого, — сбивчиво объясняю я.

— Но хочешь Тему, — скорее, утверждает он, чем спрашивает.

— Я не знаю пока, — отвечаю честно, как мой Господин любит, — но вы прекрасно танцуете. Лучше его. И эти танцы мне нужны только с вами.

— У меня не было таких партнерш, как ты, — произносит Руслан, отщелкивая крышку портсигара, и я поворачиваю голову набок, чтобы полюбоваться им. Врезаюсь во взгляд, от которого сердце почти останавливается. — Но это не спасет тебя от наказания.

— Все что угодно, мой Господин, — улыбаюсь я дрожащими губами.

— Действительно, все? Арина, ты не в казино, чтобы идти в all in.

—Все, — отвечаю уверенно, увидев фанатичный огонек, вспыхнувший в