Лжец, лжец - Т. Л. Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои глаза горели от закипающего гнева. Кого я обманывала? Я застыла, когда ко мне пробрался мой собственный кузен.
Жалко.
— Эванджелина…
— А мой папа? Моя мама?
— Я думал, ты не хочешь о них знать.
— Теперь хочу, — огрызнулась я, но тут же жалею об этом. — Черт. Прости, — прошептала я. — Я знаю… Я знаю, что говорила это в прошлом, но это было тогда. Мне нужно знать сейчас. Теперь я готова.
Александр сделал глубокий вдох и поменял позу, чтобы сесть рядом со мной, прислонившись спиной к изголовью кровати. Его ответ звучал беспечно.
— Твой отец мертв. Его нашли повешенным на потолочном вентиляторе в его спальне.
— Думаю, некоторые монстры все-таки умирают, — мой голос звучал отстраненно, как будто он мне не принадлежал. — Как давно это было?
— Ровно через год после того, как ты сбежала.
У меня вырвался глухой смешок.
— С годовщиной меня.
Он хмыкнул.
Через мгновение я повернула голову, чтобы посмотреть кузену в глаза.
— А моя мама? Она… Она…?
Наступила долгая пауза, прежде чем он пробормотал:
— Я не знаю.
Страх и надежда липкой паутиной опутали мою грудь.
— Ты не знаешь?
Он покачал головой.
— Я не смог ее найти.
У меня за глазами появилась новая резь. Я закрыла их и легла на спину, зарываясь в подушку.
— Все в порядке. С ней все в порядке, — уверяла я его про себя.
— Эванджелина, — мягко сказал мой брат. — Ты же знаешь, я могу заставить его исчезнуть навсегда.
Я не открывала глаза.
— Просто скажи это слово.
При этой мысли пробудилось темное, жадное искушение, но я быстро погасила пламя.
— Как будто ты еще недостаточно сделал для моей семьи, — прошептала я, и предательская слеза скатилась по моим ресницам. — Однажды из-за нас тебя отправили в тюрьму. Я никогда больше не смогу так поступить с тобой.
— Эй, — пальцы коснулись моего подбородка, приподняли его.
Он терпеливо ждал, пока я посмотрю на него.
— Твоя мать была для меня больше, чем тетя. Она и меня растила какое-то время. Я бы убил ее брата снова, если бы мог вернуться, только сделал бы это раньше, пока он не выставил ее сутенеру, — его губы сжались в тонкую линию, голос понизился до мягкого рычания. — Я бы тоже сам убил твоего отца, если бы она не умоляла меня не делать этого.
У меня вырвался сухой звук.
— Ты говоришь так, словно можешь просто ходить и убивать всех, кто тебе не нравится.
— Не всех, — от опасного блеска в его глазах волосы у меня на затылке встали дыбом. — Только тех, кто причинил боль тем, кого я люблю, и им это сошло с рук.
Я прищурилась, изучая его лицо. Новые шрамы покрывали его кожу: два рассекалм левую бровь, один пересекал нижнюю губу. Татуировки на его шее почти скрывали неприятную отметину под челюстью.
Я сглотнула.
— Александр. Что ты задумал? Почему кажется, что все тебя так боятся?
Его губы дернулись, но в выражении лица не было ни капли юмора. Только темные, глубокие тени, из тех, что преследовали мечты маленьких девочек.
— Не беспокойся обо мне, маленькая кузина, — лениво сказал он и положил голову на спинку кровати. — Я сделал свой выбор, как и ты сделала свой, — он осматривал спальню, прищурив глаза. — Кстати, о выборе…
Его внимание остановилось на фотографии Истона, которому, вероятно, не больше десяти лет. Айзек улыбался рядом с ним, говоря что-то, что рассмешило Истона. Они выглядели такими беззаботными, такими счастливыми. На фотографии запечатлен момент, частью которого я никогда не смогла бы стать.
— Можешь догадаться, какие мысли пронеслись у меня в голове, когда я сначала подошел к твоему окну и увидел пустую комнату? — его взгляд скользнул по моему. — Хочу ли я знать, почему ты спишь в постели своего нового брата?
Я закусила губу, все еще глядя на фотографию.
— Наверное, нет.
Мой кузен наклонил голову, и я заставила себя снова посмотреть ему в глаза. Беспокойство проступило в напряженных морщинах на его лице.
— Он хороший, Александр, — мой голос сорвался. — Такой хороший.
На этот раз, когда его губы приподнялись, этого достаточно, чтобы показать ямочку на правой щеке. Улыбка преображала все его лицо из опасного в нежное.
Его большой палец покгладил меня по щеке.
— Кто теперь размяк, маленькая кузина?
Я улыбнулась.
— Заткнись.
Он хихикнул, вздохнул и встал.
— Мне нужно идти.
— Я знаю, — я поднялась с кровати. — Господи, ты стал огромным. Высокий и накачанный.
Он ухмыльнулся, но выражение его лица так же быстро снова стало серьезным.
— Не забудь о моем предложении, Эванджелина. Я серьезно. Если ты передумаешь, ты же знаешь, что я помогу, верно?
Я отвернулась, чтобы скрыть новые слезы, грозящие вырваться наружу.
— И ты знаешь, мне никогда не понравилось бы, если бы ты делал это для меня.
Он кивнул, обнял меня и притянул к себе для еще одного из своих смертельных объятий, которые никогда не менялись в моем кузене. С тех пор, как я была маленькой, я помнила, как он обнимал меня, как будто это могло быть в последний раз. Как будто он мог никогда больше меня не увидеть. И я думала, с такой жизнью, как у нас, он мог бы и не делать этого.
Мой голос сорвался, когда я сказала:
— Кстати, теперь я Ева.
Он отстранился, чтобы посмотреть на меня, нахмурив брови.
— Ева?
Я кинула, и он криво улыбнулся мне.
— Мне это нравится.
Скрипнул пол, и в спальню проник луч света.
Моя голова повернулась на звук. Сердце подскочило к горлу.
Истон стоял в дверном проеме, его глаза потемнели, когда он переводил взгляд с меня на Александра. Ужас захлестнул меня, когда я поняла, что все еще крепко обнимала его.
Щелк-щелк, щелк-щелк.
— Полагаю, на этом этапе мне нужно разбудить Еву перед школой, — голос Бриджит разнесся по лестнице, становясь все ближе. — Конечно, она сейчас в коме, если все еще спит.
Мой кузен отпустил руки.
Я открыла рот.
— Истон… — его имя произнеслось едва слышно.
Челюсть Истона сжалась, но он ничем не выдал себя, медленно отвечая, все еще глядя прямо на меня:
— Она встала.
— Ты уверен?
— Чертовски уверен.
Мое сердце стучало в ушах от того, насколько близко теперь звучал
