Сексуальный фастфуд. Физиология отношений глазами женщины - Екатерина Вячеславовна Макарова

Это одна сторона связи вины за свою сексуальность и блокировки «Быть сексуальной нельзя быть проституткой».

Есть и другая. И связана она со взаимоотношениями с мамой, у которой собственная сексуальность не выражена, заблокирована, и которая, с одной стороны, стимулирует развитие женских качеств у своей подрастающей дочери, а с другой — осуждает это так же, как в ней самой это осуждала ее собственная мать.

В результате женщина стесняется своих проявлений, испытывает чувство вины за собственную сексуальную некомпетентность (ей стыдно, что она такая неумелая и не знает того, что знает проститутка), а с другой стороны, она не хочет быть проституткой, потому что в ее сознании записано, что быть проституткой плохо.

И раскрывать себя, учиться сексуальному взаимодействию она не может (заблокирован канал), чтобы не быть похожей на падшую женщину. Даже робкие шаги в сторону освоения чувственности она сделать не в состоянии, ведь ей так не хватает навыков проститутки.

Данная разновидность чувства сексуальной вины также классифицируется как вина перед папой за то, что у меня есть пися. Ведь первый опыт девушки сравнения себя с проституткой пришелся именно на жизненный момент проявления ее телесных признаков женственности.

Завершают наш обзор различных типов сексуальной вины рекомендации по работе над собой, которые должны помочь вам справиться с этим деструктивным переживанием.

Вам понадобится блокнот и ручка.

Для начала нам стоит задуматься. Что общего у всех состояний вины? За то, что мои руки неудержимо тянет к самоудовлетворению, за то, что мое тело такое, за то, что мои мысли какие они есть?

Все эти ваши переживания объединяет следующее: вы испытываете то, что должны.

Самоудовлетворение, мастурбация — следствие работы вашего полового влечения и сексуальных фантазий, — свойственно 95 % взрослых людей по данным различных опросов.

Самоудовлетворение — это часть нашей интимной жизни, которая при нормальном психосексуальном развитии личности должна являться к нам в пубертате и сопровождать нас до периода инволюции.

Тело наше такое, какое получилось, какое стало, какое сформировалось в результате развертывания генетической программы и образа жизни. Оно такое, каким должно было быть по наследственной задумке.

Вид и форма нашего тела и отдельных его частей, запахи, которые тело распространяет, звуки, которые оно издает, все возможные телесные проявления — это то, как выглядит обычное тело человека, в данном случае ваше.

Тело такое, какое должно быть. Оно не может быть другим.

Представьте себе строителя, который складывает из кирпичей здание в форме квадрата. У него получаются ровные стены, резкие выступы под прямым углом, прямоугольные дверные и оконные проемы. И вот строитель смотрит на свое творение и испытывает чувство вины от того, что здание получилось таким угловатым, нигде нет ни одной плавной линии или округлого изгиба.

Позвольте, но вы же изначально строили здание с углами и прямоугольной формы, оно и не могло получиться другим! Оно такое, каким должно было быть с самого начала!

Наши мысли — это порождения различных комбинаций впечатлений об окружающем мире, которые рождаются специально и непреднамеренно в нашей голове целым потоком. Никто, кроме нас, не знает и не может узнать, отчего у нас возникла та или иная мысль, каково ее значение и к чему она приведет. Наши мысли не могут повлиять на партнера и окружающих людей, не могут вызывать мировые катаклизмы, не могут отразиться на судьбе другого человека. Мы не обязаны отчитываться за них.

Мы выбираем, как нам жить. А какая работа все время предварительно происходит в нашей голове — это наше личное дело. Из многих возможностей и вероятностей мы выдергиваем нужную нить, чтобы соткать из нее то полотно жизни, какое считаем нужным. А те обрывки мыслей, что явились в глубине сознания непрошенно, не были додуманы до конца по причине своей нереалистичности, откинуты и забыты — это информационный шлак, о котором точно не надо знать никому, а тем более испытывать чувство вины.

Наши мысли такие, какие должны быть, когда сознание перебирает множество вариантов, чтобы выбрать один, самый приемлемый и желательный. Наши мысли произросли в мозгу без нашего разрешения, но из них перейдет в решение и действие, мы выбирали сознательно.

Любая мысль — это как рабочая версия при обсуждении генеральной линии жизни. А вот то, что мы выносим на поверхность и отпускаем в окружающий мир, — это как конечный утвержденный вариант. Должно у нас быть множество версий себя, прежде чем мы выберем одну? Конечно, да.

Итак, мы подошли к тому, что чувство вины, которое возникает в ответ на сличение самого себя с родительской системой ценностей, имеет довольно интересный характер. В нашем сознании есть определенная ценностная конструкция, которая перешла по наследству от родителей. И есть свой собственный робкий, хрупкий росточек ценностей и установок, который не может пробиться к свету в тени родовых правил и канонов.

Этот стебелек — мы сами. После анализа собственной вины выходит, что могучее родовое древо не принимает наш росточек со вкраплениями новой породы и свежих плодов.

Родительская система ценностей — против нашей.

Древо против росточка.

Чувство вины возникает тогда, когда новая поросль уж очень не похожа на материнский ствол. Что же это такое из нас выросло, что оно такое неудобное, неровное, по-другому выглядит? Совсем не как то могучее дерево, которое питало нас соками жизни, пока мы были маленькими.

Причина вины в нашей непохожести. Мы отчаянно боремся за свое право на уникальность, но при этом изо всех сил стараемся подравнять новую крону под форму могучего древа предков.

И чувство вины возникает от предположения, что тот вид, который имеет наш росточек, не будет принят родительским древом.

Получается, если все виды сексуальной непохожести объединить общей причиной, то мы получим вину за то, что мы не такие, отличаемся, потому и боимся, что древо, когда распознает чужеродное семя, отринет его.

Наша вина — это порождение страха неприятия родовой системой новых ценностей.

Я такая, какая есть. Я дрожу как осиновый лист, но пытаюсь сохранить идентичность. Мое тело такое, какое должно быть, проявления тела такие, какими должны быть, мысли — мои собственные! Но почему я должен извиняться за то, что я такой?

Белая ворона перед стаей черных сородичей разве просит прощения за то, что она не черная? Нет! Стая ее либо принимает, либо нет.

Человек — не ворона, и его семья, общество — не стая. И если меня принимают, это, бесспорно, дает мне большую поддержку и надежду. Но если они отвергают меня, что будет со мной?

В