Сексуальный фастфуд. Физиология отношений глазами женщины - Екатерина Вячеславовна Макарова

который обидится, если узнает, что у дочери есть пися и что она взрослая, догадается, что у нее может быть жизненный опыт и некоторые знания и начнет обвинять ее в очевидном.

Таким образом, часто за личностью супруга стоит родитель, который взирает суровым оком на художества своей заблудшей дочери и строго грозит пальчиком: «Я слежу за тобой! Я вижу из окна, как ты зашла за кустики якобы пописать, а сама рассматриваешь там то, что у тебя в трусиках».

Следующая причина сексуальной вины — ответственность за сексуальную провокацию, повлекшую за собой насилие или попытку насилия. Ты сама во всем виновата! Почему никого не изнасиловали, а тебя изнасиловали?

В советское время (да и сейчас частенько) в судах открыто разбирались вопросы деталей насилия, какие позы и действия были применены, какие инфекции занесены. И травмирующий девушку опыт становился достоянием ее родителей, официальных лиц, всех присутствующих на суде (со стороны насильника, например). Родители девушки могут сопровождать поступающую информацию комментариями, типа: «Дрянь, опозорила всю семью!» Родственники насильника могут подлить масла в огонь во время перерыва: «Поделом тебе, не будешь, где не надо, шляться!»

Вина за собственную несуществующую провокацию порождает безынициативность во время интимного таинства, страх показать свою реакцию вообще и удовольствия в частности, открыть свои сексуальные желания.

Сексуальное насилие — это особое состояние, которое является преступлением и угрожает жизни тем, против кого оно направлено. Сексуальное насилие — это не жизненный опыт, это травма, катастрофа! И ликвидировать ее последствия лучше всего с психологом! Самоанализ и какие-то мероприятия по спасению утопающих своими собственными руками могут и не подействовать.

Статистика про случаи перенесенного насилия слишком разнится, но я считаю наиболее реалистичными цифры — 15 % взрослых женщин. И даже такой скромный вариант — слишком мало, чтобы быть правдой. К сожалению, это очень распространенная ситуация.

Насилие часто контейнируется[9] женщиной в одиночку, без профессиональной помощи, с осуждением окружающих и с переживанием вины за несуществующее собственное подстрекательство.

Женщина переживает, что в ее поведении был какой-то нюанс, который привлек насильника. Вот как будто она сама в глубине души хотела этого, просто не осознавала. Поэтому чем-то вызвала сексуальную агрессию.

И это не обязательно может быть короткая юбка красного цвета у девушки, которая в одиночку пересекала лесополосу в темное время суток. Женщина может «подозревать» у себя буквально всё. Как она посмотрела на насильника, как она дышала, как она не слишком сильно кричала, как она почувствовала возбуждение (это физиологичная реакция, может проявиться и неподконтрольно ее протестующему против насилия сознанию и даже вопреки ему).

Выводы из этой ситуации самые печальные. Мое тело плохое, потому что привлекло насильника, возбудилось и предало меня своей реакцией. Я плохая, потому что попала в такую ситуацию. Я сама всему причина. Я виновата, что я такая.

То есть, разбирая эту многочленную ситуацию на одночлены, мы сталкиваемся все с той же формулой. В процессе насилия у меня были какие-то реакции, которые выдали мою сексуальность, значит, я виновата. И это снова, к сожалению, видоизмененный вариант вины перед папой за то, что у меня есть пися.

И, наконец, завершают наш обзор комплексы совершенства. В сексе я должна быть как порноактриса: эстетична и технична. У носительниц такой идеи амбивалентное восприятие собственной сексуальности. Я — проститутка. Я — не проститутка. Как проститутка я должна быть на высоте. Но я не проститутка, поэтому всем своим деревянным видом это покажу.

Происхождение такой конфигурации мыслей снова отсылает нас в пубертат и раньше. Изначально, девочка усваивает идею, что быть проституткой — это плохо, хуже этого и быть ничего не может.

Ситуация, когда соседская девушка принарядилась и пошла на свидание, а местный дед вслед ей кинул диагноз: «Проститутка!», — слишком распространена, чтобы удивлять нас своей необычностью. И этот же дед за завалинкой тайком перещупает всех дворовых девчонок, которые не сумеют от него убежать, тем самым создавая ситуацию детского злоупотребления, провоцируя разрушение чувства интимности и защищенности у девочек и расширения диапазона сексуальной приемлемости в зрелом возрасте.

То есть весь травмирующий опыт идет из одного двора.

И девочки, которых дед пытался «ущипнуть» за попку и которые слышали, как он повзрослевшую соседку заклеймил проституткой, усваивают некую связь: сексуальность — проститутка — плохо.

И даже если девочкам повезет, и к возрасту их девичества этот похабный дед уже перейдет в мир иной и не будет тревожить невинность юных созданий, все равно в их сознании западет идея «сексуальность у проституток, и она плохая».

А если этот дед — не просто какой-то всеми осуждаемый асоциальный дворовый элемент, а твой собственный дедушка, дядюшка, отец?

«Когда мне было 16 лет, у нас гостил друг моих родителей. Однажды за столом, когда мои родители еще не подошли, он сказал мне, что у меня уже грудки прорисовались и назвал меня “проституточкой”».

К сожалению, то, что должно было «прорисоваться» у пубертатной девочки сначала отмечается с некой долей поощрения (взрослый дяденька заметил и, распуская слюни удовольствия, описал), и тут же клеймится самым ужасным словом, которое может вообразить себе девочка.

«В юности, в 20–21 год, когда я только делала первые сексуальные эксперименты, я многого не знала, очень стеснялась и часто избегала сексуальных контактов. Мне не хватало опыта. Я думала, что достаточный сексуальный опыт есть только у проституток».

«Мы были в постели, я его не ощущала вообще, ничего я не получала, и здесь я ощущала Вину, что я не девственница и не могу ему принести удовольствие. Мне стыдно, что с совершеннолетия сама себе могу сделать оргазм и жалею, что я знаю про оргазм, и нет яркости ощущения с мужчиной».

«Это ты проститутку вырастила!» — кричал отец, в пьяном угаре избивая мать… Сексуальность девушки стала виной: избиения матери, алкогольного срыва отца. Девушка стеснялась ее проявлять, потому что не хотела стать виновницей разрушительных последствий, которые за ней последуют.

«Когда я делаю минет, испытываю смешанные чувства…что это как бы нехорошо, что проститутки и шлюхи это делают, что приличные женщины не ведут себя так. И из-за этого испытываю чувство вины перед самой собой. Ну и думаю, а что мужчина обо мне подумает. Во время секса-то ему все приятно и нравится, а что после будет думать, как относиться?»

Вот вывод из той информации о проститутке, что вынесла девушка. Иметь проявления зрелой сексуальности предосудительно и попахивает проституцией. Но завлечь мужчину и адекватно участвовать в сексуальном акте нельзя без навыков проститутки.

Как быть? Быть проституткой или не быть, чтобы