Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

Ещё один порабощённый им человек уже приводил в себя Кая Зулэйна, хотя, как выяснялось, удерживать контроль над Шарффом было непростой задачей. Этого человека обучали сопротивляться вторжению в разум, и хотя по сравнению с тем, через что приходилось проходить адептам Тысячи Сынов, его подготовка была самой базовой, но она дополнялась врождёнными способностями, и благодаря этому его воля так и норовила ускользнуть из-под власти Атхарвы. Его попытки вырваться из-под контроля были безыскусными до смеха,  но ему помогала его соратница, а та была хитрой лисицей.

По лицу Ахарвы слезами стекали капельки пота. Хотя заполучить контроль над смертными и было несложно, удерживать его через пси-защищённый пермакрит и без возможности видеть своих рабов требовало огромных усилий.

У двери его камеры возник силуэт. Это был человек в сером табарде с эмблемами в виде молний и грубого изображения пикирующего хищника. По бледному лицу солдата катились слёзы, а его рука дрожала от усилий, которые он прилагал, сопротивляясь контролирующему его Атхарве.

– Теджас, не пытайся с этим бороться, – сказал Атхарва. – Тебе не хватит сил.

Теджас Дозня проходил в Уральских Властителях Бури шесть лет, и его три раза оставляли без повышения. Слишком безрассудный, утверждали его командиры, и это кое о чём говорило, учитывая, что их полк прославился выпрыгиванием из абсолютно исправных летательных аппаратов, когда единственным, что мешало тяготению поставить неизбежную точку в существовании хрупких тел бойцов, были хлипкие гравишюты. Теджаса прикомандировали к Легио Кустодес с тем, чтобы поддерживаемая преторианцами Императора дисциплина умерила его безрассудство, но его обида на то, что его держат на вторых ролях, лишь крепла. Кончилось тем, что она практически вопияла о том, чтобы её использовали как рычаг для взлома его разума и установления над ним контроля.

Вскрикнув от бессилия, Теджас прижал перстень-идентификатор кустодия к пластине замка, и дверь скользнула в стену камеры. Кольцо, срезанное с руки мертвеца, работало как мастер-ключ, и это свидетельствовало о заносчивости Легио Кустодес: они даже не задумывались о возможности того, что один из их драгоценных перстней попадёт во вражеские руки.

Атхарва встал на ноги плавным движением, как разворачивающая свои кольца змея, которая поднимает голову, готовясь поразить свою добычу. Он шагнул из камеры и задохнулся от незабываемого удовольствия, ощущая нарастающую вокруг него энергию Великого Океана. Пси-демпферный ошейник на его шее треснул и разлетелся на части, как будто его скрутили в жгут невидимые руки. Его остатки забарабанили по полу, и Атхарва расхохотался, чувствуя, как течения и волны Великого Океана спешат наполнить его тело.

– Теджас, кольцо, будь так любезен, – произнёс Атхарва, протягивая руку.

Охваченный ужасом Теджас уронил перстень на ладонь воина Тысячи Сынов, и тот поднял его к губам, словно для поцелуя. Мелькнул язык, очищая кольцо от крови, и чувства Атхарвы затопило насыщенным, изобилующим генетическим материалом букетом самой сущности кустодия. Мастерство генетика превратило её в настоящую амброзию.

– О, Теджас, это воистину чудо, – воскликнул Атхарва. – Что за тайны можно раскрыть, если её изучить? Что за диковины и чудеса сработал бы мастер, подобный Хатхору Маату, обладай он подобной палитрой гения?

Теджас не ответил, и Атхарва вернул ему девственно чистое кольцо. Он положил свою неестественно большую руку на плечо порабощённого им солдата, вкладывая в его сознание образы пяти воинов. Пяти. Это все, от кого будет прок – из двенадцати. Какое расточительство!

– Теджас, я хочу, чтобы ты освободил этих людей и только их одних, – сказал Атхарва.

Солдат закивал, его распирало от потребности выполнить это распоряжение и от ужаса, который вызвали у него его собственные действия. Хотя он и прикладывал всю свою силу воли, чтобы вырваться из-под контроля, шансов у него было не больше, чем у листочка перед лицом урагана. Он побежал к другим камерам, и Атхарва, проводив его взглядом, воспарил разумом на средние уровни Исчислений, наиболее подходящие для усиления его способностей к био-манипуляциям. Распознавательные органы за задней стенкой его гортани изо всех сил пытались проанализировать содержимое крови кустодия, хотя не стоило и надеяться, что им удастся разобраться в столь совершенном творении. Тем не менее, тех проблесков понимания, которые им удавалось ухватить, могло оказаться достаточно.

Хотя по части умений, относящихся к епархии Павонидов, Атхарва не мог сравниться с Хатхором Маатом, он владел искусствами этого заносчивого Братства на достаточном уровне, чтобы выполнить все те вещи, которые потребуются для побега из этого узилища.

При условии, что Тагор не убьёт Уттама Луну Хеша Удара слишком рано.

Кулаки и локти, колени и стопы. Сражение выглядело размазанным пятном, в которое сливались оглушительные удары кулаками, костоломные пинки ногами, и титанические столкновения тел. Два воина, чьи организмы мастерски доработали, чтобы довести бойцовские качества до пика возможного, налетели друг на друга, поддерживаемые яростью, нейро-кортексными имплантатами и искуснейшими генетическими манипуляциями, которые стояли по обе стороны от разделяющей их черты верности.

Тагор дрался, оскалив зубы, с выпученными от бешенства глазами. Он бился, отбросив осторожность, даже не думая себя сдерживать, и чихать он хотел на ранения или смерть. Уттам Луна Хеш Удар сражался чётко, изящно, используя сложные в исполнении разящие удары прямиком из боевых кузниц Легио Кустодес.

Два воина-противоположности. Два бойца, натренированные нести смерть абсолютно разными способами.

У Уттама была броня, у Тагора – лишь голая кожа, и он истекал кровью.

Между ними валялась сломанная алебарда гвардейца. Её древко треснуло в кулаке Тагора, как спичка. Клинок шипел и плевался под моросью, сыплющей с крыши пещеры. Тагор крутнулся вокруг Уттама и пнул кустодия пяткой под колено. Уттам закряхтел от боли, оседая вниз, но успел блокировать последовавший за этим удар коленом в лицо, поймав его своими латными перчатками. Кустодий извернул захват, так что Тагор волчком полетел с ног, и, вскочив, обрушил свою стопу вниз, чтобы раздробить череп Пожирателя Миров.

Тагор откатился и, приподнявшись, ткнул кулаком сбоку в бедро Уттама. Броня треснула, и кустодий упал на колено, парализованный пришедшимся по нерву ударом. Кросс с правой сорвал с него шлем, а апперкот опрокинул на спину. Тагор закрутил ноги "мельницей" и, вскочив, бросился на упавшего кустодия, прыжком взмывая в воздух. Уттам встретил его гвоздящим ударом кулака сверху вниз, и Тагор врезался в пол, как рухнувшая Грозовая Птица. Пожиратель Миров откатился вбок, уходя от предсказуемого костоломного удара локтем в голову, и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы встретить бросившегося на него кустодия.

Они сцепились, как уличные забияки во время свалки, молотя друг друга по почкам, сплетая и расплетая ноги в поисках захвата, который повалил бы противника на землю. Железные пластины, прикрученные к голове Пожирателя Миров, плевались крупными красными искрами, вкачивая в его кровь стимуляторы и подхлёстывающие злость медикаменты и посылая электрические импульсы к "центрам ярости" его мозга. Гнев Тагора, копившийся с момента его заточения в тюрьму, приближался к критической массе, и эта схватка пришлась как нельзя кстати, чтобы выпустить его наружу.

Сначала преимущество было за Уттамом. Каждый удар Тагора приходился в броню, которая была выкована вручную искусными мастерами оружеен под хребтами Анатолийского плоскогорья. Уттам же молотил по незащищённой плоти, и костяной щит грудной клетки Тагора треснул чисто от силы ударов. В живот Пожирателя Миров влетел апперкот, и он ухнул, как сваебойная машина. Он дрогнул лишь на кратчайшее мгновение, и всё-таки это была брешь в его защите.

Уттам скрутился, впечатывая свой локоть ему в челюсть. Изо рта Пожирателя Миров полетели кровь и зубы. Уттам приблизился, чтобы его добить, но для такого крепкого орешка как Тагор боль была всего лишь ещё одной разновидностью допинга. Пожиратель Миров выплюнул зуб, и поймал кулак кустодия в свою ничем не защищённую ладонь. Потом перехватил в полёте второй и саданул лбом в лицо Уттама, сломав нос и раздробив обе скулы. Кустодию понадобилось мгновение, чтобы проморгаться от ослепившей его крови, но этот миг был всем, в чём нуждался Тагор.

Его окровавленный кулак врезался в грудь Уттама, ведомый яростью и чувствами преданного.

Разлетелся вдребезги керамит, прогнулся адамантий, проломилась кость.

Энергия, импульс и сила Тагора вогнали его кулак глубоко в грудь кустодия, и Пожиратель Миров испустил первобытный победный рёв. Его рука зарывалась внутрь, раздвигая плоть и кровь, пока его пальцы не сомкнулись на твёрдой, как железо, кости.