Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В этом нет никакого смысла, – высказалась Хирико.
– А это и не обязательно, – ответил Кай. – Но что обещано, то обещано.
– Тебе так хочется здесь погибнуть?
Кай обдумал вопрос, спрашивая себя, действительно ли ему хочется умереть. Он был бы рад освободиться от кошмаров и постоянного чувства вины за то, что остался в живых, но был слишком малодушным, чтобы пойти на смерть с такой лёгкостью. Или же дело было в его стойкости, благодаря которой он продолжал бороться за жизнь и за возможность доказать, что он выжил не зря?
– Нет, – в конце концов сказал он, когда понял ответ. – Я не хочу здесь погибнуть.
– Единственный способ остаться в живых – это передать мне сообщение Сарашиной, – заверила его Хирико.
– Ты ошибаешься, – ответил Кай, не зная, почему он так в этом уверен. – Я намерен доставить его по адресу.
Хирико покачала головой:
– Прежде тебя убьёт Сатурналия.
4Последки неистовствовали, но чего ещё стоило ожидать после такого мощного псионического выброса, как тот, что сопровождал прибытие Алого Короля? Магнус собственной персоной появился на Терре, покрыв расстояние в половину Галактики, и у Эвандра Григора не хватало воображения, чтобы представить, каких энергозатрат стоил ему подобный трюк.
Как он это сделал?
Да, Магнус был примархом, но даже богоподобное создание, столь искушённое в сферах псионики, безусловно, имело свои пределы. Григора не был осведомлён ни об одной псионической дисциплине, которая позволила бы переместить физическое тело индивидуума на такое огромное расстояние. Так как же Магнус это проделал? Согласно легендам, открытие порталов в пространстве и времени входило в число умений когносцинтов, но даже в самых нелепых байках говорилось лишь о путешествиях с одной стороны планеты на другой. Для перемещений между мирами требовался самый выдающийся разум из всех, что только видела Галактика...
В своё время Григора говорил Зулэйну, что когносцинтов уже не осталось, но не мог ли Император создать ещё одного в лице Магнуса? Может, это он был тем, с кем Зулэйн повстречался в своём сновидении?
Но перенестись с Просперо на Терру!
Такое деяние говорило о могущественном чародействе, и если Магнус распечатал эту запретную дверь, Империуму это не сулило ничего хорошего. Как Григора уже сказал Каю, такое вопиющее пренебрежение декретом Императора могло быть наказано только одним способом.
Последки ревели и неистовствовали, как жесточайший ураган, в них бушевали концентраты кошмаров и собранные воедино виде́ния тысяч травмированных астро-телепатов. Сотни их были убиты псионической ударной волной, эхо которой ещё отдавалось в планетарном эфире, у сотен же других способности уже никогда не восстановятся в полном объёме. В любое другое время произошедшее сочли бы бедствием, но в разгар полномасштабной гражданской войны это было ничем иным, как настоящей катастрофой. Город Прозрения, по сути, ослеп. Григора оценил насмешку судьбы, но лорд Дорн был далёк от того, чтобы счесть случившееся забавным.
Переживать заново кошмары целого города было задачей не из простых. Криптэстезикам приходилось ещё раз проходить через все те мучения, которые выпали на долю их коллег. Шепчущие камни истекали багрянцем нематериальной крови, насыщенной гнетущими образами и самыми чёрными страхами тех, чью психику они спасли от чрезмерной нагрузки. Водопад света из встроенной в свод решётки из пси-кристаллов сливал эту жуть на Григора, и как бы он ни укреплял себя ритуалами отстранения и защитными мантрами, всякий раз, когда в мареве остаточных энергий обретал форму новый кошмар, он не мог сдержать слёз.
Он видел близких, жестоко разлучённых друг с другом, шипастые ужасы и ползучих тварей. Сны людей о том, что их бросают, кошмары, полные страданий, и страх отверженности. Полученные в детстве травмы, переживаемая заново боль и воображаемые ужасы, которые были несопоставимы ни с чем. Всё это и многое другое сочилось из шепчущих камней, как гной из раны. Город Прозрения снова станет дееспособным, лишь когда из него будет изгнан последний след полученных его обитателями травм. И лишь криптэстезики обладали умениями, которые позволяли это сделать.
Задачей Григора была очистка города от энергии из транс-зала Хора Примус. Её возложил на него сам Немо Чжи-Мэн. Его распоряжение было простым:
– Заставь кошмары уйти.
Легко сказать, да трудно сделать.
Внутри Аник Сарашиной содержалось такое огромное количество уничтожившей Хор Примус энергии, что её частички проникли в коллективную психику обитателей Шепчущей Башни. Бесконечно малые фрагменты её задачи застряли в разумах всех, кто слышал ту пронзительную песнь искушения. Эти частички были поглощены шепчущими камнями.
А оттуда они просочились в мрачное царство криптэстезиков.
Для тех, чей разум не был настроен на тайную Систему, лежащую в основании Галактики, подобные отрывки были бы бессмыслицей, спутанной мешаниной хаотичных образов, абсурдных метафор и разношёрстных аллегорий.
Но Григора знал, что к чему, и видел отсылки к Системе в каждой наводящей ужас картине, выуживаемой им из Последков, как будто сумасшедшие и пророки, рассеянные по всей Галактике, излили весь свой бред и все свои грёзы в едином могучем выкрике. Система была тут, прямо у него перед носом, и ключ, необходимый для раскрытия тайны, которую он изучал всю свою взрослую жизнь, был спрятан в разуме Кая Зулэйна.
Сарашина сказала, что она передаёт предупреждение, но кому? И что это за предупреждение такое, что его предпочтительнее запрятать в разуме искалеченного телепата, а не выкрикнуть во всё горло с самой высокой крыши?
Суть дела скрывалась прямо тут, в кошмарах астропатов башни, и Григора был намерен до неё доискаться. Нейролокуторам Легио Кустодес никак не удавалось извлечь наследие Сарашиной из головы Зулэйна, но Григора был уверен: что бы ни появлялось тогда в Шепчущей Башне, его секреты находятся здесь, в Последках.
И то, что Григора до них докопается, было лишь вопросом времени.
XII
Враг Внутри / Заносчивое Братство / Сдержанное Обещание
1Хотя броня и защищала от царящего под горами холода, Уттам Луна Хеш Удар чувствовал, как коварный озноб исподволь пробирает его до самых костей. Он следил за манёврами смертных солдат, которые вели раздатчик питания по мосту к парящему острову в сердце Кхангба Марву. Из погружённых во мрак потолочных расселин сыпала морось дождя, и на клинке его алебарды собирались капельки влаги. Они сразу же испарялись её силовым полем, шипя так, словно в воздухе плавали змеи. Из-за этого энергозапас будет истощаться быстрее, но с другой стороны, если он окажется в окружении врагов, те мгновения, которые займёт включение поля, могут стоить ему жизни.
Сумант Гири Пхальгуни Тиртха стоял рядом с Уттамом, его алебарда тоже шипела во влажном воздухе. Он смотрел вверх, и по золотым пластинам его шлема слёзами катились капельки воды.
– Дождь под горами, – заговорил он. – Никогда не видел ничего подобного.
– Это из-за холода на поверхности, – ответил Уттам. – Не всё ли равно?
– Гора плачет, – сказал Тиртха.
– Что?
Тиртха пожал плечами, как будто он стеснялся продолжать.
– Давай, выкладывай, – сказал Уттам. – Что тебя беспокоит?
– Я читал хроники Кхангба Марву, – ответил Тиртха. – В них говорится, что гора плакала в день побега Заморы.
– Сегодня не удерёт никто, – сказал Уттам. – Не из-под нашего надзора.
– Как скажешь, – согласился Тиртха. Хотя его лицо скрывалось под визором шлема, его телодвижения говорили Уттаму, что его напарника не оставляет тревога.
– Пошли, – позвал он. – Не позволим, чтобы случайные совпадения в виде подземных осадков помешали воинам Легио Кустодес исполнять свои обязанности.
– Безусловно, – откликнулся Тиртха. Солдаты уже заводили раздатчик питания на тюремный остров.
Его репульсорное поле провзаимодействовало с паразитной волной, испущенной мощными генераторами, которые удерживали остров на весу, и громоздкий контейнер сбился с курса. Рядовой, одетый в серый табард[69] Уральских Властителей Бури, чертыхнулся: он попал в поле, и болезненные ощущения заставили его выпустить свой конец раздатчика.
– Смотрите за тем, что делаете, чтоб вас, – рявкнул он, выплёскивая своё раздражение наружу.
– Держи свой конец как положено, и он не выскользнет, – отозвался боец напротив. Это был сержант-ветеран Гитанского Эскорта, элитного подразделения лётчиков, которое базировалось в гнёздах кратеров Байконура.