Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

Последним появился Севериан, которому его собратья дали прозвище "Волк" за ту таинственность и одиночество, которые пронизывали его жизненный путь. Атхарва едва его знал, но этот воин занимал особенное положение среди бойцов Крестового Воинства, поскольку относился к Легиону Хоруса Луперкаля.

Крестовое Воинство?.. Сейчас это название звучало издёвкой...

Троица Пожирателей Миров приветствовала друг друга сжатыми в кулаки руками и первобытной похвальбой своей силой, хотя Атхарва заметил в этом ритуальном бахвальстве едва уловимые признаки соблюдения субординации. Наклон головы и степень открытости горла чётко определяли, кто был альфа-самцом, а кто – его подчинёнными. Атхарве захотелось улыбнуться, но он знал, что Тагор не одобрит, если его воинов начнут анализировать с подобной точки зрения.

Тагор подхватил алебарду кустодия, который погиб первым, и удовлетворённо заворчал, убеждаясь в остроте её лезвия. Он отломил её древко прямо под режущей кромкой, так что оставшееся стало выглядеть скорее как секач с длинным клинком. Субха поднял оружие, которое Тагор повредил во время схватки с Уттамом.

– Как это мы освободились? – спросил Кирон, подбирая валяющийся плазменный карабин. В его руках оружие выглядело до абсурда крошечным, но он отломил спусковую скобу, и оно стало пригодным к использованию. – Твоя работа, Атхарва?

Ни Гифьюа, ни Асубха не снизошли до оружия смертных, а вот Севериан вытянул клинок из заплечных ножен мёртвого солдата в малиновой броне. В руках покойного этот меч выглядел бы чудовищным двуручником, способным располовинивать людей, но для Лунного Волка он был не более чем гладиусом.

– Это и в самом деле моя работа, – ответил Атхарва, уже труся к ведущему с острова мосту. – Но объяснения могут подождать  до тех пор, пока мы не вырвемся из горы.

Тагор бежал рядом с ним, бросая настороженные взгляды на молчащие орудия.

– Как ты это провернул? – требовательно спросил он. Его речь всё ещё была невнятной из-за остаточного воздействия боевых медикаментов и стресса, вызванного схваткой с кустодием.

Атхарва отрицательно потряс головой:

– Слишком долго объяснять.

Пожиратель Миров стиснул плечо его руки в своей мощной хватке:

– Атхарва, я не дурак. Скажи мне.

Атхарва на мгновение задумался, как он в принципе может объяснить хитрости био-псионической инженерии воину из Легиона Пожирателей Миров. Это будет столь же тщетным занятием, как разливаться соловьём перед амёбой, рассуждая о недостатках Пандора Чжэна[70] как учёного на фоне достижений Азека Аримана.

Он продемонстрировал ему оторванную голову:

– До того, как мозг кустодия прекратил свою деятельность, мне удалось извлечь из него коды отключения.

Тагор уставился на голову убитого им человека с мрачной зачарованностью во взгляде.

– Ты говорил его голосом, – сказал Пожиратель Миров.

Что ж, не такой уж он и примитив...

– Я талантливый имитатор, – ответил Атхарва, снова задействовав кроху своих умений для изменения плотности и длины голосовых связок, так чтобы совпасть по этим параметрам с кустодием Уттамом.

Мост отзывался звоном на тяжёлую поступь космических десантников, направляющихся к скальному выступу на краю бездонной пропасти. Воины сошли с моста и остановились – каждый из них отдавал себе отчёт в значимости этого момента. Они освободились из своих камер, но им всё ещё предстояло сражаться, чтобы они могли назвать себя свободными по-настоящему.

Атхарва ощутил на себе взгляд Кирона.

– Эта голова всё ещё жива? – спросил воин из Легиона Детей Императора с гримасой отвращения на лице. В те времена, когда их почитали как представителей Легионов-завоевателей, он носил шевелюру, которой был искусственно придан белый, как у альбиноса, цвет. Но оказавшись в заключении, он остался без своих красителей, и теперь в волосах на его висках просвечивали тёмные корни.

– В некотором роде, – ответил Атхарва. – Я могу воспользоваться ей, чтобы провести нас мимо орудий, но нам следует поторопиться, чтобы синаптические связи не деградировали до той точки, за которой я больше не смогу поддерживать их функциональность.

– Ты обесчестил павшего врага, – заявил Субха, напирая на Атхарву.

Воин Тысячи Сынов бросил раздражённый взгляд в направлении Тагора, и хотя в том, что касалось осквернения вражеского трупа, сержант Пожирателей Миров явно разделял чувства Субхи, он понимающе кивнул. Тагор ударил кулаком по груди в старинном салюте Объединения, который казался более подходящим к их статусу пленников, нежели Аквила.

– Мы – Пожиратели Миров, Субха, – сказал Тагор. – Ты присутствовал при великом разрывании цепей. Мы поклялись, что не будем ничьими рабами, помнишь?

– Я помню, – свирепо прорычал Субха, стиснув кулаки.

– Мы все помним, – добавил его близнец. – Железные Кандалы не раньше Алой Тропы.

– Достойные слова, – произнёс Тагор, указывая жестом по ту сторону каменной арки прохода, перед которым они стояли. – Слова, согласно которым следует жить. Слова, наполненные смыслом.

– Слова Ангрона, – сказал Субха так, словно это закрывало вопрос, но Атхарва успел заметить те беспокойные взгляды, которыми обменялись Асубха и Тагор.

– За этой аркой лежит свобода, но эту свободу надлежит завоевать кровью, – продолжил Тагор, поигрывая клинком алебарды. – Мы покажем нашим врагам, что случается, когда на Пожирателя Миров надевают цепи.

– Мы теряем время, – заговорил Севериан. – Нам нужно идти. Немедленно.

– Первая здравая мысль из всего высказанного, – пробурчал Гифьюа. – Как будто мы не все поляжем, пытаясь унести ноги из этого места. Но по крайней мере, мы умрём стоя, сойдясь в схватке с нашими врагами.

– Умрём? – переспросил Кирон. – Какая же сила сможет свалить Голиафа? Дружище, ты слишком здоровый и упрямый, чтобы умереть.

– Любого из нас может прибрать смерть, Кирон, – ответил Гифьюа. – Даже меня.

Издалека докатились звуки тревожных клаксонов, и Кай выпрыгнул из кресла. Не надо было быть псайкером, чтобы понять, что происходит что-то ужасное, что-то такое, чего отродясь не случалось в тюрьме кустодиев. Необъяснимое поведение Шарффа и сигналы тревоги могли означать только одно: кто-то совершал побег из горы, и хотя Кай не знал, кто и как, он чувствовал, что каким-то образом включён в его план.

Он вырвал из своего тела катетеры и капельницы, вскрикивая, когда иголки раздирали кожу. Вниз по руке бежала кровь, прозрачные пластиковые трубки роняли на кафельный пол допросной комнаты капли разноцветных жидкостей. От них едко несло химией, и Кай передернулся от одной мысли, что его подвергали их воздействию.

Он отступил от адепта Хирико, так чтобы между ними оказалось кресло. На периферии конечностей до сих пор покалывало, а голова работала чётко, и это могло быть вызвано только введёнными Шарффом стимуляторам. Организм астропата страшно ослаб от измывательств, которыми Хирико щедро осыпа́ла его прежде, так что Кай совершенно не представлял, сколько времени ему отведено,  прежде чем его начнёт покидать это новообретённое состояние физической бодрости и ясности мышления.

– Возвращайся в кресло, – приказала Хирико, вызвав этим смех Кая.

– Ты серьёзно? Ты хочешь, чтобы я сел обратно в кресло и подвергся процедуре, которая меня убьёт?

– На кону стоит больше, чем одна твоя жизнь, – сказала Хирико, впиваясь в его глаза своими зелёными очами. – Другие жизни тоже, и поважнее твоей.

– Ни за что, – ответил Кай.

– Жизнь Императора, – сказала Хирико.

Это заставило Кая заколебаться, поскольку он всё ещё был верным слугой Империума.

– Ты не можешь просить меня о такой жертве, – произнёс Кай умоляющим голосом.

– Отчего же нет? – спросила Хирико, огибая кресло. – Ты уже отдал свои глаза. Кай, послушай, все чем-то жертвуют ради Императора: солдаты Имперской Армии, воины Легионов Астартес, все астро-телепаты, которые умерли в Шепчущей Башне. Почему ты должен от них отличаться? Все эти жертвы что-то значили, и в твоих силах сделать так, что твоя тоже будет иметь значение, причём бесконечно более великое, чем ты можешь себе представить. Ты станешь героем.

Кай потряс головой, борясь с волной накатившего головокружения.

– Я не герой, – сказал он. – Я не могу совершить самоубийственный поступок. У меня не хватит мужества.

– Конечно же, можешь, – ответила Хирико. – Ты думаешь, героям не страшно? Ещё как. Вот потому-то они и герои. Они бросили вызов своему страху, и они превозмогли его. И они поступили так, как надо, даже если это стоило им жизни.

Покалывание в конечностях Кая начало слабеть, сменяясь ледяным онемением. Он бросил взгляд на Шарффа, но тот просто стоял на месте, таращась куда-то мёртвым взглядом манекена. С этой стороны помощи не будет.