Жизнь как жизнь - Евгения Фабр

– А вы чайку не сделаете? – попросил оператор с камерой. – Уж очень жарко, а камера всё плечо оттянула.

И пока тёща возилась с чаем и плюшками, потребовалось всё красноречие Бориса, благодаря которому он когда-то склонил рыжеволосую красотку Алекс к замужеству. И тесть сдался. Алекс решила ничего не сообщать Саше, а порадовать его приятной новостью, когда он вернётся в Москву. Только тесть умолчал о том, что новая семья Аллочки вскоре собирается перебраться на другое место жительства.

Вернулся Саша в Москву в конце 1998, аккурат в разгар дефолта. Как всегда первой он позвонил Алекс. Вскоре она уже сама трезвонила в дверь.

– Мои подозрения не беспочвенны, – с иронией заметил Саша, целуя Алекс в нос.

– Ты о чём? – насторожилась подруга. Ей пришло в голову, что Саше уже известна её интрижка с «малолеткой» Колькой.

– О дефолте. Ты заметила, – как только я уезжаю куда-то надолго, в стране начинается бардак? Как дети! Нельзя без присмотра оставить.

Алекс облегчённо вздохнула. Она давно перестала надеяться, что когда-нибудь они будут вместе. Две новости, касающиеся лично Саши, она выложила первыми: одна, как водится, – хорошая – Варя обнаружилась в Португалии в Сан – Педро; другая – плохая – семья Аллочки сменила адрес и в очередной раз бесследно исчезла.

– Ну, что ж. Столько событий одновременно. Собирай всех, будем гулять. Устроим пир во время чумы. Закажи по старинке «Метрополь».

Глава 17

Кладбище Сан-Педро, насчитывающее больше двух веков, скрывало в своей земле целые поколения жителей этого городка. Почтенные состоятельные граждане или малообеспеченные горожане – старому, увитому плющом, кладбищу было всё равно. Плакучие ивы одинаково склонялись над всеми могилами.

Похоронная процессия подошла к фамильному склепу Мароэ. Мадам Мароэ с двух сторон поддерживали под руки Фернандо и Варя. Нюша шла рядом. Слёзы, катившиеся по щекам, девочка не вытирала, а лишь смахивала мокрой ладошкой. Господин Мароэ на церемонии отсутствовал. Узнав о смерти сына, у него хватило сил только доехать до Сан-Педро, после чего он слёг и не поднимался вот уже несколько дней. Со старшим Мароэ остался врач и верная Анна. Всё опять свалилось на плечи Вари. Если бы не Фернандо и Анна, Варя совсем опустила бы руки. У Вари больше не было сил даже плакать.

Мраморный холодный ангел, скорбно опустив крылья, возвышался над тёмным входом в фамильный склеп. Процессия остановилась у потемневшего от времени мраморного постамента, поросшего влажным зелёным мхом, на который опустили гроб. Долгую проповедь читал местный кюре. Он был старым другом семьи и искренне скорбел о кончине молодого Мароэ. Потом что-то говорили друзья и коллеги, но всё это для Вари проходило, как в тумане.

Только вернувшись в усадьбу, она, наконец, осознала происшедшее. В доме стояла унылая тишина. Нюша заперлась в своей комнате. Мадам Мароэ беседовала с доктором. Варя бессильно опустилась в кресло напротив зажжённого камина. Её знобило. Она взяла плед и, завернувшись в него, задумалась. А думать было о чём. Очередной жизненный крах наступил настолько неожиданно, что отчаяние, жёсткой лапой вцепившееся в горло, лишало её не только воли, но и возможности трезво оценить ситуацию. «Ведь всё было хорошо, – глядя на трепещущие языки пламени, думала Варя. – Любимый человек, любимое дело, которое начало приносить ощутимый доход, творчество, талантливая дочь. Что ещё нужно женщине для счастья!» Но каждый раз, как только Варя успокаивалась, происходило нечто, что перечёркивало всё предыдущее и приходилось опять начинать всё сначала. «Это похоже на зыбкую песчаную гору, – закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, думала Варя, – на которую ты карабкаешься и, добравшись почти до вершины, радуешься победе, как вдруг лавина песка сползает вниз, и ты уже барахтаешься у подножия, выгребая забившийся в одежду песок и протирая запорошенные глаза».

Спустя неделю Варя сидела в любимой беседке на берегу пруда с розовыми фламинго. Жизнь рушилась снова. Законность её присутствия в усадьбе вызывала у неё сомнение. Костас умер настолько неожиданно, что даже разговора о наследстве или статусе Вари (кроме статуса жены в этом доме), не говоря уже о правах Нюши, не было. Варя не знала, как лучше поступить. Можно было вернуться в Москву или опять осесть в Гоа. Но дела фонда требовали её присутствия в Лиссабоне. Управлять фондом из Индии или России было невозможно. И везде нужны были деньги: в Москве, чтобы купить квартиру и не стеснять родителей, в Гоа – нанять прислугу и содержать виллу. Деньги фонда были неприкосновенны. Это были деньги Костаса. У Вари, конечно, были свои сбережения. На первое время хватило бы. Но необходимо было найти способ обеспечить себе будущее. Переводы и публикации приносили доход, однако требовали вдохновения, на которое у неё сейчас не было сил. Гнетущая тяжесть вытесняла из головы все разумные мысли. Должно было пройти неизвестно, сколько времени, чтобы боль отпустила, и вернулся вкус к жизни.

Мадам Мароэ подошла неслышно и села рядом. Варя вздрогнула от неожиданности.

– Я вас напугала?

– Нет, что вы! Просто задумалась.

– Понимаю. Последнее время я совсем не сплю. Мужу стало лучше. Но мне легче не становится. Только ваше присутствие примиряет меня с жизнью. Если бы не Нюша, я уже умерла бы. Вы обе даёте мне силы жить. Ведь у нас с Луисом больше никого нет. Его брат погиб в 1939 году. Он сбежал в Испанию шестнадцатилетним мальчишкой воевать с фашистами. Его убили под Мадридом. Я была у родителей единственным ребёнком. Мама умерла при родах моего брата. Он тоже вскоре умер. Я осталась одна с папой. Он воспитал меня как мужчину, научил любить дело, ценить заработанное трудом. Потом выдал меня замуж за Луиса Мароэ – сына нашего соседа и надёжного компаньона. Мы любили друг друга, и наш брак оказался удачным. Я была очень благодарна папе. Когда папа умер, я думала, что не переживу. Но, как видите, пережила и продолжила наше дело. Я очень рада, что Костас выбрал именно вас. Вы же знаете, что он женолюб. Я боялась его любвеобильности, – при этих словах мадам протестующе подняла руку. – Нет, он не был волокитой или распутником. Он сразу влюблялся и был готов положить к ногам очередной пассии весь мир. Это меня и пугало. Но, к счастью, мои опасения не оправдались.

Варя слушала, рассеянно теребя огромный цветок садовой ромашки. Из задумчивости её вывел вопрос мадам Мароэ.

– О чем вы сейчас думаете?

– О том, что нам с Нюшей пора собираться.

– Куда,