Адмирал - Шон Дэнкер

Разговор постепенно сошел на нет, и теперь мы шли молча.

Наше положение становилось все тяжелее с каждым разом, когда кому-то из нас приходилось менять патрон O2. Израсходованные баллончики мы просто выбрасывали, отмечая тем самым свой путь от краулера, который никогда больше не сдвинется с места.

Я отчетливо чувствовал, что настроение молодежи падало с каждым пройденным километром.

Кульминационной точкой стала большая трещина в земле, перепрыгнуть через которую было уже не так просто, как через все предыдущие.

Нилс остановился на краю и заглянул вниз, во мрак.

– Почему бы не покончить со всем этим сразу? Просто побросать их туда?

– Что? – Я решительно не понимал, о чем он говорил.

– Бросить туда все, что осталось, и подключенные – тоже. Это будет быстро.

– А почему бы просто не прыгнуть и не посмотреть, что там внизу? – с подчеркнутым ехидством осведомился я, взмахнув руками для разминки.

Он повернулся ко мне.

– Вы что, действительно собираетесь идти до конца?

– А что нам терять? – Я не стал дожидаться его ответа. – Или у вас есть какие-то более приятные варианты времяпрепровождения? У меня есть дела и в других местах. Энсин, если вы твердо решили остаться здесь, то отдайте ваш воздух девушкам. – Я разбежался, прыгнул и с трудом, но все же попал на ту сторону.

Дейлани пробежала мимо Нилса и тоже преодолела преграду. Салмагард же играючи справилась с препятствием.

Мы втроем смотрели на Нилса через пропасть. Он помотал головой, попятился на несколько шагов и тоже прыгнул, но то ли плохо рассчитал движение, то ли прыгал против воли… Но мы с Дейлани были наготове, схватили его за руки и втянули наверх.

– Все, кроме вас, что-то рассказали, – отдуваясь, сказал он, прежде чем мы успели утвердить его на ногах.

– Думаете, это поможет вам самому удержаться от болтовни? – Я зашагал прочь от трещины, уговаривая себя не переживать из-за проволочки. – Ладно, подумаю… – Я вздохнул. Настроения для рассказов не было совершенно. Детоксикация не прибавляла мне бодрости. Трудно было понять, что хуже – ломка или невозможность скинуть скафандр.

– Только не выдумывайте ничего, – потребовала Дейлани.

– Я и не собирался.

– Расскажите про шпионов, – сказал Нилс.

– Я что, похож на шпиона?

– Нисколько, – заверил он.

– А на кого же я похож? – спросил я Нилса.

– Не знаю. То вы ведете себя как богатый ганрайец, то держитесь так, будто точно знаете, что делаете. – Он пожал печами. – Мне это уже безразлично.

– Я никак не ожидала, что шпион может быть таким симпатичным парнем, но я, в общем-то, и не знала ничего о шпионах, – сказала Дейлани. – До вас я не видела ни одного.

Я почувствовал, что начинаю злиться, но решил, что сейчас неподходящее время и место для скандала.

– Никаких шпионских историй я не знаю. Но помню кое-что из тех времен, когда я был мальчишкой.

– На Ганрае? – спросила Дейлани.

– Совершенно не важно, где это случилось. Когда я впервые в жизни оказался вдали от дома и без присмотра, то познакомился с одной девочкой.

– Ну и ну! – воскликнула Дейлани.

– Не перебивайте. Мы с этой девочкой подружились. Такого со мною еще не бывало. Она по-настоящему нравилась мне. Но, как я уже сказал, я был вдали от дома. Мне нужно было возвращаться. – Я пропустил мимо ушей возгласы наигранного сочувствия и даже громко откашлялся, чтоб заставить слушателей заткнуться. – Но мы поддерживали контакт и оставались, можно сказать, добрыми друзьями. Я тоже нравился ей. Сильно нравился. Я знал об этом – мне это было приятно, – но не хотел менять статус-кво и потому делал вид, будто ничего не знаю.

– Ужасно! – заявила Дейлани.

– Вы позволите мне закончить?

– Что-то мне эта история не нравится, – сказал Нилс.

– Знаете, Нилс, сами просили, так терпите.

– Ладно.

– Благодарю вас. Потом я потерял ее из виду. Не знаю, почему так получилось; совершенно не помню. Может быть, я стал воспринимать отношения с нею как нечто само собой разумеющееся. Зная свою натуру, смею предположить, что дело было именно в этом. Как бы там ни было, впоследствии я узнал, что она допустила несколько серьезных ошибок и оказалась в крайне неприглядном положении. Я долго убеждал себя, что мне плохо, потому что она не была со мной – тогда она, возможно, воздержалась бы хоть от части неверных решений. Конечно, это была неправда: мне было плохо, потому что она была не со мной, а с кем-то другим, и я страдал от мыслей именно об этом. Когда все это случилось, я был крайне молод. Лет двенадцать. В смысле: лет двенадцать мне было, когда я потерял ее из виду. А когда выяснил подробности – несколько старше.

Пауза.

– И что, это вся история? – недоверчиво спросила Дейлани.

– Вся.

– Ужасно. Я, кажется, никогда еще не слышал ничего более унылого, – не скрывая недовольства, сказал Нилс. – И зачем вам понадобилось нагонять на нас тоску?

– Все не так плохо, как может показаться, – ответил я. – Если оценивать эти события задним числом – с точки зрения взрослого, логически мыслящего человека, – становится ясно, что мы с нею нисколько не годились друг для друга, так что в некотором смысле и хорошо, что мы не сблизились по-настоящему.

– Не очень-то романтично, – заметила Дейлани.

– Зато правда. Всего лишь эпизод из жизни. Хотя от этого не становятся менее болезненными воспоминания. Но это вовсе не тоскливая история, а подходящая к случаю. Она о том, что всегда найдется нечто такое, ради чего стоит жить.

– И каким же образом вы сделали такой вывод из вашей байки? – спросил Нилс.

– Потому что во всем случившемся некого винить, кроме меня самого. Я должен развиваться и двигаться вперед, должен оставить все это позади, а если я умру, то не смогу этого сделать. Я должен дать ей возможность упокоиться с миром.

– Она умерла?

– Нет. Вы отлично поняли, что я имел в виду.

– Я понял, что вы имели в виду, будто можете смело умирать без всяких горьких чувств, потому что со всем этим разобрались и, так сказать, проехали.

– Нет, это было бы трусостью. А трусость не подобает имперскому адмиралу, – добавил я.

– Вы и впрямь порой ведете себя по-адмиральски, – соизволила признать Дейлани. – Но мы-то знаем, что к чему.

– И вы, похоже, полностью уверены в своем знании. У каждого из вас есть нечто такое, к чему нужно стремиться, верно? Только не говорите мне, что в ваших академиях вас учили сдаваться.

– Если бы вы занимались хоть в одной, то знали бы сами, – уколола меня Дейлани.

Я громко застонал.